Хякки Яко (СИ) - "Rorshas"

— Так ты торговец? — внезапно нарушило молчание это порождение преисподней, чей голос тихим, но звучным эхом отозвался в голове Иоичи.

— Я-я-я… пожалуйста… не надо… я-я… молю… — с трудом сдерживая слёзы выдавил из своего горла несчастный.

— Я спросил — ты торговец? Отвечай да или нет! — в раздражении бросил мальчишка, переводя взгляд своих зелёных глаз с перевёрнутого стола прямо на Иоичи.

— Я… д-да, ю-юный г-господин, я торг-говец… просто торговец. Молю, пощадите! И я отдам вам всё! В-всё что вы пожелаете! У меня есть деньги! Много денег! А ещё ткани! У меня есть прекрасные ткани! Лучше вы не найдёте! А…

— Заткнись, — вновь зло бросил демон, под личиной ребёнка, что в мгновение ока преодолел три метра, разделявшие их, приставив один из своих монструозных клинков прямо к шее Иоичи, от чего последний дал волю слезам… и не только. В прочем, его мучителя это мало волновало:

— Сейчас я задам тебе простой вопрос, ответишь на него честно — отпущу на все четыре стороны, солжёшь… — при этих словах кончик костяного клинка чуть надавил на шею торговца — В общем, оно того не стоит. И так, ты готов отвечать?

Иоичи был готов ответить на что угодно, лишь бы этот кошмар наконец закончился, а потому, очень осторожно, но с невероятным рвением, покивал головой.

— Хорошо, сейчас я буду по очереди называть тебе слова. Если хоть об одном из них ты слышал хоть что-нибудь, даже если это сущая мелочь, ты расскажешь мне это. Данная мысль тебе понятна?

Вновь Иоичи оставалось только кивать, подтверждая свою абсолютную готовность к сотрудничеству.

— Превосходно, и так, начнём: Конохагакурэ но Сато, Ивагакурэ но Сато, Киригакурэ но Сато, Амэгакурэ но Сато, Кумогакурэ но Сато, Сунагакурэ но Сато. Ничего?

— Н-нет, г-господин… п-простите, я-я ничего не слышал об этих… д-деревнях? — трясясь и глотая слёзы ответил торговец.

— Хорошо, а что на счёт: Сенджу, Учиха, Узумаки, Ооцуцуки, Сарутоби, Нара, Юки, Хьюга… Шиноби?

— П-простите меня, но… я никогда не слышал ни о чём подобном… простите, пожалуйста, я… действительно ничего не знаю!!!

— Хватить ныть! Что на счёт… — но оборвав себя на полу слове ребёнок замолк, словно к чему-то прислушиваясь, а после с явным разочарованием в голосе проговорил:

— Похоже наша беседа подошла к концу.

— Это значит… вы меня… отпустите? Ведь так… юный господин⁈ — с мольбой и надеждой в голосе спросил Иоичи. В ответ на что ребёнок отвёл один из клинков от его шеи… для того что бы спустя мгновение вонзить оба ему под рёбра, при этом, без видимых усилий, слегка приподнимая тучное, почти на две головы возвышающееся над ним, тело торговца над землёй, а после отбрасывая его в сторону.

Пару секунд человек ещё боролся за свою жизнь, несмотря на перемолотые потроха и проколотые лёгкие он отказывался умирать, но Шинигами не делает исключений. Находясь на последнем издыхании, он смог произнести всего два слова, обращённые к своему убийце:

— В-кхм-вы-ы-ы… же-е-кхмр… обещали…

Ребёнок ничего не ответил, жизнь давно отучила его распинаться перед мертвецами. А потому, не обращая внимания на лужи крови и ещё тёплое тело бывшего владельца шатра, он принялся осматривать свои трофеи. Однако это приятное действо прервал ворвавшийся в шатёр мужчина, что как и мальчик был весь покрыт кровью. Обведя мутным взором помещение он сосредоточил свой взгляд на ребёнке:

— Тэкеши. Это последний?

— Да, — коротко бросил мальчишка, не отвлекаясь от мародёрства.

— Хреново, я даже разогреться не успел.

— Это последний труп, а не караван.

— Ха-ха-ха!!! И то верно! Там все уже во всю делят добычу, говорят нашли пару бочонков саке и несколько кувшинов вина, да и мяса много, идёшь?

— Ты знаешь, Норайо, что я ненавижу саке, местное вино на вкус как помои, а мясо везде одно и тоже. Иди, я здесь задержусь.

