Авантюрист на поводке (СИ) - Тулинова Лена

Но скатиться в него не получилось: Макс вдруг вспомнила о ловкаче. Комиссар накануне просил забрать его «завтра утром», то есть сегодня! А не выполнить просьбу комиссара – всё равно, что любимую маму огорчить отказом от её очередного кулинарного экспромта. Вот прямо-таки смертельно обидится. Насмерть – и на целую неделю. То есть это мама. А комиссар может и на месяц!

Комиссариат муниципального округа Жели-Блу был устроен по старинному образцу, так что здесь был и полицейский участок с превентивными камерами, и следственные кабинеты, и приемная комиссара. Макс попросила таксиста, который её привёз, подождать – всё-таки вечер субботы не лучшее время просить выпустить человека под залог. И скорее всего, ей откажут до понедельника, потому что вечер – это совсем не то, что утро. Что ж, тут всё зависело от удачи, а удача нечасто баловала Макс. Так что ну, пусть хотя бы такси подождёт!

Но в участке оказалось достаточно оживлённо для субботнего вечера. Подгулявшая компания никак не желала размещаться в «каталажке» – люди шумели, шутили, упирались, хохотали и, кажется, не воспринимали всерьёз перспективу провести ночь в участке. Несколько камер, забранных решёткой и напоминающих клетки, были уже заполнены. В угловой сидел одинокий парень довольно скромного вида, в приличной одежде и хороших ботинках. Весь облик молодого человека говорил о том, что он попал в беду, что ему здесь не по себе и что, скорее всего, его задержали по ошибке. Макс обратила на него внимание именно из-за контраста с другими обитателями «превентива». «Хороший мальчик, – подумала она. – Если тут за кого и внести бы залог, так за него!» Это была не самая обычная для Максис мысль, обычно она не была склонна думать о людях чересчур хорошо. Но этот молодой человек никак не наводил на иные размышления!

– Мадам желает заявить о чем-то? Тогда ей в другую дверь, от входа направо, – сказал довольно упитанный дежурный, молодцевато приосанившись при виде Макс.

– Я хотела узнать о выпуске под залог одного человека, – сказала она. – Наверно, лучше было бы обратиться с этой просьбой в понедельник, но чем раньше, тем лучше, не так ли?

– Позвольте, – сказал дежурный и окликнул другого, который высунулся из окошечка ресепшен и принял самый заинтересованный вид. – Сержант, у нас кто-то же был, кого должны были забрать под залог этим утром, да?

И повернулся к Макс.

– Если это называется «раньше», то оно довольно сомнительное «раньше», – прокомментировал он. – Так-то мы вас ждали ещё утром. За вашим дружком уже даже приходил какой-то родственничек, требовал выпустить молодчика – но мы не отдали, раз уж нас комиссар Бланшетт попросил.

– Бывший комиссар, – угрюмо поправила Макс. – А кто приходил?

– Грубиян какой-то, говорю же, не разобрать даже, какого пола и возраста. Всё терся у камеры, ручки к братцу тянул…

– Не пустили?

– Внутрь на две минуты, чтобы не буянил, – хохотнул дежурный. – А то начал тут выяснять, кто прав, кто виноват. Ну да ладно, вот ваш красавчик, держите.

И вывел из угловой камеры «хорошего мальчика». У него было красивое и благородное лицо с правильными чертами, не по моде длинные светлые волосы – ни дать, ни взять сказочный воин, рыцарь из преданий, а может быть, даже добрый волшебник! Только одет попроще, в рыжие брюки и кожаную куртку с меховым воротником. Не по сезону: всё-таки февраль – это уже почти весна, и в такой куртке жарковато. Но, надо признать, парню такая одежда была к лицу.

– Вы не ошиблись? – уточнила Макс. – Мне следует забрать именно этого?

Меньше всего он был похож на ловкача. У тех, даже при крайне положительной внешности, проскальзывает в глазах и уголках губ какая-то затаённая хитрость и фальшь. Этот же казался чистым, как только что помытые с мылом руки. Правда, на шее таки тускло поблескивала чёрная стальная лента: артефакт удержания силы. Значит, парень был магом, и неслабым, иначе лента бы не потемнела.

