Наследник огня и пепла. Том IV (СИ) - Добрый Владислав

Я тяжело вздохнул. Гонец, зачитывающий мне это письмо, сам был в простой рубахе и деревянных башмаках. Он рисковал жизнью, чтобы вырваться из города и встретить меня на подходе. Мероприятие требующее смелости и быстрого ума. Вот только сейчас он зачитывал со свитка послание которое принес. От Вокулы. Мой педантичный казначей имел бездну талантов, однако в критических ситуациях скоростью мысли похвастаться не мог. Мне не нужен подробный разбор произошедшего. Мне нужна была оперативная обстановка.

— Что в Караэне творится сейчас? — перебил я гонца. — В эту минуту. Кто контролирует город?

Гонец лихорадочно завертел свиток, стремясь развернуть его до конца. Я остановил его взмахом руки:

— Расскажи своими словами!

Парнишка замялся. С подозрением оглядел мою свиту. Ну да, не внушающая никакого доверия компания. Эглантайн приобрела привычку проверять остроту своих хищных зубок, вот и сейчас в задумчивости приоткрыла пасточку и трогала кончиком языка внушительный набор клычков. Гвена деловито заплетала свои белые волосы в косу и в нетерпении скалилась на Караэн, предвкушая резню. У моего коня опирался на свою здоровенную кирку Текк в своей сплошной бармице. Он был не самой колоритным среди пяти таких же безликих и полностью упакованных в кольчуги инсубрскими командирами сотен, которых выделил мне Ан. Картину дополняли Лардо, с новым, куда более большим и уродливым шрамом. И Марцил, чья рожа и без шрамов обещала встреченному в тихом месте обывателю пару дней нервной дрожи.

Горцы прислали его с двумя сотнями всякого сброда, который пришлось еще и кормить. И договором на трех разноразмерных кусках кожи. Договор, исписанный разными почерками и пестрящий помарками и зачеркнутыми словами, несмотря на внешний вид был составлен очень неплохо. Горцы потребовали от меня пять тысяч золотых в год. За это они обещали дружбу и, что куда весомее, преданность — то есть не присоединение к моим врагам. Однако, если я пожелаю набрать среди них людей в армию, мне предписывалось платить по два с половиной сольдо каждому «охочему до того человеку» и пять сольдо «людям знающим и известным промеж остальных», что бы это не значило. Ответа я пока не послал. Предполагал внести некоторые правки, предварительно посовещавшись с Вокулой, и послать их вместе с первым взносом в пять тысяч золотых. Жадность плохой советчик в любом деле. Уж тем более, в торговле.

И вот я пребываю в Карэн во главе полутысячи относительно преданных, но хорошо проверенных головорезов. А тут бунт. Не вовремя.

— Сейчас беднота грабит окрестности. Наемники берут штурмом усадьбы, насилуют, убивают. Гильдия ткачей держит свои городки с мастерскими, так же как гильдия оружейников и и пивоваров. Внутри они удерживают весь Старый город, а гильдия бурлаков порт.

— А что аристократические роды? — возмутился густым басом Сперат.

— Как обычно, разбежались, — без всякого уважения фыркнул гонец. — Ну, некоторых поймали. Хотя, конечно, народу они положили немало, но мы их… — Глянул на меня и спохватился. — Смутьяны их схватили и убили. Вот тока, сами себя они убили в два раза больше. Особенно отличилась сеньора Роза. Она смогла привлечь на свою сторону роту конных наемников и сейчас сводит старые счеты. Должны ей оказались половина города, в новом городе пылает половина усадеб.

— Поместье Итвис? — уточнил я.

— Пока стоит нетронутое. Смутьяны возлагают большие надежды на вас. Они даже повязывают белые и красные ленты вокруг предплечья, чтобы отличать своих.

— Надежды на что? — удивился я.

— Как на что? — еще сильнее удивился гонец. — На справедливость!

— С чего начался бунт? — спросил я. С удивлением поняв, что «бунт» я произнес на отвинском диалекте. В морском городе было такое понятие, как убийство старого и назначение нового капитана на корабле. Иногда, не только капитана. Слова «бунт» как в русском, тут не было. Я поправился. — Смута. С чего началась смута?

