Старушка-молодушка и новогоднее чудо(вище) (СИ) - Жнец Анна

Все первые этажи занимали лавки. Сани неспешно скользили по оживленной улице и отражались в стеклах витрин. С любопытством и восхищением я разглядывала многочисленные вывески. Каждая была настоящим произведением искусства. Не просто дощечки с надписью, а кованые фигуры, которые крепились к фасадам зданий с помощью кронштейнов. Металлический диск солнца — мистер Годар объяснил, что это знак таверны. Чаша и змея — аптека. Ягненок внутри черного круга — мясная лавка. Крендель — булочная. Сапог, ключ, чаша, оплетенная виноградной лозой, ножницы, разрезающие расческу.

Наши сани остановились рядом с вывеской, в которой я не без труда узнала швейную машинку. Ателье.

— Вот мы и на месте, — объявил мистер Годар и спрыгнул в сугроб. Тротуары, как и дороги, были не чищены, и прохожие проложили в снежном насте узкую тропинку.

— А какое сегодня число? — выдохнула я облачко пара.

— Двадцать восьмое декабря.

— То есть скоро Новый год?

— Да, через пару дней, — нахмурился мистер Годар, не понимая, к чему все эти расспросы.

Я огляделась: город, заметенный снегом, был совсем не украшен к празднику. В окнах квартир и витринах магазинчиков не сверкали гирлянды, на площади, что виднелась вдали, не стояла наряженная елка. В Гринхолле ничего этого тоже не было. Похоже, в этом мире Новый год не отмечали. Какая жалость! Зима без главного детского праздника и не зима вовсе.

Если останусь жива и обзаведусь новым мужем, в собственной семье обязательно введу эту красивую традицию.

Мистер Годар толкнул дверь под кованой вывеской, и мы вошли в просторное помещение, полное манекенов в платьях. Тут же навстречу нам поспешила низенькая старушка с гулькой и моноклем.

Оглядев мои лохмотья, она неодобрительно поцокала языком.

— Как можно. В такой худой накидке! В такой лютый холод! — она повернулась к моему спутнику и с сердитым видом принялась его вычитывать: — Как не стыдно морозить такую красоту! Сляжет бедная девочка, и что вы будете делать? Ей же еще рожать вам детишек. Совсем не бережете молодую жену.

— Леди Мэри не моя жена, — смущенно улыбнулся мистер Годар. — Я просто привез ее выбрать себе платье.

Несколько секунд старушка буравила советника подозрительным взглядом, затем замахала на него руками:

— В таком случае кыш отсюда. Кыш-кыш. Подождите у двери, нечего мужчине совать нос в женские дела. Позовем, как надо будет платить.

Хозяйка ателье бесцеремонно взяла меня под локоть и утащила вглубь магазинчика.

Следующие два часа я занималась тем, что под ее чутким руководством примеряла платья. Все они были ужасно шикарными и одновременно ужасно неудобными. Длинные многослойные юбки делали одежду тяжелой и громоздкой. В таких нарядах не побегаешь, в подвал не спустишься, на антресоль не залезешь. Да с меня семь потов сошло, пока я их просто надевала и снимала! В ателье даже имелась особая работница, которая помогала клиенткам затягивать корсет.

— Эти платья для красоты, — вздохнула я. — Чтобы красиво стоять и красиво сидеть.

— А что еще нужно молодой леди? — удивилась портниха.

«На велосипеде ездить, — принялась я мысленно перечислять, — на лыжах ходить, грядки полоть, с детишками в снежки играть, по дому шуршать. Дышать, в конце концов».

Дышать в затянутом корсете и правда было тяжеловато. Старая одежда Мэри хоть и выглядела убого и от холода не спасала, зато под нее не надо было надевать это орудие пыток.

Последние годы я и без того была закована в корсет — в корсет старости. И теперь в новом молодом теле хотела чувствовать легкость, свободу движений, снова стать ловкой, гибкой, активной, а не ощущать себя деревянной куклой, которая ни нагнуться не может, ни вздохнуть.

— Возьму это платье. Больно оно мне понравилось, — кивнула я на манекен. С него на меня смотрел роскошный наряд из мерцающей парчи, в котором причудливо сочетались бежевые, золотистые и синие тона. — А кроме этого пошейте-ка мне красивый брючный костюм. Удобный, теплый и чтобы движения не стеснял.

