Алекс Орлов - Каспар Фрай (авторский сборник)
– Я так и понял, – заверил Каспар.
Он не собирался сообщать графу, что на три золотых семья ремесленника из десяти ртов могла безбедно просуществовать полгода.
– Кстати, что это за труба, из которой в меня выстрелил Кривой?
– Труба? – изумился граф. – Я не видел никакой трубы… Вы же меня свалили…
– Ах, ну да, конечно. Но я думал, он показывал вам это оружие до стычки.
– Нет, никакого иного оружия, кроме кинжалов, у них не было.
– А вот эту штуку вам никогда не приходилось видеть? С этими словами Каспар положил на стол дротик, который вытащил из двери.
– Никогда не видел ничего подобного… – Бертран взвесил снаряд в руках, затем тронул пальцем шестигранный наконечник. – И как же он действует?
– Кривой метнул в меня эту штуку из какой-то трубки… Она не больше локтя в длину.
– Видимо, смертельное оружие, но я такого в жизни не видел.
– Ну, не видели и не видели. – Каспар убрал дротик за пояс, а затем поинтересовался, где живет Бертран.
– Я живу на улице Каменщиков, в доходном доме вдовы Бальбиус.
– Я знаю это место. Через десять дней я навещу вас или пришлю по вашему адресу посыльного.
– Большое спасибо, Каспар, вы возвращаете меня к жизни.
«Как знать, – подумал Каспар. – Некоторые полагают, что я приношу только несчастья».
11
Домой Каспар Фрай вернулся значительно позже обе денного времени, и Генриетта уже начала о нем беспокоиться.
– Как видно, ваша милость, вы побывали в новой переделке, – сказала она, принимая у хозяина плащ.
– С чего ты взяла? – как можно более невинным голосом поинтересовался Каспар.
– Ваш плащ в пыли.
– Мой плащ в пыли? – Думая, что бы соврать, Каспар медленно снял шляпу и подал ее Генриетте. – Ну вот, кажется, я начинаю вспоминать. Я споткнулся о ноги какого-то нищего и упал на виду у честных граждан. Представляешь, как это было смешно?
– Я вам не верю.
– Придется поверить, моя дорогая Генриетта. Ты же знаешь – не в моих привычках лгать.
– Но на вашем камзоле кровь… И ваш кинжал… – Изловчившись, Генриетта выдернула оружие у Каспара из-за пояса. – Смотрите, на нем тоже кровь.
Не ограничившись этим, она вытянула из ножен меч.
– Ну и что вы на это скажете, ваша милость? Да я все равно бы узнала – стала бы чистить оружие…
– Да, ты бы все узнала, – со вздохом согласился Каспар. – От тебя трудно что-то скрыть, поэтому я расскажу тебе все как было. Просто меня решили ограбить – пришлось немного им наподдать.
– Будем считать, что я поверила. Снимите ножны, я приведу их в порядок… Ой, а это что? – спросила Генриетта, выдернув из-за пояса Каспара дротик от диковинного оружия.
– А это подарок. Мне его торжественно преподнесли, – сказал Каспар, а про себя добавил: «В полудюйме от правого уха».
Генриетта покачала головой, унесла оружие для последующей чистки и вернулась с кувшином теплой воды, чтобы хозяин умылся перед обедом.
Ел Каспар без особого удовольствия, то и дело замирая и глядя перед собой в стену. Кое-как закончив обед, он извинился перед Генриеттой и спустился в оружейную кладовую.
Уже второй раз за день он зажег здесь свечу и снова оценил свои оружейные запасы. Затем разложил деревянную лесенку и принялся снимать тяжелые арбалеты со стены.
– Будем выносить наверх? – спросила неслышно появившаяся Генриетта.
– Да, душа моя. Пришло время выносить это наверх.
Вдвоем дело у них пошло быстрее.
Всего арбалетов было восемь. В гостиной, куда перетащили основной арсенал, Генриетта вооружилась ветошью и стала вытирать с оружия пыль. Затем сходила за конопляным маслом и тщательно смазала механизмы спуска и натяжные станки.
После этого разобралась с боеприпасами и разложила возле каждого арбалета болты соответствующего веса.
– Ты помнишь, как ими пользоваться, Генриетта? – спросил Каспар, разбираясь со своим любимым луком.
– Да с вашими делами, ваша милость, пожалуй, забудешь.
С этими словами Генриетта подняла с пола самый тяжелый арбалет, имевший собственное имя – «Громобой», и при помощи специального станка с парой вращающихся ручек сумела взвести необыкновенно тугую тетиву.
Затем вложила в желоб каленый болт и прикрыла его планкой для нацеливания.
– Какая ты молодец! – похвалил Каспар. – В таком случае заряжай все остальные, а я пока осмотрю лук.
Лук для Каспара был особым оружием. В молодости он отлично стрелял из него, а учился этому искусству у самого Рыжего Расмуса. Был такой герой в их городе. Поговаривали, будто раньше он жил в лесу с эльфами и именно от них научился всяким премудростям стрельбы из лука.
И хотя сам Рыжий Расмус эти слухи не подтверждал, стрелял он действительно лучше всех в округе. Именно он научил Каспара пользоваться настоящим складным луком, какие носили в своих сумках только степняки, жившие за Северным морем.
Расмус и сам умел изготавливать это удивительное оружие, если ему удавалось достать хорошую кость для рукояти и подходящую пару рогов горного козла.
Тетивой для лука служили жилы неизвестного животного, которого ловили чуть ли не в Синих лесах.
Жилы были очень крепкие и блестели, как серебро.
Лучники армии герцога считали луки из рогов недостаточно серьезным оружием и часто задирали Рыжего Расмуса всякими глупыми шутками про «козлов» и «рогоносцев», однако тот не обращал на них внимания.
Однажды на праздник Большого Равноденствия прежний герцог устроил большой турнир и выставил в качестве приза двух серебристых скакунов. И тогда откуда ни возьмись появились двое эльфов, что было редким явлением, поскольку эльфов в городах не любили.
Гномы, те успешно вели в городе свои дела, и редко в каком хозяйстве обходились без их инструментов и безделушек.
Орки появлялись реже, но и к ним относились терпимо, хотя и предпочитали обходить стороной.
Однако эльфы из-за их высокомерия никому не нравились.
Впрочем, праздник есть праздник, и на нем принимали всех гостей. И конечно, эльфы забрали с собой двух серебристых скакунов, поскольку с семидесяти шагов могли любое количество раз попасть туда, куда им указывали. При этом они не радовались, как люди, каждому новому попаданию. Для них это было обычным делом.
Каспар помнил, с каким презрением эльфы смотрели на Рыжего Расмуса, когда он так же хорошо, как и они, поражал цели из своего степного лука. Однако Расмуса такое к нему отношение ничуть не задевало.
