Виктор Исьемини - Предчувствие весны
— Ну, — холодно осведомился Мясник, — ты выпил за мою удачу? Мы можем теперь поговорить о деле?
— Да-да, — колдун оживится, — о деле! О нашем замечательном деле!
— Расскажи, Медуза, в чем ты увидел мое везение? В том, что я придумал хорошую историю, и хорошо исполнил задуманное?
— Интересно, с чего тебе вообще взбрело в голову убивать старика? Я согласен, с сенешалем вышло очень ловко, но как ты вообще?..
Рудигер Чертополох хихикнул и потянулся к кувшину — налить еще одну порцию. Аретита неодобрительно покосилась на мужа, но смолчала.
— Я поглядел на него в «Золотой бочке» и понял, что не смогу с таким поладить. Этот человек не стал бы относиться ко мне с уважением. Уважение — вот на чем строятся правильные отношения, — Мясник побарабанил пальцами по столу и закончил, — старик пялился на местных, словно на дорожную пыль. Они для него не люди. Он мог бы и на меня так поглядеть.
— Это верно, он так бы на тебя и поглядел, — колдун поднес кубок к бесформенному носу и принялся раскачивать посуду, любуясь, как играют отблески света в ярко-красном напитке, — и ты думаешь, что новый начальник стражи будет более любезен?
— Не твое дело, что я думаю. У этого пацана, Гертеля, мозги еще не одеревенели. Он поймет, что от него требуется. А если не поймет…
Гедор прекратил постукивать по столу и с хрустом сжал кулак.
— Ты не успел приехать, а уже сменилось два начальника стражи… Думаешь, что сможешь убирать их одного за другим, пока попадется подходящий?
— Повторяю: не твое дело, что я думаю. Что ты знаешь об этом мальце, Гертеле? Что-то интересное? Или просто морочишь мне голову?
Колдун сглотнул вино, со стуком опустил кубок на стол.
— Послушай меня, Мясник. Послушай внимательно. Гертель — родня сенешалю. Понимаешь? Старый стражник глядел на людей, как на пыль, потому что господа так глядят, а пока никто из замка сюда не наведывается — начальник стражи здесь господин. Когда является сенешаль — для него начальник стражи будет пылью. Приедет сеньор, господин ок-Дрейс — перед ним сенешаль окажется пылью. Они так привыкли. Они так живут, их деды так жили, их прадеды так жили. Другого они не то, что не знают — даже вообразить не могут. Уважение… Здесь уважают не крепкий кулак и не мудрое слово, в цене только герб, нашитый на камзол. Я сказал, тебе повезло. Этот блондинчик, которого теперь повесят, он перешел дорожку Гертелю, и он тоже чей-то родич. Они там, в замке, все друг другу кем-то приходятся… Сенешаль решил поставить своего парня начальником стражи в Вейвере, а тут подвернулся ты со своим коварным планом…
— А почему ты мне раньше не сказал? У тебя была такая возможность.
— Чтобы ты не начал дергаться. Ты придумал свой план, и исполнял его. И не задумывался, и не сомневался. Ты смелый и решительный человек, Мясник. Когда такой, как ты, берется за дело, то главное — не задумываться. От сомнений может выйти много зла. После того, как ты зарезал старика, обратной дороги не было, я и не хотел тебя сбивать с толку. Видишь, как все сложилось… удачно…
Колдун потянулся было за кувшином, но передумал. Отодвинул кубок и покосился на жену. Та поднялась, взяла кувшин с кубком и понесла на кухню.
— Хорошо. Зачем рассказываешь это теперь?
— Потому что верю в тебя. Ты не только смелый, но и умный… Когда начнешь изобретать новый план, помни — этого начальника стражи тебе не свалить. А если бы приехал не сенешаль, а ок-Дрейс, то и прежнего, вероятно, тебе не удалось бы убрать. Учти, когда будешь придумывать новое дельце.
— Хорошо, — кивнул Мясник, — я учту. Я учту, когда буду придумывать новое дельце. Скоро весна, Медуза, у нас будет много новых дел.
ГЛАВА 46 Ливда
На следующий день в меняльную лавку заглянул парнишка лет шестнадцати. Лицо его Хромому было не знакомо, но манера держаться, повадки, характерные жесты не оставляли сомнений — парень из «ночных». Чувствовалось, что он старательно подражает ухваткам настоящих разбойников, но сам-то еще не заматерел, поэтому нарочитая неряшливость в одежде и разболтанные жесты смотрелись довольно смешно.
Парнишка открыл зверь и остановился на пороге.
— Ну? — приветствовал гостя Хромой. — Чего изволит сиятельный принц?
— Гы, — отозвался парень. — Ты, что ли, Хромой? Денежку мою разменяешь?
— На подзатыльник разменяю. Могу на два. Говори, чего надо.
— Так ты Хромой?
Меняла молчал, на этот вопрос ответа пацану не требовалось. Естественно, что он явился именно к меняле по кличке Хромой — явился в меняльную лавку. Можно подумать, у Восточных ворот много подобных заведений! Молчание, конечно, долго не продлилось.
— Идем, Хромой, — позвал парень. — Обух зовет.
— Зайди и закрой дверь, — велел меняла. Парень послушался. — Ты видел, что в двадцати шагах от моей лавки?
— Ворота, что ли? — паренек недоумевал. Он позвал человечка к Обуху, меняле положено брать ноги в руки и мчаться, куда велено… Когда Обух зовет, не положено человечку рассуждать.
— А в воротах стража. Думай, что вякаешь.
— Да они не услышат!
— Хороший стражник услышит звон упавшей монеты за три квартала. Ты что, недавно из деревни?
Пришелец насупился и обиженно засопел. Деревенские не любят, когда им напоминают, что они здесь пришлые. Парню страсть, как хотелось стать похожим на матерых разбойников из банды Обуха, он старательно подражал им и вовсе не считал нужным прогибаться перед каким-то менялой.
— С чего ты решил?
— А с чего ты решил, что я с тобой пойду? Ты думаешь, любая деревенщина может сказать «я от Обуха» — и ему тут же поверят?
— Я правда от него… Купец Томен Трот пришел, тебя зовут поговорить. Ну?
— Ладно, — бросил наконец Хромой. — Подождешь меня за углом. Да гляди, не перепутай, в какую сторону валить. К воротам не ходи. У наших стражников глаз наметанный, тебя сразу приметят. Я сейчас подойду.
В Хибары шли молча. Пацан дулся и, вероятно, мучительно размышлял, как ему быть. Оскорбиться, нагрубить — или все же сделать вид, что не в обиде на слова Хромого. На всякий случай юнец еще более нарочито принялся подражать своим кумирам, шел разболтанной неровной походкой, засунув большие пальцы под ремень из толстой кожи, и поминутно сплевывал. Замызганный камзол хорошего покроя, но великоватый, топорщился, потому что был распахнут на впалой груди, чтоб продемонстрировать встречным рубаху — тоже довольно дорогую и очень грязную. Завидный кавалер.
Хромому было не до сопливого провожатого, он раздумывал, что потребуется для задуманного дела и сколько времени необходимо на подготовку. Наконец-то события подходят к финалу, теперь нужно сосредоточиться и ничего упустить. Не шутка — на кону огромный приз! Тот самый, из-за которого отец Эрствина вступил в заговор и из-за которого погиб… Тот самый приз, из-за которого странная девочка Лериана не находит себе места и плачет, когда уверена, что ее не видят…