— Дело твоё, — ответил мужчина и скрылся. А мальчик, меж тем, продолжил осмотр, аккуратно выбирая то, что мог бы взять с собой, и досадно вздыхая над тем, что придётся оставить. А на улице меж тем доносились радостные крики и смех, для Клана Кагуя день закончился просто прекрасно.

Пять дней, именно столько мне потребовалась для того чтобы вернуться к клану. Мой ублюдок-папаша хорошо постарался, так что первые два дня и две ночи моего «путешествия» были насыщенны болью и страданиями, как физическими, так и духовными. И если раны на моём теле зажили уже на конец второго дня, то вот шрамы на душе останутся со мной ещё на многие годы. Или же я так думал?

Все то время, что я провёл вдали от столь ненавистного мне клана, все мои мысли были только о том, как бы мне отомстить — за себя… за Нэн, за всех тех, кто пал от их рук. Однако во время одной из бессонных ночей ко мне вдруг пришло озарение, что мстить этим людям абсолютно бессмысленно. Они дети своего времени, взращённые в ненависти и равнодушии, разве можно ждать от бешеных кровожадных варваров сочувствия, сострадания или хотя бы цели, что могла бы оправдать их зверства? Просто убив их я добился бы лишь того, что в этом жестоком мире стало бы на пару десятков трупов больше, ровно как и на одного безумного мясника. Нет, подобным им я ни за что не стану, но и оставлять всё как есть нельзя. Хочу я того или нет, моя жизнь отныне связана с кланом Кагуя, ведь как бы смешно это ни звучало — кроме них у меня никого и ничего нет. Однако факт моего осознания подобной простой, но отвергаемой каждой частичкой моей сущности, истины не означает, что я смирился, ровно как и то, что я пощажу их. Бешеным псам не светит иной участи, помимо смерти от чужих рук, но это не будет просто очередным актом банального возмездия, они умрут для того что бы клан Кагуя мог жить… А то, что в процессе их устранения, на пути к этой цели, я получу ни с чем несравнимое удовольствие — не более чем приятный бонус. Отныне и впредь, всё что я сделаю будет во благо МОЕГО клана, и никак иначе.

Моё возвращение ничем не запомнилось. Никто меня не ждал, никто не тосковал и не переживал по мне, впрочем оно и к лучшему. Стоило мне прийти в себя и как следует отоспаться, как ритм моей жизни претерпел существенные изменения. Часы сна сократились ровно до того количества, которое необходимо было организму для восстановления, игры с чакрой, исследование мира и банальное безделье были забыты. Им на смену пришли жёсткие и бесконечные тренировки.

Одним из первых развитию подверглась моё банальные умение драться. Ни в прошлой, ни уж тем более в этой жизни я подобным навыком не владел, а полагаться только на грубую силу, как показал мой печальный опыт, излишне самонадеянно, ибо всегда можно встретить кого-то сильнее. Возникла лишь одна проблема — учителей, способных, а главное желающих обучать меня, в округе не наблюдалось, но эту проблему я решил довольно изящно — как следует обматерив всех подростков-чакроюзеров моего клана, за что закономерно был бит, но именно это мне и было надо, ибо в отличии от меня эти парни умели держать удар. Разумеется, ни какими впечатляющими навыками ближнего боя они не обладали, не было ни особого кланового стиля, ни каких-либо тайных и сокровенных знаний восточных единоборств, но даже те прописные истины, что я мог уяснить в банальном мордобое были на вес золота.

Возможно такое поведение было безрассудным, а вероятно даже безумным. Их было больше, они были старше меня и сильнее, но на моей стороне был Шикоцумьяку и огромный для моих лет резерв чакры, так что на следующий день, полностью восстановившись, я вновь пришёл к ним и снова довольно красочно описал с кем, как и почему именно их матери проводили свою бурную молодость, за что снова был избит, как и на следующий день, и на после следующий, и так далее.

Был ли шанс того, что в один момент терпение моих невольных спарринг партнёров дало бы трещину, и мою покалеченную бессознательную тушку сбросили бы в ближайшую реку? Безусловно, но намного меньше чем может показаться, ведь Старшие подобному не обрадовались бы. Разумеется не по причине заботы о моей или чей бы то ни было ещё жизни, вовсе нет, дело было в том, что я и сам, пусть и на птичьих правах, являюсь Старшим, и потому, в случае моего убийства, подросткам быстро напомнили бы кто здесь хозяин, просто приличия ради. Факт же моего каждодневного избиения шиноби нисколько не заботил — не можешь за себя постоять — получай что заслужил.