Александр Байбородин - Урук-хай, или Путешествие Туда…
– Не знаю, – Гхай помотал головой. – Башка гудит, не выспался. Он ещё вечером ушёл куда-то, нам не сказал, до сих пор не возвращался.
Я принял от Гхажша воду и только с первым глотком понял, сколько же у меня во рту и горле пыли. Прополоскав рот, я огляделся, поискал, куда можно сплюнуть грязь, убедился, что некуда, и сплюнул прямо на земляной пол.
– Ты при местных так не сделай, – сказал Гхажш, забирая у меня черпак. Он тоже прополоскал рот, но, в отличие от меня, не сплюнул, а проглотил. – Здесь за неуважение к воде могут на кол посадить. Из колючки.
Он вернул мне черпак: «И когда есть будешь, не ломай лепёшку на несколько кусков, а отщипывай от неё маленькими кусочками и лепёшку клади только лицом вверх. Иначе тоже могут случиться неприятности. Ладно. Я пойду за Угхлууком, вы поешьте, напейтесь, как следует. Может быть, мы уже сегодня пойдём дальше».
– И кто меня дёрнул с вами пойти? – пробурчал Гхай, глядя, как закрылась за Гхажшем дверь. – Сидел бы сиднем на болоте, копчёную лягушатину ел. А теперь таскайся тут по пылюге этой. Вы откуда взялись? Мы Вас так скоро и не ждали.
– Тоже пробежались немного, – ответил я, вытащив из угла и расстилая свой буургха. – Чем тут кормят?
– Найдём чего-нибудь, – Гхай опять толкнул в бок Огхра, который, похоже, так и не проснулся. – Эй, железных дел умелец, ты жрать будешь?
– Всегда, – неожиданно и совсем не сонным голосом ответил Огхр. – Как можно больше. И пиво, пожалуйста.
– Ага, – Гхай скорчил недовольную мину и поднялся. – И затычку снизу, чтобы не вытекало.
– Здесь и пиво есть? – Я сбросил сапоги и развалился на буургха, взгромоздив ноги на мешок, чтобы скорей отдохнули.
– Нету, – Гхай пошёл к кувшину. – Слушай, Огхр, а чего это я должен всё делать? Ты вон даже глаза ленишься открыть.
– Ты у нас самый младший, – степенно разъяснил Огхр. – Меньше всех умеешь. Так что нам, старикам, невместно за тобой ухаживать. Лучше уж ты за нами.
– Развели тут стариковщину, – проворчал Гхай, доставая что-то из кувшина. – Может, за тебя ещё и пожевать? Или сам справишься?
– Справлюсь, – рассмеялся Огхр. – Не ворчи, не состарился ещё. Что у нас на завтрак?
– То же, что и на ужин. Давай, Чшаэм, поворачивайся на бок, почавкаем. Гхууруут, лепёшки и ещё кое-что.
Гхай положил рядом со мной полукруг большой лепёшки, поставил глиняную чашку без ручки, наполненную горкой коричневых шариков, похожих на козий помёт, и объёмистую баклагу.
– Это можно есть? – с сомнением спросил я, глядя на чашку с шариками.
– Можно, – ответил Гхай, усаживаясь обратно рядом с Огхром, и бросая себе в рот несколько таких же шариков. – Ты не гляди, что на вид, как козье дерьмо. Это сыр такой. Вкуса никакого, но сытный, наешься быстро. И из баклажечки запивай, запивай. Это получше здешней водички. Говорили тебе про неё?
– Говорили, – кивнул я и осторожно попробовал один шарик. Он, действительно, был совершенно пресный. – А в баклаге что?
– Да пей, не бойся, – Гхай глотнул из своей и передал её Огхру.
