Макс Фрай - Лабиринт Мёнина
«Грешные Магистры! – подумал я. – Человек просто не может быть таким счастливым, это противно нашей природе. Наверное, я все-таки сумасшедший».
Определившись с диагнозом, я расслабился. Великодушно позволил себе и дальше пребывать в этом замечательном настроении.
* * *Настроение мое переменилось только перед самым закатом, когда выяснилось, что мне все-таки пора пулей лететь на другое свидание – в Иафах.
Меламори, впрочем, выглядела вполне довольной. Сидела на краю моей постели и с удовольствием планировала их с Друппи счастливую будущность. Одна прогулка – утром, после завтрака, вторая – в обед, если удастся удрать со службы. И, конечно, вечером: продолжительное путешествие по городу, пара-тройка дружеских визитов, полуночные посиделки в саду Лонли-Локли в обществе говорящего пса Дримарондо, одного из крупнейших любителей и знатоков древней угуландской поэзии. Слушая ее, я понял, что до сих пор совершенно не умел наслаждаться жизнью. Вот как, оказывается, надо!
– Не перегни палку, – попросил я, впопыхах запихивая в дорожную сумку какие-то бессмысленные предметы. – Складывается впечатление, что ты всю жизнь мечтала сплавить меня как можно дальше. Я рад, конечно, что ты не грустишь из-за моего отъезда… Ох, рад-то я рад, но мне обидно!
– Вот уж чего я точно не собираюсь делать, так это грустить из-за твоего отъезда, – неожиданно серьезно сказала она. – Ни за что! Слишком мелочное чувство. Не хочу его испытывать.
– Ты такая же сумасшедшая, как я сам, – удовлетворенно констатировал я. – Впрочем, нет. Ты гораздо хуже. Любой сведущий знахарь из Приюта Безумных был бы в ужасе, но мне нравится. Сумасшедшая птица, прилетевшая с Арвароха и ловко прикинувшаяся женщиной, вот ты кто!
– Любая женщина – сумасшедшая птица, – Меламори оставалась серьезной. – Любая, запомни это, сэр Макс! Проблема в том, что большинство женщин не стремится научиться летать. Им лишь бы вить гнезда. Просто беда с нами!
– Отличная метафора, – одобрительно промычал я, пытаясь затянуть ремень на дорожной сумке.
– Никакая это не метафора. Констатация факта, – вздохнула Меламори. – Мне-то повезло: я от рождения испытываю отвращение к витью гнезд… и именно поэтому – заметь! – решительно отказываюсь грустить по поводу твоего отъезда.
– А я решительно отказываюсь жить в мире, где нет тебя, – заключил я.
Еще минут пять я топтался на пороге. Наконец нашел в себе силы развернуться и уйти. Решил, что Великий Магистр Ордена Семилистника вряд ли должен расплачиваться жизнью за мою персональную слабость к затянутым прощальным сценам.
Джуффин ждал меня в Доме у Моста, так что я решил пройтись пешком, даром что ноги все еще гудели после многочасовых блужданий в обществе неугомонной Меламори. Когда дело доходит до пешей ходьбы, ее темперамент становится совсем уж невыносимым. Как я вообще ее в дом заманил – диву даюсь!..
Теплый ветер донес до меня слабый аромат цветущих садов Левобережья; оранжевые и голубые огоньки один за другим загорались в окнах домов; звуки музыки выплескивались из распахнутых настежь дверей трактиров, которых в этой части Старого Города чуть ли не больше, чем жителей.
Я люблю Ехо почти так же сильно, как саму жизнь, и совершенно уверен, что у этого дивного города попросту не бывает плохих дней. Его мозаичные мостовые прекрасны всегда, в любую погоду, вне зависимости от моего дурацкого настроения. Они были восхитительны за много столетий до того дня, когда мои глаза впервые сощурились от сияния здешних фонарей; их красота будет кружить романтические головы и после того, как я отправлюсь на свою самую последнюю прогулку. И все же сегодня город был как-то особенно неотразим. Густая синева долгих сумерек, приправленная ароматами дыма, меда и мяты, ластилась ко мне, как огромная невидимая кошка, пока я неторопливо шагал в направленииулицы Медных Горшков, – маленькое, неброское, но совершенно необъяснимое чудо, предназначенное, кажется, для меня одного.
* * *– Ах ты предатель! – ласково сказал мне сэр Кофа Йох, которого я поначалу не заметил.
Дело не в том, что в коридорах Управления Полного Порядка вечно царит полумрак, просто Кофа уже экипировался для очередного рейда по городским трактирам: закутался всвой знаменитый укумбийский плащ, который способен превратить в невидимку даже такого солидного пожилого джентльмена, как наш Мастер Слышащий.
– Почему предатель? – опешил я.
– Ну как почему? Едешь на Уандук, прямехонько в объятия гостеприимного цуан Афии – и без меня! Неслыханное вероломство.
– Без вас – это ладно, он туда еще и без меня едет, гад такой! – сварливо сказал Мелифаро. Он выглянул из своего кабинета, заинтригованный звучанием наших голосов, и взирал на меня с таким упреком, словно я только что силой отнял несколько центнеров конфет у оравы голодных сирот.
– Моему адвокату дадут слово, или меня сразу расстреляют? – осведомился я.
– А что такого интересного может сообщить твой адвокат? – полюбопытствовал Кофа. – Кстати, давно хотел спросить: что это за нелепая профессия?
– Адвокат – это такой специальный человек, который помогает влипшим в неприятности идиотам выкручиваться и оправдываться. Почему-то считается, будто сами они слова в свою защиту сказать не способны, – тоном знатока объяснил ему Мелифаро, большой любитель криминального кино моей исторической родины. – Но наш сэр Макс сам себе адвокат, одно удовольствие его слушать! Сейчас небось будет молоть какую-нибудь чушь о трудном детстве.
– Не дождетесь! – фыркнул я. – Хотя детство у меня действительно было то еще… Но по сравнению с предстоящей мне тоскливой поездкой в Куманский Халифат, без вас обоих – единственных существ, которые могли бы хоть как-то скрасить мое убогое существование, детство представляется мне не самой мрачной страницей биографии! Поэтому стреляйте, господа, мне терять нечего.
– Разжалобил, сволочь! – огорчился Мелифаро. И доверительно сообщил Кофе: – А я уж было морду ему бить собрался…
– Ни в коем случае. Теперь нам придется покупать ему пирожные, – тоном опытного врача, выписывающего рецепт, сказал Кофа. – А то как бы руки на себя не наложил. Макс умный мальчик и понимает, что без меня в Куманском Халифате делать совершенно нечего…
– Нет, он наконец-то осознал, что это без меня там нечего делать, – гордо возразил Мелифаро. – По крайней мере такому зануде, как он. Я – единственный, кто мог бы его как следует напоить, а потом, возможно, и вытащить на увлекательную экскурсию по чужим гаремам. Но теперь… Чем он будет заниматься на досуге? Газеты читать?
