Ричард Байерс - Нежить
Лазорил склонил голову.
— Сможет ли Сзасс Тэм нагнать нас, если мы продолжим плыть на юго–восток?
Осознав, куда он клонит, Тессалони ощутила укол раздражения и приложила все усилия, чтобы скрыть свои чувства.
— Возможно, нет, Ваше Всемогущество. В любом случае, если это и произойдет, то нескоро.
— А затем что? — спросила Лаллара. — Будем молить Мулхоранд о предоставлении нам убежища? Думаешь, они там до такой степени нас обожают, что без промедления поделятся с нами землями? Уверяю, лучше рассчитывать на более холодный прием. Если мы не хотим опуститься на самое дно, нам необходимо добраться до Алаора и городов–колоний, ещё оставшихся под нашей властью.
Тессалони не любила Лаллару. Трудно питать теплые чувства к женщине, которая вечно ведет себя настолько раздражительно и несносно. Но сейчас она ощутила к ней прилив симпатии.
Самас озвучил то, что логически следовало из рассуждений Лаллары:
— Если такова наша цель, значит, придется принять бой. Есть ли у нас шансы на победу?
— Да, — ответила Тессалони.
Лазорил скептически нахмурился.
— Кажется, ты вполне уверена в своих силах.
— Так и есть, — это, конечно, было преувеличением, но Тессалони уже много лет назад уяснила, что грош цена капитану, который мямлит и юлит. — Повелители, со всем уважением, за эти годы я построила для вас лучший флот на всем восточном Фаэруне. Возможно, вы забыли об этом, ведь, видит Богиня—Сука, в течение прошлых десяти лет у нас было не так много работы. Боевые действия шли на суше, и нам оставалось лишь перехватывать контрабандистов, которые возили Сзассу Тэму припасы и наемников, да отваживать от берегов налетчиков, решивших воспользоваться слабостью погрязшего в междоусобных сварах Тэя, — она улыбнулась. — Но, во имя промежности Суки, теперь война переместилась на море, и ваши моряки жаждут себя проявить. Как бы лич ни был силен и сколько бы орков, зомби и иных тварей не плыло на его черных кораблях — нам плевать. Они, в отличие от нас, — сухопутные крысы. Позвольте мне руководить боем так, как я сочту нужным, и я гарантирую вам победу.
Зулкиры переглянулись, и Самас улыбнулся.
— Вот теперь на душе у меня немного полегчало.
* * *Почувствовав, что солнце уже скрылось за горизонтом, Таммит вылезла из трюма и сразу же наткнулась на наездников, которые пытались оседлать своих питомцев. В знак протеста грифоны, норовистые и капризные создания, время от времени издавали вопли или даже начинали клеваться. Естественной средой их обитания являлись горы и холмы, и, судя по переведенному Аотом ворчанию Яркокрылой, качка, забитая людьми палуба, простирающаяся во всех направлениях водная гладь и все остальные атрибуты морского путешествия пришлись им совершенно не по вкусу.
Но Яркокрылая не только обладала исключительным интеллектом для представителей своего вида — между ней и её хозяином существовала ментальная связь, и Барерис, воспользовавшись своей музыкой, соединил себя с Танцором Ветра похожими узами. Неудивительно, что эти двое опередили своих солдат и уже давно подготовили питомцев к бою. Теперь они стояли на носу корабля, устремив взгляды на запад, где алое небо ещё озаряли последние лучи зашедшего солнца. Зеркало, выглядевший, как прославленный воитель, которым он являлся при жизни, держался позади них.
Таммит решила, что проталкиваться сквозь толпу раздражительных грифонов и их наездников — не лучшая идея, и превратилась в дым. После этой трансформации её чувства притупились, но не настолько, чтобы она утратила ориентацию в пространстве, в особенности учитывая то, что окружавшая корабль масса воды давила на неё, ограничивая пределы палубы не хуже стен. Проплыв над головами легионеров и их питомцев, она подлетела к Барерису и вновь приняла материальный облик. Улыбнувшись, он поцеловал её, и она подавила желание вытянуть клыки, прокусить ему губу и ощутить на языке вкус его крови.
— Я думала, что к тому времени, как я проснусь, ты уже будешь сражаться, — произнесла Таммит. — А может, и бой закончится.
Бард ухмыльнулся.
— Тебе просто никогда не приходилось воевать на море. На то, чтобы занять подходящие для боя позиции, флоту требуется не меньше времени, чем сухопутной армии.
— Но ждать осталось недолго, — произнес Зеркало. Его меч исчез из ножен и появился в его ладони. Лезвие его вытянулось, словно сосулька. На другой руке призрака возник круглый щит.
Кивнув, Аот вскинул копье.
— Пора подниматься в воздух.
— Хотела бы я иметь возможность полететь с тобой, — сказала Барерису Таммит. — Я буду о тебе беспокоиться.
— Я бы тоже предпочел, чтобы мы держались вместе, — произнес бард. — Но, если мы хотим разгромить флот Сзасса Тэма, каждый из нас должен выложиться на полную, а в воздухе от меня будет больше проку. Итак — вот он, последний бой, и вскоре мы окажемся в Пределе Мага, в безопасности.
Таммит улыбнулась.
— Да, в Эскаланте. Береги себя.
— Непременно, — он сжал её руки, и они с Аотом вернулись к своим питомцам.
Остатки Грифоньего Легиона устремились в небеса, сопровождаемые громким шумом и хлопаньем крыльев. Зеркало поднялся в воздух и присоединился к ним.
* * *Ночью армиям или флотилиям порой приходится действовать вслепую, и последствия этого зачастую оказываются катастрофическими. Именно поэтому волшебники совета попытались осветить черную колышущуюся поверхность воды, накладывая заклинания света на плотики и спуская их в море. Но сработало это лишь отчасти. В половине случаев в очерченный светом круг не попадало ничего стоящего, а, если там и оказывалось что–нибудь, кроме воды, некроманты использовали контрзаклинания, пытаясь загасить светильники. Но на рогатую, покрытую алым лаком маску в виде дьявольского рыла, которую носил Неврон, были наложены все дарующие ясность зрения заклинания, что были известны ордену Прорицания, и поэтому он смог составить относительно полную картину будущего поля боя.
Однако это зрелище нельзя было назвать особо воодушевляющим. Флот Сзасса Тэма состоял из множества черных кораблей, на борту которых находились гниющие трупы. Перед ним плыли скелетообразные левиафаны, а над мачтами парили мерцающие призраки. И всех их вело лишь одно желание — уничтожить совет и тех, кто ему служит. Поневоле Неврон ощутил укол страха.
Но истинный зулкир, в отличие от жалких подражателей вроде Кумеда Хапрета и Золы Сетракт, умел не только скрывать подобные слабости, но и полностью избавляться от них. Неврон напомнил себе, что ему суждено править в одном из высших миров, и страх отступил. Эта небольшая заварушка будет лишь разминкой перед гораздо более грандиозными битвами, в которых ему когда–нибудь предстоит завоевать свой трон.