Красивая женщина в любой одежде хороша. Надо иметь наряды на все случаи жизни.

Покажусь чудовищу сначала в платье — пусть увидит, какая хорошенькая жертва ему досталась. Произведу первое, самое важное впечатление, а потом, если хозяин Блэквуда оставит меня в живых, потихоньку переоденусь в штаны. Штаны я нежно любила и отказываться от них не собиралась. Ходить целыми днями в корсете да завернутой в десять тряпок, как капуста, — нет, увольте.

— Брючный костюм? — задумалась портниха. — Для господина в дверях? — она посмотрела в сторону входа, где уже который час меня терпеливо дожидался мистер Годар.

— Нет, не для него.

— Значит, для вашего батюшки? Или для брата? Но я должна снять мерки.

— Не для батюшки и не для брата. Для меня.

Седые брови старушки изогнулись, глаза округлились, став по форме совсем как линза ее монокля.

— Как для вас? Штаны?

— Красивые женственные штаны, — убежденно кивнула я.

Портниха осуждающе покачала головой.

— Женственные штаны — это, простите, оксюморон. Оденетесь в такое, вас засмеют.

Ха, меня в жертву чудовищу собрались принести. Неужто она думает, что после этого я испугаюсь косых взглядов и шепотков за спиной?

— Ничего подобного. Не засмеют. Я еще новую моду в Ниене введу. Вот увидите!

Старушка окинула меня скептическим взглядом, но спорить не стала.

Я позволила снять с себя мерки, выбрала ткань для будущего брючного костюма и сразу оплатила его на тот случай, если чудовище меня таки сожрет и мне не удастся забрать заказ.

И все же я надеялась вернуться сюда, в этот уютный магазин, где сладко пахло ванилью и корицей, — похоже, за стеной ателье была булочная. Я верила, что замок на холме не станет конечным пунктом моего путешествия, что моя новая жизнь не оборвется так скоро. Меня переполнял странный, несокрушимый оптимизм.

Помимо шикарного золотисто-синего платья на манекене, я прикупила еще несколько нарядов попроще. Раскошелилась и на зимнее пальто, и на новые теплые сапожки, в которые мне не терпелось переобуться.

Лавку мистер Годар покинул, весь увешенный свертками. Бедняга два часа провел, разглядывая улицу за окном ателье, а после я наглым образом превратила его в навьюченного ослика. И этот мужественный господин ни словом меня не упрекнул.

Под густым снегопадом мы вернулись в Гринхолл, где с помощью Иветты я переоделась в свое новое невероятно красивое платье. Я просила ее не затягивать корсет слишком туго, но моя помощница постаралась на славу — едва не сломала мне хребет.

— С твоим рвением я до чудовища не доеду. Помру прямо на полу своей спальни, — сказала я, когда толстушка ослабила шнуровку жесткого пояса.

Иветта смущенно развела руками.

Понимаю, хотела, как лучше. Осиная талия и все такое.

Пока я одевалась и прихорашивалась, мистер Годар по моей просьбе спустился в погреб за кастрюлей свежего супа. От вчерашнего борща ничего не осталось — слишком много в Гринхолле было голодных ртов и ленивых задниц. Пришлось утром снова вставать к плите. Благо, продуктов, что советник привез накануне, хватило, чтобы еще раз приготовить монстру гостинец.

Новый борщ получился ароматным и наваристым. Но, судя по его количеству, за время моего отсутствия кто-то таки успел сунуть нос в кастрюлю.

У-у-у, воришки! Только оставишь еду без присмотра — набегают, как крысы.

— Вы так и поедете в Блэквуд? С кастрюлей? — спросил мистер Годар, когда я вышла из дома. Его рыжие кустистые брови поползли вверх.

Забавный, наверное, у меня был видок. Я стояла на крыльце в пышном бальном платье, в белом меховом манто и держала в руках большую кастрюлю с супом.

— Так и поеду, — кивнула я. — Помогите мне, пожалуйста, забраться в сани.

Снегопад, слава богу, закончился. Небо к вечеру окрасилось в удивительные цвета. Облака были похожи на кусочки розовой ваты, которые окунули в медовый сироп.