Золотой Дракон (СИ) - Канощенкова Алена

Она ехидно улыбнулась и занялась чтением, выписывая попутно самое важное на лист бумаги. Это изобретение гномьих мастеров появилось около сорока лет назад и успело уже стать необходимой принадлежностью людского быта. Эльфы, конечно же, придумали несколько десятков разновидностей бумаги — разных оттенков, различной плотности, гладкости… даже ароматизировать умудрились. Но люди упорно продолжали пользоваться самым первым вариантом, созданным гномами, прельщаясь эльфийскими творениями только изредка. Пример показал сам император, приказы которого писались именно на гномьей бумаге. А ещё десять лет назад во время правления нынешнего императора эльфы похвастались чертежом абсолютно нового небывалого устройства, способного заменять переписчика и делать копии книг во множестве. С тех пор печатные машины постепенно входят в употребление не только самих дивных, но и представителей других рас. Хотя один экземпляр любой новой книги неизменно пишется на пергаменте — для императорской библиотеки. Чтобы знания не могли пропасть из-за какой-нибудь случайности. Несколько таких чудо-машин работает в Данноре под чутким присмотром строгих эльфийских мастеров.

Уже собираясь уходить, гончая обратила внимание на название книги, которую она «читала» пока ждала хранителя, и поняла, чем было вызвано его недоумение. Трактат назывался просто и незатейливо «Пытки».

«Этот эльф решил меня извести». — Подумала Тар, буравя неприязненным взглядом спину идущего впереди дивного и упрямо переставляя ноги. Левая-правая. Левая-правая. И ещё раз. И ещё… Вон до того дерева дойти. И вон до того… — «Он просто загонит меня до смерти и всё. Даже меч пачкать не придётся, я сама умру от усталости. Куда он так бежит, садист ушастый?!?»

Девушка в сотый раз прокляла тот миг, когда согласилась идти вместе с эльфом. Он шагал по лесу как по ровной дороге, не обращая внимания ни на какие препятствия. Деревья и кусты словно сами уступали ему дорогу, а мох стелился под ноги гладким ковром, тогда как вампирша постоянно спотыкалась и падала. Не помогало даже изрядно улучшившееся зрение. Тар падала не потому, что не видела куда идёт, а… Впрочем, назвать причину своей неуклюжести она и сама бы не смогла. Ночь была прекрасна. Девушка с удивлением замечала всё новые оттенки в том, что привыкла считать просто темнотой. Оказалось, что мир полон цветов, запахов, звуков… И ночь вовсе не означает прекращение всей жизни, а наоборот, именно сейчас, под этим звёздным небом всё и вершится — как будто всем миром, объединившимся вдруг, поётся песнь. Великая песнь жизни, вечности и красоты… тут Тар в очередной раз спотыкалась, и восхищённое любование снова сменялось обиженным сопением.

Ирис чаще всего успевал её ловить, не давая никуда провалиться или переломать ноги, запутавшись в переплетении корней. Поддерживал, ставил на ноги и снова шёл вперёд, полностью игнорируя недовольное бурчание и жалобные взгляды. Меч тоже молчал, что несколько удивляло Тар. Впрочем, она настолько устала, что размышлять о причинах его поведения уже не хотела. Упасть бы на землю и спать…

— Привал.

Девушка по инерции сделала ещё несколько шагов и налетела на эльфа, прежде чем поняла, что он только что сказал. Ирис отшатнулся, собрался разозлиться, но наткнулся на осунувшееся несчастное лицо Тар и прикусил язык. Старательно прогоняя из голоса чувство вины, предложил:

— Ты отдыхай. Я поищу укрытие.

Вампирша упрямо прикусила губу, но справиться с дрожащими и ноющими конечностями не смогла и торопливо опустилась на землю, чтобы через мгновение на неё позорно не рухнуть. Мох был холодным и влажным, но Тар неожиданно поняла, что это не доставляет ей особого неудобства. Точно так же она могла лежать на мягкой постели в собственном доме или на голой каменистой земле. Изменившееся тело не нуждалось в особом комфорте, хотя по-прежнему могло испытывать усталость и боль. Это, наряду с обострившимися слухом, зрением, осязанием и чутьём, можно было считать несомненными преимуществами нелюдского существования. Основным недостатком была Жажда. Ну и ненависть, которую к вампирам испытывают представители всех без исключения рас. Попавшись людям, можно отправиться на костёр просто потому, что ты — вампир. Попавшись эльфам… Им попадаться не стоило. Достаточно того, что дивные издавна славились как лучшие охотники на вампиров, и некоторые их кланы посвятили себя поиску и истреблению ненавистных кровососов, добившись в этом деле высочайшего мастерства. По сути, с вампирами могут равняться немногие нелюдские расы, а связываться рискуют и вовсе только люди и эльфы.