– Жерар Мильфей, – прочитал дежурный, – задержан за мелкое мошенничество, связанное с созданием благотворительного фонда и попрошайничество… Иными словами, организовал фальшивый счет и ходил по улицам с барабаном и большой банкой – собирал деньги на домики для бездомных котят. За него внесено сто жюке залога, ему запрещён выезд из страны до особого распоряжения комиссариата округа Жели-Блу или, если дело будет передано в суд – то городского судьи. Так-то, мадам. Распишитесь вот здесь и внесите остальную сумму залога.

– Остальную? Полоть ваши артишоки, сержант, что за шутки?

– Да, ещё десять жюке, – сказал дежурный. – Никаких шуточек!

– Да вы что, сержант, – Макс даже как-то растерялась: ничего себе, десятка сверху! Да за ловкача и так заплачены баснословные деньги! – Мне сказали, что вся сумма будет внесена, и…

Но тут подозреваемый, он же освобождённый под залог, он же «хороший мальчик», внезапно подал голос:

– Судя по тому, как сержант косит левым глазом вправо – он врёт. Хочет подзаработать на наивной даме. Ничего не платите!

– Она ничего не заплатит, а вы никуда не выйдете, – быстро сказал толстяк, – особенно если я скажу, что мсье Мильфей попытался бежать, а вы, мадам, ему пособничали.

– Да зачем ему бежать, если его выпустили? – удивилась Макс. – За него и так заплачено!

– Ничего не знаю, залог назначен в сто десять жюке, – ответил дежурный.

– Ах вы…

Она бы кинулась бежать, прихватив «хорошего мальчика», но рука дежурного уже потянулась к сигнальной кнопке. Ещё только не хватало тут разбираться, тем более что патрульные пока не ушли – только-только заканчивали расталкивать по камерам подгулявшую компанию. Она бы сэкономила десятку, но просидела бы тут до утра в обществе всяческих монпансьельских отбросов.

Поэтому детектив почти таким же быстрым движением, как этот толстяк, извлекла из кармана пальто две купюры и положила рядом с кнопкой. Между полами пальто мелькнул жакет с кармашком для часов и тонкой цепочкой поверх серого сукна.

– Не стоило, мадам, – произнёс Жерар, – но благодарю. Вы весьма любезны, хотя и не вполне разумно было потакать желаниям сержанта.

– Всего вам доброго, сержант, – улыбнулась во все зубы Макс и, взяв арестанта под локоть, поскорее вытолкала его из участка.

Такси, по счастью, ещё не уехало. Определённо, сегодня был не самый невезучий из дней. Правда, Макс лишилась изрядной части денег, которые заплатили ей различные Соврю. Так что она сердилась – и на себя, и на дежурного, и на комиссара Бланшетта, и даже на нового подопечного. А так как все остальные не были рядом, то гнев пал именно на последнего.

– Вы мне уже дороговато обходитесь, – заявила она, чуть не силком запихивая Жерара Мильфея в такси.

– Куда едем, хозяйка? – уточнил таксист.

Макс вспомнила, что и дорожные траты ей предстоят не такие уж малые, и рассердилась ещё больше.

– Зонтичная улица, шестнадцать, – буркнула она.

– Непохоже, что у вас так много денег, мадам детектив, чтобы швыряться ими налево и направо, – сказал Жерар, понизив голос и как будто для того, чтобы Макс лучше слышала, склонившись к её плечу. – Сначала доплатили, хотя там был явный обман. Теперь еще такси… Ох, мадам!

– Мадемуазель, – поправила Макс. – И с чего вы взяли, что я детектив? Вон, таксист ясно сказал: хозяйка.

– Хозяйка? Хотите сказать – вы обычная домохозяйка, которая в шесть утра бежит с корзинкой на рынок за сахарным молоком, утренним горошком и парными артишоками? О нет! Вы не только детектив, но и бывший полицейский, причем ушли не в самом низком чине, – проворковал Жерар. – И я могу рассказать вам о вас так много интересного!

– Да? Расскажите, от кого и зачем прятались в каталажке, – фыркнула Макс. – И об участии в крупной афере.

– Мадемуазель детектив меня с кем-то путает, – сказал парень. – Я всего лишь честный и благородный авантюрист.

И сжал Макс локоть, да так интимно, что Макс не выдержала… И сунула ему этим же локтем куда придётся. Попала в рёбра. Жерар тихонько охнул.