Орден Змей (СИ) - Ершов Евгений

И тут в его голову воткнулась совня, пройдя насквозь, с противным хрустом и хлюпаньем выйдя из правого глаза. Еще мгновение зомби, протянувший ко мне руку, недоуменно стоял, но потом рухнул вниз мне под ноги. Подняв глаза, я встретился с ненавидящим взглядом Эйнара, вырвавшего свое оружие из упавшего, теперь уже окончательно мертвого, тела.

Эйнар, казалось, пребывал в нерешительности. Перед ним находился еще один зомби, которого следовало уничтожить. Команды на прекращение поединка не было. Но бой должен был продолжаться до смерти одного из участников. Был ли полноценным участником зомби? или считаемся только Эйнар и Ормар? Я видел, как все эти мысли проносились у него в голове.

Сам я с трудом осознавал себя, разрываясь между своим сознанием и сознанием мертвяка. Заторможенно соображая, что же делать, с ужасом глядел на замершего парня и совню в его руках, направленную мне в лицо. Лицо Эйнара дернулось — похоже, он разглядел страх, отразившийся на лице зомби. А всем известно, что на мордах зомби можно разглядеть только ненависть и голод. Не знаю, о чем он думал дальше. Но руки его, держащие оружие, стали двигаться назад, совершая замах для удара.

— Стоп, — раздалось с трибун.

Эйнар вновь замер. Потом бросил оружие, отвернулся и пошел на выход с арены, не оглядываясь. Из его ран капала кровь, застывая на песке арены. Ормар возвращался в человеческий облик и думал, что вновь унизил своего товарища и врага, спася его от смерти и вынудив показать слабость на глазах у всего замка. Если всё же наставники хотели объединить нас и прекратить взаимную вражду, то очевидно, что этот план потерпел полный крах.

Глава 5

День мертвых

— Зомби! Зомби! — визжал радостный детский голосок моей, кажется, сестры. — Мама, мы же пойдем смотреть зомби?! А можно я их покормлю?! Ну пожа-а-алуйста!

А я сидел, пришибленный, и пытался сообразить, кто я такой. Опять эти сны из другого мира. Противостояние с Эйнаром, дар к превращению — и главное, всё такое реальное, яркое, сочное, такая настоящая боль и такой знакомый вкус напитка, напоминающего масленичный сбитень.

Быстро же сестра Машка отошла от потрясения, когда нас чуть не слопали два милых вампира. Интересно, они только кровь выпивают или действительно шинкуют на кусочки и кушают. Из снов про меня-Ормара я ничего не знал про вампиров, там с ними я не сталкивался, по крайней мере, лицом к лицу, и из занятий за партами тоже не помнил. Надо будет в следующий раз попробовать вспомнить, когда провалюсь в тот мир или в прошлое, не знаю, где я на самом деле оказываюсь. Тут на ум пришел рассказ отца об убийстве в трактире Егора Героева: там явно орудовал вампир, но труп был цел, только множество порезов и укусов отправило бедолагу в мир иной.

Последний день Мертвой седмицы подошел к концу, выловили последнего зомби, но гости города не спешили разъезжаться. Кульминацией был день сегодняшний — День мертвых. Все друзья, кто пострадал в схватке с вампирами, а также мама, поправились. Я тоже, хоть еще и не бегал, но уже достаточно уверенно ходил на своих двоих. Отец Спиридон, продолжавший посещать наш дом на Ломокненской улице, меняя повязки и обрабатывая раны святой водой, шутил, что в Ломокне не двенадцать, а тринадцать двунадесятых праздников. День мертвых — эдакий переходящий праздник незадолго до Пасхи — дня воскресения из мертвых.

— Батюшка, вот эти мертвяки, зомби то есть. Да и вампиры — они воскреснут из мертвых? — спросил накануне Илья Шамон священника.

— Конечно, Илья, — уверенно отвечал Спиридон, — Господь и Бог наш Иисус Христос пришел в мир, чтобы спасти всякую душу заблудшую, а они — такие вот души, потерявший свет истины, и ходящие во тьме и сени смертной.

— Получается, мы их убиваем, чтобы они потом могли воскреснуть? — сделал вывод Илья, чем сильно удивил всех. Парень не отличался башковитостью, а тут неожиданно показал признаки интеллекта.