Гонец кивнул, быстро перебрал в руках пергамент, ища нужные строчку. И зачитал:

— Дьев, что пользовался большим уважением промеж простого люда и семей благородных, но не богатых, обвинил Собрание Великих Семей в подлости и удалился. В тот же день Городской Совет назначил нового судью из своих рядов, некоего Натара из Ченти, подозреваемого в разбойничестве…

— Своими словами, — перебил я его.

— Ну, так и было, — помявшись, ответил гонец. — Сначала Дьева не приняли. Так и нет в Собрании главы, все грызлись за место… Потом судья этот, из Ченти… В общем, «толстые» начали обратно отнимать земли, что по вашему велению Вокула раздавал. И вообще несправедливо людей судили. А дня три назад, прямо перед Панилиями, Городской Совет взял, да и издал указ о налогах на соль и дрова. Втрое увеличили! — последнюю фразу гонец, не сдержавшись, произнес с возмущением.

— Тут то и началось, — кивнул я. Сначала кто-то бросил гнилой персик в паланкин одного из Городского Совета. Виновного поймали и выпороли на месте. Это сделало жителей города только злее. В тот же день перевернули купеческую телегу и разграбили, ночью подожгли дом одного из городского совета. Все это Вокула нудно перечислял в письме. Началось с мелочей, и за три дня превратилось вот в это. Да, это не бунт. Люди жаждут справедливости, но они толком не знают, как её получить. Просто чувствуют, что дальше так жить нельзя. Побуянят несколько дней, может даже недель, и все вернется к тому, как было. Я был неправ, я вернулся очень вовремя.

— Сперат, у тебя ведь остался баннер с моего копья? — спросил я. Дождавшись утвердительного кивка, я велел оруженосцу. — Достань и нацепи его куда-нибудь, чтобы видно было.

И добавил угрюмым бородачам и напряженным горцам.

— Мы вступаем в город. Грабить нельзя, иначе нас порвут.

— Если так, то зачем же нам туда лезть, — зазвенел кольчугой Текк. — Тебе надо, Змей, ты и иди.

— Если меня убьют, виноват будешь ты, — повернулся я к нему. — Убьют меня, то через время, когда все успокоятся, обязательно найдется тот, кто решит отбить у вас Ченти.

— Зубы обломает, — вскинулся Текк.

— Один. Другой. Третий. Воевать будете поколениями. Пока либо вы не оставите Ченти, либо вы, инсубры, не кончитесь. А грабить нельзя, потому что это вам союз с Караэном нужен.

Я говорил это уже не в первый раз. При каждом удобном случае проговаривал. И бородачам и горцам. Не уверен, что они понимали.

— Можно просто не пустить его в город, — высказался Лардо. — Нечего ему там…

Его светлая идея явно пришлась по душе бородачам. К счастью для меня, развить свою мысль он не успел — из ворот Караэна высыпала толпа. Человек сорок — сравнительно с той, что меня за спиной, не большая. Однако люди двигались уверенно в мою сторону. Бородачи и горцы занервничали — очень уж было похоже на атаку. Хоть и безумную. К тому же, толпа была вооружена. Кто-то с характерными караэнскими мечами и маленькими кулачными щитами, но у большинства окованные железом длинные дубины. Я присмотрелся получше и разглядел таки несколько, столь ожидаемых мной, вил. Но вилы были деревянные, трехзубые. Сплошное разочарование. И ни одного факела. Не толпа разгневанных горожан а сплошной слом стереотипов.

Горцы за моей спиной невзначай распределились по гребню холма и взвесили в руках свои дротики. Долгобороды наоборот сплотились, образовав несколько плотных кучек. Словно почувствовав, что их бег заставляет нервничать мое сопровождение, горожане замедлили шаг. Вперед вышла небольшая группка, человек в пять. Один из них нес самое настоящее кавалерийское копье-ленс — и даже отсюда мне было видно, как ему тяжело таскать это бревнышко. Но он потел, пыхтел и перся. Остальные были пестрой компанией, но их объединяло одно — признаки работяг. Один в разноцветном фартуке красильщика, другой в толстой шерстяной куртке с кожаными рукавами, какие носят плотники.

— Гвена, Сперат, за мной. Остальные стойте здесь, — скомандовал я и двинул Коровиэля навстречу горожанам. Примеченная мной группа тоже двинулась вперед. Мы сошлись ближе к толпе горожан, которая постоянно пополнялась за счет ручейка людей, выходящих из города и присоединяющихся к первым.