Распутанный (ЛП) - Мессенджер Шеннон

— Где-то здесь должны быть закуски, — сказал он, жалея, что не догадался взять с собой хотя бы немного еды, прежде чем уйти. — Кто бы ни был владельцем этого дома, он должен есть, верно?

На самом деле, казалось, что хозяин в основном ходил туда рисовать.

Вдоль стены с окнами были расставлены мольберты и табуреты, а также ряд серебряных полок, заставленных коробками с кистями, тюбиками с красками и стопками чистых холстов самых разных размеров.

Киф поставил рюкзак на пол и скинул мокрые ботинки, чтобы не испачкать ковры, пока шел к одной из незавершенных картин — незаконченному пейзажу с озером на рассвете.

На самом деле, это было довольно неплохо.

Странный стиль, где мазки были густыми и размытыми, но каким-то образом они идеально передавали свет. Киф почти физически ощущал, как первые лучи солнца танцуют на зеркальной поверхности воды.

— Касс, — пробормотал он, читая подпись внизу одного из готовых холстов, сложенных под мольбертом, — заснеженный пейзаж того же озера. — Что ж… спасибо, что разрешил мне остаться здесь, Касс. Обещаю, я ничего не испорчу.

Наверное, ему следовало бы смутиться из-за того, что он так много разговаривал сам с собой, но его никто не мог услышать.

И было удивительно, что его голос звучал так легко.

Он чувствовал себя почти нормально.

В голове у него была блаженная тишина.

Передачи Силвени прекратились, так что либо она махнула на него рукой, либо готовилась к новой атаке.

Он не мог решить, что было бы хуже.

— Ладно, — сказал он, проводя пальцами по мокрым волосам, пытаясь уложить их в свою тщательно взъерошенную прическу. — Пора сосредоточиться.

Он все еще был мокрым, голодным и измученным, и поиск еды казался ему самой простой задачей, даже если ему казалось неправильным рыться в шкафчиках Касс.

Было ли это воровством, если он съест то, что найдет?

Его желудок издал особенно отчаянное урчание.

— Я оставлю два украшения, — пообещал он и повернулся, чтобы осмотреть комнату, отметив, что Касс не повесил ни одной из своих картин.

Единственными украшениями на стенах были сверкающие серебряные зеркала, так что, возможно, он считал, что ни одна из его картин еще недостаточно хороша.

Или же он предпочитал смотреть на себя.

— Итак, если бы я был Касс, — сказал Киф, пытаясь взглянуть на хижину другими глазами, — я бы, наверное, хранил свою еду… там.

Он подошел к большому серебряному шкафу и осторожно открыл зеркальные дверцы.

— Нет, очевидно, я бы использовал его для хранения нескольких скучных книг.

Большинство из них были об импрессионизме… что бы это ни значило. Но еще там было несколько полок, заставленных альбомами для рисования, на корешках каждого из которых был написан свой год.

— Да, думаю, Касс — старый чувак.

Альбомам для рисования было не меньше шестидесяти лет, а также несколько все еще запечатанных книг, ожидающих, когда Касс заполнит их.

Киф не удержался и заглянул в один из самых старых альбомов.

— Ого, ему действительно нравится это озеро.

Он нарисовал его карандашом.

И тушью.

И акварелью.

И углем.

И пастелью.

Следующий альбом для рисования был почти таким же.

Как и следующий.

И еще один за ним.

Искусство совершенствовалось от альбома к альбому, так что практика явно приносила свои плоды. Но Касс потратил много времени, рисуя одно и то же место, что казалось странным решением, поскольку люди жили всего около восьмидесяти лет.

Киф думал, что ему захочется получить как можно больше новых впечатлений, а не повторять одно и то же снова и снова.

Но, возможно, из-за нехватки времени ему действительно хотелось сосредоточиться.

И, боже, как же он сосредоточился.

Киф пролистал еще несколько альбомов для рисования, и там было все озеро, озеро и еще раз озеро.

Тем временем его внутренности сжимались в крошечный, болезненный комок.

— Ладно, я понял, хватит с меня альбомов для рисования, — сказал он своему желудку, достигнув, вероятно, нового пика в плане разговоров с самим собой. — Где-то должен быть запас еды.