— Правильно говорить «упокоиваем». Ведь они были когда-то людьми, потом умерли, но не до конца, видать, грехи их на земле держат, не дают уйти. И мы их окончательно отправляем в обитель смерти, откуда их в свое время Господь выведет.

— Это что же за грехи надо совершить, чтобы превратиться в таких вот чудовищ, — воскликнула Вера.

— Вот это нам неведомо. Болтают-то разное, но не знает никто, — отвечал священник, — только Сердцеведец то знать может.

— А как вы сами думаете, батюшка? — это уже Генка, внимательно слушающий разговор, вклинился.

— Сам я много, что думаю. Да от думок этих ничего путного. Если живешь себе по совести да по Божьим заповедям, людям зла не делаешь, то охранит Господь от темной участи, — со вздохом произнес священник.

А мне показалось, что батюшка просто уходит от ответа.

— Батюшка, почему же у нас, в Ломокне вся эта нечисть? И туристы съезжаются к нам? Чем Ломокна так провинилась? — озвучил я мучившую меня всю неделю мысль, которую не раз пытались мы обсуждать с друзьями.

— Так, всех обработал? — обвел глазами нас священник, игнорируя мой вопрос. — Отлично, ну тогда все здоровы, больше никому перевязки не нужны, а завтра увидимся на Дне Мертвых. Мир дому сему!

И пошел на выход, но уже в дверях, будто вспомнив о чем-то, обернулся и сказал:

— Ваня, у тебя завтра важный день. Будешь читать Последование на упокоение твоего знакомого мертвяка. Вот, — он вернулся и передал мне потрепанную церковную книгу, раскрыв ее на нужной странице. — Почитай, чтоб без ошибок было.

Я только кивнул и с любопытством заглянул в книгу: «Последование мертвенное на упокоение души мертвой». Мама провожала священника, остальные облепили меня с книгой.

— Братик, ну что там? Читай вслух! — канючила мелкая Машка.

— «Уготованному на упокоение кому от мертвых душ, устрояют дрова для костра и клеть для мертваго, в кою и помещают…» — начал я читать, пытаясь понять, что имеется ввиду.

Так, в разборе Последования и прошел завершающий день Мертвой седмицы. Оказалось, что Илья Шамонкин лучше всех читает по-церковнославянски, чем удивил всех еще раз. Вскоре вернулся отец и сообщил, что выловили последнего мертвяка, на реке оставили караулить немного людей, мало ли что, но в основном уже разошлись и стали готовиться к празднованию Дня мертвых. Украшалась Нижняя площадь, купцы готовили лучший товар к продаже, продавцы съестного готовили постную (Великий пост на дворе, все-таки), но самую изысканную, насколько это возможно, снедь.

На ужин в наш дом собрались родители всех детей, гостивших у нас. Назар рассказывал, как ловили мертвяков и спасали заподозренного в вампирстве трактирщика Героева. Отец Васьки Старцева хвалился, как самолично упокоил пятерых зомби, причем в течение вечера их число возросло до пятнадцати. Смущавшуюся от внимания Машку пытали, как она разделалась с пятью вампирами.

Стол ломился от яств: знаменитный ломокненский чесночный борщ, рыбное тельное, парная гречка, квашеная капуста, огурцы и редька в патоке, пироги с капустой, луком и грибами, левашники, пастила, мармелад. Даже настоящий китайский чай с маленьким кусочком сахара вприкуску. Генку просили держать себя в руках и не кидаться табуретами на вопрос «Что есть истина?».

Про вампиров взрослые говорили, что сами их и не видели никогда, а только по рассказам бабушек да дедушек знали о такой напасти. И всегда думали, что это не более, чем глупые россказни. Все сошлись на том, что теперь от вампиров не стоит ждать скорого визита: вся Ломокна превратилась в один большой зубчик чеснока, а осиновые колья и колышки, торчащие теперь из любого угла, не говоря уже о святой воде, надолго отвадят позабытую нечисть от города.

Мертвяки же, в отличие от пришлых вампиров, были своими, почти что родными, долгожданными и понятными. Иногда приключались несчастья, что мертвяк доставал и даже убивал кого-то, но это случалось крайне редко, и чаще всего тогда, когда очередной «витязь» шел на мертвяка под шафе. Вот и в этом году трое мещан отделались небольшими порезами и укусами, которые тут же залечили дежурившие на Смоква-реке священники.