Елена Голуб - Алые нити прошлого
— Твою мать…, - только и смогла выговорить девушка на выдохе, устало опустив голову и посмотрев себе под ноги. Старые, истёртые от времени кроссовки снова развязались.
В этот миг темнокожий контролёр заворочался на диване и, временно придя в себя, вновь обрёл дар речи. Протерев глаза, он сконцентрировался сначала на фигуре Медичи, потом — на светловолосой девушке в дверях. Секунду он смотрел на молчаливую сцену, не мигая, потом медленно заворочал языком, нечётко выговаривая слова после пьяного сна. Грослин не стала его слушать, только едва сдерживая слёзы сбежала вниз по ступенькам и кинулась обратно в машину, в то время как Мэд Аркетт за её спиной пытался выговорить, обращаясь к Медичи:
— Н-н-нельзя… Пускать н-н-… её н-нельзя пускать…
Мужчина обернулся к пожилому приятелю и ласково сказал:
— Мэд, дружище — давай-ка поболтаем…
* * *Медичи незаметно щёлкнул выключателем микрофона в тот момент, когда заносил пьяного «в усмерть» контролёра обратно в трейлер. Он не собирался доносить до широкой общественности свои личные интересы касательно данного дела, а потому предпочёл просто отключить оборудование — временно, конечно. До того момента, когда оно ему снова понадобится. Придёт время отчитываться — он сошлётся на постоянные в этой геомагнитной зоне помехи, сейчас же — что Хоспеку, что Ромирезу — не стоит слышать всего того, что намеревается говорить Ли. Именно поэтому весь разговор Медичи с Грослин остался только между ними — к великому неудовольствию его старших коллег, оказавшихся в полной неизвестности на целых сорок минут на «обратной» стороне «провода».
— Что за фигня? Почему звука нет? — Ромирез нервно переключал рычажки на широкой панели, отвечающей за регулировку чистоты и качества поступающего сигнала.
— Не понимаю, — растерянно произнёс Хоспек. — Когда мы подключались, всё было идеально. Может, какие-то сбои в работе наушников?
— Рискну предположить, что дело здесь в чём-то другом…, - Доналд выразительно взглянул на пожилого мужчину с усами. Тот в ответ пожевал губами, словно не знал — что это могло означать.
— Намекаешь, что уже пора вызывать спецподразделение? Видимых признаков опасности-то — нет. Повременим пока, — успокаивающим тоном добавил Хоспек.
— А если его жизнь в этот момент висит «на волоске»? Учти, ты сам будешь объяснять его родным — как решил «повременить», когда их сына и брата жестоко убивали. — Ромирез закурил третью сигарету, и неторопливо выпустил серое облако едкого табачного дыма.
— А-а-а, Дон — не драматизируй! — вскипел Хоспек. — Вечно ты всё усложняешь, предполагаешь сразу же самый худший вариант… — Детектив Хоспек сделал большой глоток минеральной воды.
— Нет, худший вариант — это если мы потом вообще не сможем его опознать, — спокойно ответил Ромирез. — То, что я говорю — реальная ситуация, и преследуем мы, как ты точно выразился, «опасных рецидивистов». Так что, — мужчина снова сделал глубокую затяжку. — Так что сейчас только от нас зависит — вернётся Ли с этого задания живым, или мы обнаружим его в канаве, неподалёку от Дарквилля — порезанного на мелкие кусочки.
Детектив Хоспек неспеша вытащил из кармана упаковку мятной жвачки и, намеренно долго возясь с обёрткой, вынул, наконец, одну пастилку и с наслаждением закинул её себе в рот. Сделав два-три жевательных движения, седоусый мужчина посмотрел на молчаливо курящего напарника.
— Спецгруппа подождёт, — изрёк наконец он. — Медичи себя в обиду не даст — это точно.
Ромирез безразлично пожал плечами — так он пытался скрыть охватившую его злобу.
— Как хочешь, — выпустив очередную порцию дыма, сказал он. Затем поднялся с кресла и долго потянулся, разминая вконец затёкшие мускулы.
— Дай знать, когда сигнал снова появится — я иду в кафе, хочу чего-нибудь пожевать. Тебе взять?
— Черничный пирог и овощное рагу, если будет. Спасибо, Дон. — Ответил Хоспек, стараясь, однако, не смотреть при этом в глаза Ромирезу.
Доналд кивнул, и, подхватив пальто, с облегчением вышел из кабинета. По пути он с силой швырнул пустую пачку из-под сигарет в мусорную урну. Ему нужно было чуток развеяться, иначе он тут сойдёт с ума.
Что до Хоспека, то он остался неподвижно сидеть на своём стуле — ожидая вновь услышать в ухе голос молодого офицера, и взвешивая попутно всю тяжесть свалившихся на него решений.
Голубой автомобиль скользил по дороге, всё быстрее приближаясь к воротам серого городка, и сидевший за рулём человек весело болтал со средней из сестёр Кроу. Она была единственной, с кем у него завязался более-менее «лёгкий» разговор, так как никто, кроме неё не был расположен к дальнейшей беседе с брюнетом. Грослин, как только села в машину, сразу же замкнулась в себе, и, насторожив этим Синайю — невольно заставила и её на время забыть о каких-либо разговорах. У Син не было возможности расспросить Гро как следует — Ли вернулся практически сразу после того, как блондинка оказалась в салоне «Корвета». На вопрос — видела ли она в трейлере что-нибудь подозрительное, девушка лишь отмахнулась, сказав, что «ничего особенного, кроме старого пьяницы» там нет и быть не может. Такой ответ совсем не понравился Синайе, зато абсолютно устроил Минни, в тот же момент восхитившуюся «бытовым героизмом» Медичи, не оставившего своего невменяемого друга замерзать на улице. Син хотела было накричать на Минни, но в этот миг случайно заметила в зеркале заднего вида блеснувшие в глазах Грослин бусинки слёз. Та сделала рукой короткое движение, словно потирает уставшие от обилия белого снега веки, после чего отвернулась к стеклу и не произносила больше ни единого слова до самого выхода всех сестёр из машины. Медичи, практически в ту же секунду появившийся на водительском месте — гордо продемонстрировал девушкам четыре картонных пропуска, с печатью и подписью Мэда Аркетта. После чего, с чересчур довольной физиономией продолжил путь, вступив с Минни в непринудительную беседу о какой-то ерунде.
Через несколько сотен метров показались высокие чугунные ворота, возвышавшиеся над землёй на высоте, равной двухэтажному жилому дому. Причудливое литьё расползалось по всей площади ворот длинными, перекручивающимися между собой листьями, которые отдалённо напоминали не то лианы, не то ядовитый плющ. Среди бесконечной «зелёной изгороди» местами проглядывали какие-то непонятные рисунки, больше походившие на условные изображения цветов на средневековых гравюрах. Они были вытянутыми кверху, но оканчивались при этом пышным соцветием из нескольких мелких цветков. Одним словом, всё это выглядело одновременно и красиво, и жутковато. Рядом с воротами стоял на посту бледный, прямой как палка, молодой мужчина в серой военной форме.
