Господин Теней (СИ) - Кузьмин Марк Геннадьевич "Морроу Винд"

- Заснул? – спросила она.

- А, да… - нашел я что ответить. – Задремал что-то. Как там праздник?

- Все уже спать разошлись, - ответила сестра.

- Ясно.

Мы некоторое время молча сидели на диване и вместе смотрели на огонь.

- Вот, с Рождеством.

Она протянула мне небольшой, криво завернутый бумажный пакетик. Генни старалась не смотреть в мою сторону и отвернулась.

- Спасибо, - только и сказал я.

Взяв сверток, открываю его и вижу там перчатки. Кожаные перчатки с обрезанными пальцами и с небольшим уплотнением на костяшках. Перчатки явно сделаны из драконьей кожи, очень качественные и явно недешевые.

- Волшебник должен беречь руки. Перчатки и на тренировке помогут, и в драке, случись такая, руки защитят.

- Спасибо, - улыбнулся я.

Это первый подарок от нее.

Мне и так уже подарили несколько приятных мелочей. Сириус, вот, ножны для палочки подарил, которые крепятся к предплечью. Ну и остальные мелочи, которые просто приятны и не особо полезны, но вот Генни никогда до этого мне ничего не дарила, и такое внимание просто очень приятно.

- Ты лучше всех, - сказал я.

Та лишь втянула голову в плечи, но красные уши скрыть не смогла.

- Ладно, я спать пойду, - резко подскочила она. – Не засиживайся тут.

Сестренка быстро удалилась из гостиной, оставив меня одного.

Я же еще некоторое время сидел и смотрел на огонь, держа в руках свой подарок.

- Значит, чтобы вытрясти из этого парня хоть что-то, мне нужно стать сильнее… - вздохнул я, вспомнив, что только что видел во сне или очередном видении. – Что ж… я стану сильнее…

Глава 8. Разговор с родителями. ​

- Уху-хух… - застонала Панси, осторожно работая руками, втирая мазь в свои ягодицы. Она, конечно, знала, что мама будет расстроена, но не ожидала, что настолько. Все же за всю жизнь Панси никогда порке не подвергалась и была послушной девочкой, а вот Тома в приюте лупили часто. В основном из-за того, что его подставляли или он мстил обидчикам, но вот это знание, плюс непривычка тела сильно сказались на ней.

Теперь она лежит в своей комнате на животе и работает руками, стараясь облегчить боль.

- Спасибо за подарок, Гермиона, - вздохнула она, когда боль начала немного отступать. Да, хорошее она ей средство подобрала, помогает. – А вот ты нет, - обиженно посмотрела Панси на защитный амулет, что ей подарил Гарри. Он-то как раз ее от порки и не спас.

Если бы у амулета были бы мысли и чувства, он точно бы закатил глаза и заявил, что не для такого его создавали, но ничего такого нет, и подобное общение с неодушевленными объектами она могла лишь воображать.

Приезд домой выдался «веселым». С порога родители ждали ее, тут же затащили домой и два часа отчитывали ее, ругали и наказывали.

Может, все было бы и лучше, не начни она по привычке сопротивляться и дерзить родителям в ответ, чем довела маму до ярости, и она достала старую трость из ротанга (1). Сносу ей нет, еще прадед дедушку лупил. Практически семейная реликвия, век бы ее не видеть...

Как итог, она под домашним арестом с больной попой и без ужина.

Однако эта ситуация ее не сильно волновала.

Заняться у себя в комнате ей есть чем, еду она с собой заранее заготовила, Гарри ей еще вчера приготовил кое-чего вкусного, а мнение родителей и их злость не сильно-то и пугали. Она же не маленький ребенок и уже не та маленькая избалованная дура, которая всегда была «хорошей девочкой», так что все было нормально.

- Странно, почему я не злюсь? – спросила слизеринка саму себя, когда боль постепенно отступала и можно было уже расслабиться.

Этот вопрос волновал ее все время, что она провела в своей комнате.

Несмотря на боль, ссору и другие неприятные моменты, она почему-то не злилась на родителей. То есть они ее отругали, побили, заперли без ужина, но вместо злости или обиды она лишь немного расстроена.

