Александр Лукьянов - Раб сердец
— Ах, мои маленькие лешелюбчики, — облизывая клыки, шипел на ломаном всеобщем языке Шайхар, — ах, мои мохнолапенькие, до чего ж вы мне по вкусу, х-ха! Даже сырые, а уж зажаренные или копчёные, так даже слов нет! Вот и займёмся копчением да жареньем. Хотя да, ваши норы так просто не поджечь, под сырой землёй живёте, недомерочки.
Он огляделся. Отряд чертей захватил одиннадцатую по счёту деревню Хоббитании, в которой, как и везде их не ждали. Хотя слухи о вторжении стремительно распространились среди хоббитов, покидать насиженных мест они не спешили. Сказались долгие годы спокойного, безмятежного сосисочно-пивного и табачного благополучия. Всякий раз всадникам Шайхара никто не оказывал сопротивления.
— Сытые кролики! — порыкивал вождь чертей. — Даже тошно давить таких!
Шайхар уставился на толпу перепуганных, жмущихся друг к другу упитанных карликов. Заметил, что в ней только взрослые. Ага, значит детвору попрятали в укромных уголках своих нор, запретив высовыать носы. Надеются, что чертям будет неудобно, согнувшись в три погибели, обыскивать подземные жилища, которыми так славилась Хоббитания. До чего же тупы! Никто и не собирается лазать по их семейным закоулкам. В запасе у шайхаровых ребят совсем иное развлечение. В его предвкушении черти ухмылялись.
— Ладно уж. — внезапно благодушно сказал Шайхар. — Перепугались? Что, и впрямь думаете, что вас жрать будут? Ну, люблю постращать, грав у меня такой. Но продовольствие отряду, действительно, требуется, его мы в деревне возьмём, уж не взыщите. Даю полчаса на то, чтобы половина ваших кладовых была вынесена на площадь и сложена у моих ног. После чего клянусь памятью отца, всех сдавших хлеб, сыр, мёд и прочее отпущу домой, волоска на лапах не тронув. Время пошло.
Хоббиты разбежались и вскорости перед Шайхаром начала расти груда бочонков, мешков, крынок и корзин. Когда выкуп был собран, Шайхар еще благожелательнее объявил: — Что, хоть кто-то пострадал? Нет? Вот видите — слово урукхая прочней стали: сказано — сделано. Расходитесь.
Когда карлики метнулись врассыпную, вожак бросил через плечо помощнику с большим рубцом на щеке:
— А теперь — как всегда!
Послышался жуткий рёв это трубила входившая в деревню пара мумаков. Сидевшие на их спинах погонщики направляли серых великанов на горбящиеся травяными холмиками крыши подземных круглооконных хилищ. Свернув хоботы в кольцо и мерно покачивая бивнями, мумаки неспешно восходили на крышу, та с треском обрушивалась, хороня под обломками истошно верещащих недоросликов. Черти хохотали до слёз, приседали, хлопали друг друга по закованным в кольчуги спинам, тыкали пальцами в сторону мумаков. Мумаки с той же неторопливостью взбирались на следующий зелёный холмик, оседавший под их тяжестью.
— Какой я честный… — сокрушенно вздохнул Шайхар. — Аж самому противно. Сказал — отпущу по домам и отпустил.
Окружавшие его черти зашлись в новом приступе смеха. Даже варги неумело растягивали пасти в жутких улыбках.
Когда деревня была разрушена, Шайхар воскликнул: — Самое сладкое в мире — это месть! Получите же за всё: за кольцо Чёрного Властелина, за оскопление мира по своему подобию, за погибель урукхаев, за Учителя людей!
— Не обожраться бы сладкого, вожак. — предостерегающе заметил подбежавший к нему чёрт. — У балки замечена роханская конница.
— Собирайте припасы и отходим. — скомандовал Шайхар. — Рано умирать, мы только начали наводить здесь порядок. Да, и мумаков осмотрите, не поранили ли ног. Надеюсь, зверюги еще не раз понадобятся…
Послесловие
Ласуня несла в привратную комнатку горшочек с тёплой просяной кашей на сливочном масле..
Сразу после памятнго Совета, когда Братство решило принять условия врага и отступить в Зазныбье, кухарка попросила разрешения переехать на Братское Подворье. Славута Рьяный воспринял её просьбу с бурным восторгом:
— Собирайся, дорогая наша! Завтра же с утра и поедем! Будешь мою учёную братию пирожками подкармливать. А то знаешь, они всё о духовной пище разглагольствуют, а за обе щеки норовят телесной навернуть!
Так Ласуня оказалась на Подворье. Молодые бородачи — звездочёты и растениеведы, зверознаи и землеписцы, вычислители и измерители — встретили её так радостно, что на какое-то мгновение даже притупилась боль, вызванная уходом Учителя. Ей выделили спальню на втором этаже угловых покоев, а под кухню отвели просторное помещение с печью при Столовой Палате. Там Ласуня разместила всю свою утварь, там же предложила поселиться Рыжему и Карру. Но пёс и ворон облюбовали крохотную комнатку в привратной башне. Славута тут же рапорядился устроить удобные места для их ночлега, приказав, чтобы никто туда не входил и не мешал друзьям Брана. Иногда в лесу раздавалось призывное скрипучее уханье, тогда пёс и ворон покидали Подворье, чтобы поговорить с древопасом. Но по большей части Рыжий целыми днями лежал на подоконнике и, не отрываясь, смотрел на дорогу, ведущую к Подворью. Карр примащивался рядом, прижимаясь к собачьему боку.
В точно таком же положении Ласуня застала друзей и сейчас.
— Поели бы… — предложила она, раскладывая по глиняным плошкам упоительно пахнущую кашу. — Всё хозяина ждёте, ребятки? Эхе-хе…
Рыжий вяло лизнул её руку.
— Яр Хмурый прислал свою книгу об Учителе. — сказала Ласуня. — «Прямое Слово» называется. Здесь будем печатать. А еще вместе с книгой письмо от Зора получили, в Чистоград зовёт. Пишет, что города не узнать, какой красивый стал. Или, может, в Большие Смердуны на лето съездим, а?
Она замолчала. Внезапно ей вспомнился сегодняшний сон. Неприятно чёткий, словно и не сон вовсе, а явь. Ей привиделось, будто между холмами дотлевали огромные погребальные кострища. От них поднимались в серое хоббитанское небо последние струйки смердящего горелым мясом дыма. Это было всё, что осталось от Шайхара, его пятидесяти девяти бойцов, стольких же варгов и двух харадримских мумаков.
Приложение
http://zvezda.ru/prn_264.htm
При использовании материалов сайта ссылка на сетевой журнал «Полярная Звезда» zvezda.ru обязательна
12.07.2004
На самом деле истинный смысл трилогии «Властелин Колец» отражен в сцене, когда в день годовщины гибели Кольца Всевластья Сэм обнаруживает лежащего без сознания Фродо Бэггинса.
«…Фродо лежал откинувшись, судорожно сжимая цепочку с жемчужиной [жемчужина заменяла сгинувшее Кольцо], и был, как видно, в бреду.