Он направился к лестнице, надеясь, что на чердаке есть огромная кладовая или, может быть, шкаф с какой-нибудь сухой одеждой, хотя и чувствовал себя странно, одалживая ее без разрешения.

«Я оставлю ему два украшения», напомнил себе Киф. «И оставлю одежду сложенной рядом с запиской. Кроме того, я постараюсь подобрать что-нибудь уродливое, чего он, вероятно, никогда не наденет».

Это казалось вполне разумной сделкой, но не то чтобы это имело какое-то значение, поскольку все, что он нашел на чердаке, — это кровать.

Гигантская, потрясающая кровать с мягким белым стеганым одеялом и горой пушистых подушек, из-за которых ему захотелось забыть о поисках еды и зарыться под одеяло.

Но его желудок издал хлюпающее, булькающее урчание, которое прозвучало почти как угроза.

Он также заметил прикроватную тумбочку в углу, с тремя выдвижными ящиками, которые, казалось, стоило проверить.

— О, ничего себе. Еще альбомы для рисования, — простонал Киф, открывая верхний ящик. — Держу пари, это значит, что я могу догадаться, что здесь.

Он схватился за ручку среднего ящика и…

— ПОДОЖДИ — КА, КАЖЕТСЯ, У НАС ЕСТЬ ЕДА!

Трудно было сказать наверняка.

На обоих пакетах были нарисованы маленькие трубочки, которые выглядели съедобными, так что это выглядело многообещающе. И назывались они «Cheetos», что звучало как-то по-кулинарному.

Но у них также был рисунок гепарда в солнечных очках, так что кто знал, какое безумие ему предстояло пережить.

Если бы Фостер была там, она смогла бы подсказать ему, что лучше — попробовать «Flamin’ Hots» или «Puffs», но с этим ему придется разбираться самому. А так как на упаковке «Flamin’ Hots» были маленькие язычки пламени, то «Puffs» показались ему более надежным выбором.

— Вспомним, я оставляю сверкающие драгоценности, чтобы вернуть ему долг, — сказал Киф, сражаясь с мятой упаковкой. — С блестками все становится лучше, верно?

Потребовалось больше усилий, чем он ожидал, чтобы разорвать верхний шов, и мягкий шорох высвободил шлейф, который слишком сильно напоминал запах ног.

— Не лучшее начало для знакомства с «Cheetos»… и, ого, оранжевые штучки!

Яркий порошок прилип к его пальцам, когда он взял одну штучку и быстро понюхал.

В животе у него заурчало.

— Ладно, желудок, я тебе доверяю, — сказал он, отправляя чипс в рот. — Ха.

Он не смог придумать лучшего ответа.

Чипс был похож на гигантскую гусеницу, а на вкус соленый и острый… что-то вроде сыра, но более сухое, острое и хрустящее.

Он съел еще один и пожал плечами.

— Понятия не имею, что я ем, но это вкусно.

Он расправился со всем пакетом за пару минут. Даже слизнул с пальцев крошку от чипсов. Затем он уставился на «Flamin’ Hots», пытаясь понять, насколько храбрым он себя чувствует.

— Думаю, я приберегу это приключение на завтра.

В прикроватной тумбочке оставался еще один ящик, который он не проверил, и он надеялся, что именно там Касс хранит десерты — желательно те самые «Ding Dongs», которые ему до смерти хотелось попробовать, потому что как можно не любить блюдо под названием «Ding Dongs»?

К сожалению, все, что он нашел, — это еще несколько альбомов для рисования.

— Ладно, Касс, возможно, тебе стоит найти другое хобби.

Он уже собирался захлопнуть ящик, когда заметил на дне серебристый мешочек на молнии. И когда он заглянул внутрь, то увидел, что там лежит.…

— Ого. Это огромные человеческие деньги.

Пачка должна была быть толщиной не менее дюйма, и все купюры были разного цвета, так что, вероятно, это была смесь разных человеческих валют.

Там же был маленький прямоугольник с напечатанной на нем цепочкой цифр и именем КАСС ЛОРДМАН — вероятно, так Касс хотел сказать: «Отвали, это мои деньги!»

Киф отложил карточку в сторону и пересчитал купюры, убеждая себя, что он просто пытается ознакомиться с различными номиналами.