Эльф потоптался на месте, посмотрел на небо, где бархатно-звёздный ковёр едва начал бледнеть, перевёл взгляд на девушку и понял, что дальше они не пойдут, пока снова не стемнеет. Можно было предложить Тар закутаться в плащ и идти, не поднимая голову… Но это было рискованно, и дивный даже не стал озвучивать свою идею. Ничего, пусть отдыхает. Вот только нужно найти место получше… Он осмотрелся и отправился искать пещеру, или поваленное дерево или ещё что подходящее.

Тар смотрела ему вслед. В голове лениво копошилась одна единственная растерянная мысль: «Интересно, он вернётся?».

«Он вернётся». — С прорезавшейся вдруг в мысленном голосе ворчливой интонацией успокоил её меч.

«Почему ты молчал?» — нашла в себе силы слабо удивиться Тар. — «Мы же шли всю ночь, не останавливаясь!»

Они действительно остановились лишь один раз. Эльф поймал крупную чёрно-зелёную птицу, попросту вытащив её из гнезда, и молча с абсолютно равнодушной физиономией отдал девушке. Жажда радостно взвыла.

«Я не человек, чтобы трепаться ни о чём».

Девушка хихикнула.

«Я тоже не человек».

«Ха-ха!»

«И почему ты уверен, что эльф нас не бросит?».

«Не бросит. Обещаю».

«А всё-таки?»

«Ну что мне, похвастаться своим знанием людей и нелюдей?»

«Лучше расскажи о своём хозяине».

Ехидный смех утих. Кажется, желание поговорить у него снова пропало. Тар решила обязательно «расколоть» Дракона. Но — потом. Как-нибудь в другой раз. А пока… глаза закрывались сами собой…

Ирис, вернувшийся с успешной разведки наткнулся на мирно дрыхнущую в обнимку с мечом девушку. Полюбовался ей, неожиданно для себя отметив красоту её лица, замер, разглядывая и стараясь запечатлеть в памяти каждую деталь. Эльф простоял так несколько минут, потом покосился на небо, тряхнул головой, прогоняя наваждение и поправил плащ, с лёгким сожалением прикрыв лицо так и не проснувшейся вампирши. «Какой уязвимой она кажется». Для подстраховки набросил сверху собственный плащ. И решил не рассказывать ей о наёмниках, снова идущих по следу. Тем более, они были ещё далеко и шли не совсем правильно, сбившись и сильно забрав влево. Да и сам эльф неплохо спутал следы, поколесив по лесу.

Он устроился под ближайшим деревом, закрыл глаза… но тут же вскочил, чтобы ещё раз проверить Тар. И только убедившись, что ей действительно ничего не грозит, и плащи, защищающие её от губительного солнечного света, не слетят даже от очень сильного порыва ветра (которого в лесу всё равно быть не может), улёгся отдохнуть. Жаль конечно, что до облюбованной им норы не добрались… Ну да ладно. Через минуту дивный уже спокойно спал. Он полностью полагался на своё чутьё и был уверен, что проснётся при появлении опасности.

Эльф рассмеялся во сне. Он снова видел чудесный сад из трав, раскинувшийся под сенью величественных ясеней и политый жемчужно-туманным лунным светом. Ветер пах лавандой и мятой и нашёптывал что-то, понятное только ему да цветам. И, пожалуй, ещё луне. Ирис всегда предпочитал дню, яркому, беззастенчиво высвечивающему всё и прекрасное и отвратительное, ночь — чудесную, прохладную и не менее живую. А в такие поистине волшебные ночи как эта он подолгу бродил по городу, сияющему белоснежному Эльсириэлю, созданному в эру Начала, когда миром правили эльи, а эльфы были всего лишь небольшой и далеко не самой совершенной расой. Они старались. Очень старались вырасти и стать совершенными. Брали что могли у эльев, которые никому не отказывали в знаниях, учились сами, познавая, старательно отбирая и сохраняя самое лучшее. Эльфы сумели занять место эльев. И город Эльсириэль давно уже не был самым совершенным их творением. Но по-прежнему — одним из любимых и бережно оберегаемых.