Макс Фрай - Гнезда Химер. Хроники Хугайды
– О’кей, – вздохнул я, – поверю тебе на слово.
– Но как, однако, ты его углядел! – Снова изумился Таонкрахт. – Он покачал головой и в очередной раз приложился к кувшину. По моим подсчетам он уже выдул не меньше литра своего крепкого пойла, и ничего – только рожа еще больше раскраснелась. Вот это, я понимаю – великий чародей!
– А может быть, мы сделаем так, – осторожно предложил я, – ты прочитаешь какое-нибудь заклинание, чтобы я вернулся назад, а потом, когда ты договоришься с этими ребятами – Сохами, Ургами и остальным начальством, я вернусь. Возможно, к этому времени мое настроение переменится, и мы сможем договориться…
– Но я не могу тебя отпустить! – Растерянно сказал Таонкрахт. На его раскрасневшейся роже появилось выражение неподдельного ужаса, но он быстро взял себя в руки и решительно помотал головой – для пущей убедительности.
– Как это – не можешь? – Опешил я. Нельзя сказать, что я действительно надеялся так легко его уговорить, но разочарование было совершенно сокрушительным, как удар под дых. – Скажи прямо, что не хочешь, – я старался говорить сердито, но боюсь, мой голос дрогнул от отчаяния.
– Я не могу отпустить тебя, пока мы не закончим сделку, – объяснил он. – Если демон не выполнит то, ради чего его вызвали, освобождающее заклинание не подействует… – Наверное на моем лице появилось совершенно неземное выражение, потому что Таонкрахт торопливо добавил: – А если демон убьет чародея, который его призвал, он навсегда останется в этом мире, поскольку некому будет его отпустить.
– Врешь небось, – устало сказал я. – Ладно, ври пока можешь.
– Может быть, ты просто даруешь мне бесконечно долгую жизнь и могущество, прямо сейчас? И сразу отправишься туда, откуда пришел, – нахально предложил он, звучно отхлебнув из своей посудины. – Триста душ тебе хватит?
– Мало. – Твердо сказал я. – Могущество – это тебе не хрен собачий… Слушай, я устал. Я хочу остаться один. Мне нужно подумать.
– Я отведу тебя в лучшие покои этого замка, – важно согласился он.
– В лучшие не обязательно. Я хочу остаться в той комнате, в которой я провел ночь. Если уж там горит правильный огонь…
Таонкрахт едва заметно скривился. То ли комната была нужна ему для других целей, то ли он сожалел, что был со мной не в меру откровенен, когда рассказал про огонь, то ли он планировал поместить меня в спальню, из которой мне не удалось бы выйти без его помощи. Черт знает, что творилось в его безумной голове!
– Там тебе будет неудобно, – наконец сказал он. – Там даже нет кровати.
– Ну так прикажи, чтобы ее поставили. Я так хочу.
Я еще и сам не знал, почему хочу поселиться именно в той комнате, просто доверял своему инстинкту, который требовал, чтобы мое драгоценное тело оставалось на обжитой территории и не совалось в незнакомые места.
– Хорошо, если ты так желаешь, – вздохнул Таонкрахт, – я прикажу поставить там кровать.
Я мысленно поздравил себя с маленькой победой – хотя, на кой черт она мне сдалась, эта победа?!
Пока Таонкрахт орал на своих горемычных слуг, которым по его расчетам в ближайшее время предстояло лишиться души, я понял, что мой желудок ноет от голода, взял со стола кусок толстой мягкой лепешки и осторожно отщипнул краешек. Вопреки моим смутным опасениям, лепешка оказалась невероятно вкусной. Впрочем, в стрессовых ситуациях мой аппетит дезертирует первым, поэтому я не наслаждался едой, а методично запихивал в себя необходимое количество калорий. Когда желудок перестал ныть, я отложил лепешку в сторону и вопросительно посмотрел на Таонкрахта.
– Ну что, все готово?
– Думаю, да, – Он решительно поднялся с места. – Пойдем, проверим. Этих лодырей, моих слуг, надо поторапливать, а то они до ночи будут возиться…
– А ты уверен, что у них есть души? – Ехидно спросил я, когда мы добрались до моей комнаты. – По крайней мере, мозгов у них нет, это точно!
Я не зря ехидничал. Дюжина здоровенных ребят отчаянно пыталась втиснуть в маленькую дверь громоздкое сооружение, отдаленно напоминающее кровать. На самом деле сие было вполне возможно – для этого следовало просто развернуть злосчастный предмет обстановки, а не пихать его поперек.
Таонкрахт зарычал, на бестолковые головы его несчастных слуг посыпались затрещины. Между делом он все-таки как-то объяснил им технологию вноса мебели, так что через несколько минут процесс был благополучно завершен. Я удовлетворенно кивнул, вошел в комнату и устало опустился на кровать. Больше всего на свете мне хотелось спать – в глубине души я почему-то надеялся, что мне удастся проснуться дома…
– Я пришлю к тебе спокойноношного, – пообещал Таонкрахт. Он почему-то последовал за мной и даже уселся рядом на край кровати. Кувшин с сибельтуунгским черным он предусмотрительно взял с собой и теперь звучно отхлебывал очередную порцию горючего.
– Не надо ко мне никого присылать, – несчастным голосом попросил я. – Мне нужно побыть одному. Ты можешь уйти? Мы еще успеем пообщаться, будь уверен!
– Хорошо, как скажешь, – Таонкрахт грузно поднялся с моего ложа и направился к выходу. Уже стоя на пороге он упрямо сказал: – Но спокойноношного я все-таки пришлю. Если он тебе не понравится – убей его, я не стану возражать! Самому надоел…
С этими словами он удалился, а я вытянулся на кровати и тихонько застонал от тупой боли в груди – я был совершенно уверен, что это ноет моя собственная душа, хотя до сегодняшнего дня она казалась мне совершенно здоровой частью организма… Пострадав так с четверть часа, я наконец сделал то, с чего следовало начинать, а я все откладывал – отчасти потому, что у меня не было никаких сил, а отчасти потому, что я отчаянно боялся результата.
Дело в том, что в последние годы моя прежняя (и только что внезапно завершившаяся) жизнь, в которую я так хотел вернуться, была не просто прекрасной – она была по-настоящему удивительной. Не хочу вдаваться в подробности, которые больше не имеют значения, поскольку какая-то могущественная сволочь, приставленная записывать мои деяния в очередном томе Книги Судеб безжалостно залила эти главы густой черной тушью. Скажу только, что моя прежняя жизнь была переполнена невероятными чудесами[5], и я сам умел совершать некоторые из этих чудес – уж не знаю, как мне это удавалось, но вообще-то я довольно легко обучаюсь всяким новым фокусам, как цирковая обезьяна… Нужно было проверить, остались ли при мне хоть некоторые полезные навыки. И я проверил.
Случилось то, чего я боялся больше всего на свете – боялся потому, что в глубине души с самого начала знал, что именно так все и будет. Я обнаружил, что больше ничего не умею – вообще ничегошеньки! Я был совершенно безопасен для окружающих, как секс с дюжиной презервативов. И совершенно бесполезен. Легкомысленное могущество, доставшееся мне с удивительной легкостью, оставило меня – словно и не было ничего. Великий и ужасный сэр Макс закончился – я здорово подозревал, что навсегда. Бедный, бедный господин Таонкрахт, – с тоскливой усмешкой подумал я, – тоже мне вызвал демона! По всему выходит, что ты – не самый везучий парень в округе! А уж я – и подавно…
