Кирилл Шатилов - Торлон. Война разгорается
Две гардианы в длинных вязаных плащах, перехваченных поясами на узких талиях, приветствовали ее поклонами и расступились, давая проход. Они уже давно прошли обряд посвящения и хорошо знали правила. И знали всех входящих сюда в лицо. Даже если лицо прикрыто капюшоном. Правда, входить в Синий терем могли весьма немногие. Например, из обитательниц других теремов — только Корлис, потому что она начальствовала в Черном тереме, имевшем тот же цвет, что и крыльцо Синего. В свою очередь к ней в покои могла войти только Хвитор’айтен, или Мать Белой башни. А к той — Грендор’айтен, Мать Зеленой башни. Так было заведено еще со времен основательницы Айтен’гарда, Первоматери Алуры. По преданию, она не хотела, чтобы ее четыре сестры, ставшие первыми послушницами Обители и первыми Матерями, сговаривались между собой за ее спиной. А потому умело разобщила их, вынудив ходить друг к дружке по очереди. Встречались они вместе только в ее присутствии, в Силан’эрне, Зале молчания. Разумеется, у этой традиции была и более глубокая подоплека, но история с четырьмя сестрами рассказывалась всем новоприбывшим. Им ее вполне хватало, чтобы не задавать лишних вопросов.
Гормдор’айтен, Матери Синей башни, в залитой солнечным светом горнице не оказалось. В отличие от обычных изб, внутренние пределы теремов были перегорожены бревенчатыми стенами, да еще поднимались на несколько ярусов вверх. Корлис невесело усмехнулась. Когда строились терема, никто не думал, что враги вабонов узнают тайну огня. Зато теперь, залети сюда хотя бы одна стрела с тлеющей паклей, и не набегаешься по лестницам, спасаясь от пожара. Грустная будет картина. Нужно во что бы то ни стало договориться с Томлином и заполучить в конце зимы печь для производства камней из глины. Если та, разумеется, будет к тому времени готова…
В ожидании хозяйки Корлис сняла балахон и присела на стопку одеял, прикрывающих массивный дубовый сундук. В сундуке, насколько она знала, не было ничего интересного и даже полезного, однако он служил напоминанием Синей матери о тех временах, когда она, еще совсем девочка, юная и пугливая леонара, пряталась в нем от веселых подружек и сидела в темноте и духоте подолгу, вдыхая запахи далекого дома. А ватагой подружек тогда заправляла она, Корлис, самая красивая и самая смелая из всех. Синюю мать в ту пору звали просто Кармита, и она часто тосковала по родителям. Корлис тогда знала только, что Кармита попала в Обитель потому, что оказалась младшей дочерью в небогатой, но многодетной семье свера, однако этого было достаточно, чтобы выбрать ее предметом постоянных розыгрышей и жестокой детской травли. А хуже всего было то, что Кармита тоже выглядела симпатичной, и при первом же общем купании в бане выяснилось, что грудь у новенькой гораздо лучше развита, чем у нее. Впоследствии, много-много зим спустя, Кармита призналась ей, своей лучшей подруге, что их тогдашняя вражда обернулась для нее прекрасным житейским опытом, благодаря которому она, наверное, и стала тем, кем стала — Гормдор’айтен. А тогда Корлис больно поплатилась за свою задиристость. Она решила преподнести робкой девчушке урок и унизить ее перед всеми остальными обитательницами единой большой избы: в те времена послушницы делились только на старшую и младшую группы. Не то что теперь, когда девочки могут жить почти обособленно. Как бы то ни было, урок не состоялся. Вернее, состоялся, но для нее самой.
Уставшая от постоянных подначек Кармита словно стряхнула с себя оцепенение и на славу поколотила ее. Позже выяснилась правда: отец с детства обучал Кармиту драться и даже владеть кое-каким оружием, но произошла трагедия — она случайно убила в шуточной потасовке соседского паренька, и родители поспешили отдать дочь в Обитель, чтобы сохранить ей жизнь и заодно обезопасить себя от лишних неприятностей. Сейчас, с высоты прожитых зим, Корлис прекрасно видела, как давние события и их причины формировали их судьбы и закладывали основу их характеров. Раскрытие тайны Кармиты, точнее, обнаружение ее недюжинных навыков и возможностей постепенно превратили хрупкую девочку в родоначальницу целой внутренней службы Обители — гардиан, опасных, сильных, бесстрашных воительниц, способных в честном бою оказать сопротивление любому воину-мужчине. А если в нечестном, то тут им во всем Торлоне не было равных. И теперь Синяя башня и синий цвет вот уже сколько зим олицетворяли надежность, порядок и торжество оружия.
Задумавшись, Корлис не заметила, как в горницу вошла хозяйка башни. Хотя они были ровесницами, зимы гораздо хуже отразились на лице Кармиты, морщинистом и пожелтевшем, зато обошли стороной ее молодцеватую фигуру, прямую спину и красиво развернутые плечи. Несмотря на прохладу, Кармита была в легкой рубахе и босиком.
— Давно ждешь? — Она зачерпнула деревянной кружкой воду из бадьи, выпила залпом и вытерла рот рукавом.
— Я тебя разбудила?
— Меня никто разбудить не может, ты же знаешь. Если я ложусь, то встаю раньше всех. Я занималась. И тебе советую. По утрам очень бодрит. — С этими словами Кармита все же сунула ноги в толстые валенки и набросила на плечи теплую шаль, которую ей когда-то подарил сам Гер Однорукий.
— Ценю твою заботу и обещаю скоро начать, — с серьезным видом заявила в стотысячный раз Корлис и подвинулась, освобождая место на сундуке. — Я пришла по делу.
— Та девица?
— Откуда ты знаешь?
— Оттуда же, откуда знаю, что сегодня ночью наше стойло пополнилось одной хромой лошадью. Радэлла получила то, что хотела?
— Думаю, она получила больше — понимание. — Корлис вспомнила, как обучала старую подругу непростым премудростям тауд’айгенов. В ее теперешнем положении любая ошибка грозила непоправимой бедой. — Нет, о ее внучке, которая сейчас ждет внизу, мы поговорим позже.
Кармита недоверчиво поморщилась и даже непроизвольно подышала на пальцы.
— Меня сейчас гораздо больше заботят новости, которые наверняка уже дошли и до тебя.
— Ты про исчезновение Демвера Железного? — уточнила Кармита с рассеянным видом. — Да, об этом я уже навела справки. Пока ничего нового. Подозреваю, наш мальчик снова загулял. Но тут, хочу напомнить, моя совесть чиста: кто, как не я, отговаривал от него совет. Разве меня послушали?
— Без Демвера мы как-нибудь проживем, я полагаю. — Корлис подумала, что собеседница замечательно наловчилась разыгрывать осведомленность в почти ничего не значащих вещах, тогда как на самом деле за показной простотой скрывала куда больше сведений, что некогда и позволило ей возглавить Синюю башню, в которой под личинами охранниц служили и перед которой отчитывались настоящие мастерицы «тайной слежки и слушки», как выражались в Обители. — У Томлина пропал сын. Ну, не родной, разумеется, не Кадмон, а приемный, который частенько приходит к нам на совет послушать.
