Аркадий Застырец - Кровь и свет Галагара
Твердым стремительным шагом ступил он во тьму потаенной пещеры, казавшуюся непроходимой подобно каменному мраку самой смерти. Чернородный дварт со зловещим шепотом выпростал левую руку — и в тот же лум в ней с шипением и треском заполыхал громадный смоляной факел, рассеяв тьму не более чем на пару керпитов.
Но Ра Он продолжал идти, не укорачивая шага, сбивая мелкие сталагмиты и расшвыривая со звонким хрустом невысокие холмики из каменно-ледяного крошева. Углубившись во мрак на полатрора, он остановился на берегу небольшого озера, чья гладкая поверхность в свете факела тускло мерцала, словно плохо отполированная стальная пластина.
Здесь чернородный дварт склонился, набрал полную горсть каменных и ледяных осколков, швырнул их в самую средину озерца и крикнул безо всякого почтения:
— Мать Мокмора, приди ко мне!
Встань из воды и льда!
Полно камнем лежать на дне,
Есть до тебя нужда!
Разное говорят о том, какова была с виду Мокмора. Но только здесь ты найдешь словесный след ее подлинных очертаний. А иным россказням не верь. Ведь ты никогда не бывал в Галагаре, и какому-нибудь заядлому болтуну ничего не стоит тебя обмануть, выдав за истину плоды своего разгоряченного воображения.
Воды пещерного озерца расступились — и над его поверхностью показалась голова. Если бы не темно-красные огоньки глубоко посаженных глаз, если бы не зеленоватое свечение полупрозрачной кожи — ее легко было бы принять за череп, старательно обглоданный порсками, на котором каким-то чудом удерживалась копна жестких грязно-седых волос, не приглаженных даже водою.
— К чему кричишь? Зачем зовешь? — сказала она голосом тихим, но омерзительным, как брачное стрекотание индрига.
— Совета пришел испросить, мать Мокмора, — ответил Ра Он, и в голосе его задрожали сомнение и тревога. — Не оставь меня в крайней беде, припомни мои благодеяния…
— Благодеяния? Не припоминаю ни одного, кроме щедрой пощады к старому сгустку праха, породившему тебя на свет в недобрый афус! — сказала Мокмора и осклабилась в страшной ледяной улыбке.
— Да разве ж тебе этого мало, мать Мокмора?
— Ни мало, ни много, но достаточно, чтобы поневоле с тобой говорить. Выкладывай свои несчастья, упрямый отпрыск. Я ли тебя не предупреждала о них множество зим назад? Да, как видно, мало проку в пророчествах и проклятьях, коли к ним не добавишь угрозы сокрушительных сил. А где мои силы были тогда? Там же, где и теперь…
— Мать Мокмора! Я свершил множество славных дел, чтобы оградить себя от погибели и подчинить своему могуществу весь Галагар, посрамив Су Ана. Я сразил руками крианской царевны последнего форла, заменявшего царевичу Ур Фте глаза. Не пощадил и самой царевны Шан Цот — она погибла от рук моего верного слуги ради того, чтобы миргальский Гоц Фур беспощадно казнил Ур Фту. И он казнил его — спустил нагишом в колодец Ог Мирга, откуда никто до сих пор не поднимался, живой или мертвый. Я расправился с наглецом по имени Нодаль, которому судьбой было назначено идти об руку с Ур Фтою — сделав глухонемым слепцом, забросил его на Черные Копи, где он должен был заживо сгнить от непосильного труда под плетьми надсмотрщиков. Я запросто избавился от наследника крианского престола, упрятав его в развалины Обители Небесного Взора под охрану отборных воинов во главе с моим верным Цул Гатом, тем самым, что перерезал глотку Шан Цот. Об одном жалею — зачем не приказал ему сразу убить проклятого Шан Цвара?! Я уничтожил жалкого Цфанк Шана и занял его престол. Я повел несметные войска на Цлиянское царство и своими руками нанес Белобровому Син Уру смертельную рану. Победа моя и вместе с нею позор извечного и главного моего врага Су Ана были близки, как никогда…
— И вдруг все рухнуло, — с усмешкой сказала Мокмора.
— Да! Именно вдруг! Ур Фта жив и сегодня на моих глазах убил Гоц Фура! Каким-то необъяснимым чудом уцелел и бежал с Черных Копей Нодаль! Мало того, по пути на Буйный луг он расправился с отрядом, охранявшим Шан Цвара, убил Цул Гата, освободил наследника и — я уверен — доставил его в Айзур! Я сам сразился с этим негодяем, пустив в ход мое колдовство. Но все сотворенное мною против меня же и обратилось; я поневоле растерялся и едва не погиб от нодалева посоха. То же самое случилось и с чарами, наведенными на цлиянскую крепость Стор — ужасные несчастья, которые я обрушил на головы ее защитников, сегодня поразили мои войска! Что делать, мать Мокмора? Как одолеть мне Су Ана? Ведь это он расстроил все совершенное мною?
— Нет, ты ошибаешься. Су Ану и в лучшие его времена такое вряд ли было под силу, а нынче тем более. Я полагаю, что бедняга Су Ан давно зарылся в своей берлоге высоко в горах Ло и вот-вот издохнет в окружении своих пресных силинов и сартов. Не догадываешься, почему?
— Не догадываюсь, мать Мокмора. Если бы мне было под силу, я давно бы уж извел его какой-нибудь наигнилейшей порчей. Но клянусь тебе, на сей раз я — не причина немощи врага.
— Глупец ты, как я погляжу. Глупец, и ума в тебе не прибавилось ни на один халиат с той поры, когда ты делал свой первый шаг на кривеньких ножках.
— Вразуми, мать Мокмора! — взмолился Ра Он, не смея ничего возразить на обидные речи.
— Спрашиваешь, как одолеть Су Ана? Нет ничего проще! Ты уж и так почти его одолел. В тебе причина его немощи, в тебе и в твоих глупых делах, которые ты волен именовать славными свершениями. Хочешь умертвить Су Ана? Умертви себя! Вы же не можете существовать один без другого! Вы — последние дварты Галагара!
— А как же ты? — Растерянно пробормотал Ра Он. Мокмора в ответ расхохоталась, и если бы довелось тебе услышать этот хохот, ты, верно, превратился бы в ледяной столб, похолодев от ужаса и омерзения, и уже не разобрал бы сказанного ею после.
— Как же я? Никак, мой драгоценный, никак. Ты сам вывел меня из игры, отняв мою силу. А надо было прежде подзанять у меня разумения! Я вам не ровня, да и дни мои уже сочтены.
— Ты сказала, в моих делах — причина немощи Су Ана? Что это значит?
— Это значит, что, полагая, будто бежишь от гибели, ты прибежал к ней самой короткой дорогой. Осталось сделать последний шаг. Выйди завтра на поединок с Ур Фтой — и он тебя раздавит, как могучий цери жалкого подпорска. Конечно, в тот же лум погибнет и твой ненавистник Су Ан. Но знаешь, чем он от тебя отличается? Он сознательно идет к смерти, своей и твоей.
— Но зачем, зачем ему это понадобилось? И если не Су Ан, то кто сегодня поверг меня в прах?
— Кто? Я и сама не знаю. Великая тайная сила, не чета тебе и Су Ану… Уразумел?
— Уразумел, мать Мокмора. Но что же все-таки делать?