В прошлом Оригинал также получал побои от воспитателей в приюте, каждый раз терпя такое унижение и несправедливость, он злился и все больше ненавидел всех вокруг. Сейчас же ничего такого она не ощущала, и это вызывало некоторый логический ступор в ее голове. Как бы родители не были злы и что бы они ни делали, она не хотела их ненавидеть или отомстить.

- Что-то не так, - нахмурилась она.

Мозг сам начал искать логичное объяснение этому феномену и подбирать разные варианты, даже самые странные типа ментального воздействия или каких-то зелий. Однако все эти варианты казались ей глупыми и бессмысленными.

Ответ никак не приходил к ней, и это раздражало.

Тяжело вздохнув, она улеглась поудобнее, и стала просто смотреть в стену, думая о себе и том, как она докатилась до такого. Всего несколько месяцев назад она выбралась из своего полувекового заточения и теперь пытается просто жить, попутно обеспечив свою безопасность и будущее. Именно тогда она и увидела Эванса, который оказался крайне интересным и перспективным инструментом, очень необходимым ей сейчас. И за эти месяцы она пыталась сблизиться с ним и подчинить. Получалось пока не очень, но дело постепенно идет. Он уже не смотрит на нее, как на чужого человека, и немного доверяет, что ей и нужно. Постепенно он полностью примет ее и подчинится, она верит в это.

«Да, это то, чего я хочу…» - сказала она сама себе.

- Ведь если нет никакой Жалкой Неудачницы, что влезает в твои планы, творит глупости, мешает тебе и на кого можно скидывать все свои неудачи. Если нет никого, то кто ты? Ты боишься правды, что, слившись с крестражем, ты вовсе не стала доминирующей личностью и не задавила старую Панси, а просто занимаешься глупым самообманом, чтобы скрыть свою ничтож…

Она тут же отбросила это воспоминание.

«Я не жалкая!» - заскрежетала она зубами.

Это все чушь. Она захватила это тело, подчинила его и подавила ту жалкую неудачницу, которая даже мозгов не имела хоть что-то в своей жизни делать. Сейчас же она новая личность, новая сущность – сильная, властная и имеющая амбиции, а не бездарность, какой была Панси.

В коридоре послышался стук каблуков, и вскоре дверь в ее комнату открылась.

Как всегда, с высоко поднятой головой, с серьезным выражением лица и холодным взглядом в ее комнату вошла мама. Эта высокая худоватая женщина с острыми чертами лица и строгой прической будто сошла с какой-то картины 18-го века. Одетая, как обычно, по той устаревшей моде и верная традициям, она создавала образ довольно консервативного человека, коими и были все Паркинсоны.

Вот она, Галатея Паркинсон. Всегда мрачная, нахмуренная и серьезная, какой и полагается быть чистокровной жене аристократа.

- Ну, Панси Элоиза Паркинсон, вы обдумали свое поведение? – прямо спросила мама.

- Конечно, - фыркнула девушка. – Меня все устраивает.

У мамы дернулся глаз.

Ага, думала, что, получив порку и проведя взаперти целый день, дочь запросит пощады? Не тут-то было. Новая Панси не станет прогибаться или подчиняться такой глупости.

- Да что с тобой такое? – нахмурилась она. – Ты всегда была послушной и хорошей девочкой, а тут резко стала такой дерзкой и наглой.

- Была. Послушной. Долго, – произнесла девушка, подчеркивая каждое слово. – Ну и к чему хорошему это привело? С меня хватило этого, мама.

- Ох, Панси, да что с тобой такое? – вздохнула Галатея, и ее тон резко изменился. Из холодной и строгой она будто сдулась и погрустнела.

Женщина села рядом с ней и погладила ее по волосам.

- Целый год ты провела в глубокой депрессии и лишь летом начала идти на поправку, а посреди учебного года нам пишут, что ты начала вытворять какую-то непотребщину в школе. Учителя в шоке, мы в шоке, а ты вместо объяснений начинаешь дерзить и нарываться на неприятности.

- И что? - буркнула Панси.

Почему-то теплая рука мамы, гладящая ее, немного успокаивала, и что-то трогало в груди.