Я закусил пресный сырный шарик кусочком пахнущей тмином лепёшки и отхлебнул. Вкус был приятный, кисленький. «Это молоко прокисшее, – сказал Гхай, заставив меня поперхнуться. – Хорошая штука. Не знаю, как они его квасят, но в голову даёт. Мы с Огхром ещё вчера распробовали». Огхр только молча кивнул. Он предпочитал не тратить время на разговоры, а лишь размеренно бросал в рот сначала коричневый шарик, потом кусочек лепёшки, а потом запивал всё это хорошим глотком из баклаги.
– Здесь что? Коровы есть? – спросил я.
– Нету, – покачал Гхай головой. – Какие тут коровы, на здешних-то колючках. Я вчера местных спрашивал, что за молоко. Едва нашёл, кто на Общем говорит, они тут почти все только на Тёмном тараторят. Это у них скотина такая есть, вроде лошади, но с лапами вместо копыт и горбатая. Местные говорят, эта лошадь неделю не пить может.
– Ничего себе, – удивился я, подумав, что так, наверное, и выглядели лошади назгулов. – Это у нас вся еда? Или ещё есть?
– Что? Не наелся? – рассмеялся Гхай. – Мы тоже вчера вечером с разгону по чеплашке съели и ещё попросили. Нам дали, а оказалось, что уже больше не лезет. Ты лучше лепёшечку доешь и молочко допей и поймёшь, что сытый.
В слова его мне не поверилось: того, что хватает урруугхаю, хоббиту – только на один зуб, но совету я всё же последовал. Лепёшка была мягкой и душистой, а молоко напоминало вкусом простоквашу.
Сытость и опьянение пришли неожиданно. Только что был голодным и трезвым. Раз! И оказалось, что я до осоловения сыт и пьян. На гудящие от трёхдневного напряжения мышцы накатила тёплая истома и в миг сделала всё тело тяжёлым и непослушным. Я уснул едва ли не с куском во рту.
– Чшаэм, – меня осторожно встряхнули за плечо. – Просыпайся, Чшаэм. Пора.
Просыпаться не хотелось, но я всё же пересилил себя и сел. В гханака было темно. Судя по отсутствию света в узких оконцах, снаружи тоже.
– Сейчас утро или вечер? – спросил я и сел. – Темень, хоть глаза выкалывай.
– Утро, – ответил из темноты голос Гхажша. – Здесь перед рассветом всегда так. Сейчас Гхай коптилку зажжёт. Собирайся и побыстрее.
– Пожар что ли? – сказал я, невольно зажмурившись от полыхнувшего в темноте снопа искр. Когда я их открыл, крохотный огонёк уже освещал внутренность гханака и моих озабоченных спутников.
– Хуже. Королевские стрелки. В часе пути отсюда.
– За нами? – испугался я и стал быстро обуваться.
– Вряд ли, – покачал головой Гхажш. – Откуда им о нас знать. Может быть, просто грабить.
– Чего тут грабить? – удивился я, меняя стрелковый блузон на привычную куртку. – Нищета такая.
– Дети, женщины, – Гхажш пожал плечами. – Ещё скотина, но главное – женщины и дети. Кому повезёт, попадёт на виноградники Лебеннона. Кому не повезёт – в рудники в Белых горах. Кому совсем не повезёт, продадут в Рохан, лес валить, или ещё хуже – умбарским купцам на галеры. Ты готов?
– Вроде готов, – я проверил, как сидит на плечах сбруя. – Вспомнил. Воды надо набрать.
– Набрано, – Гхажш подал мне тяжёлую баклагу. – Пристегни. Парни, вы готовы?
– Угу, – ответил из полумрака Гхай.
– Давно, – подтвердил Огхр.
– Угхлуук нас ждёт у колодца, берём бурдюки с водой и пошли, – Гхажш показал мне на округлый кожаный мешок, похожий на огромную колбаску.
– Как мы их потащим, – проворчал Гхай, взваливая себе на плечи такой же булькающий мешок, только немного побольше. – Тяжесть такую.
– Бактра обещали дать, – обнадёжил Гхажш. – У колодца на него перегрузим. До колодца потерпишь.
Снаружи была суета. Кричали ребятишки, слышался женский плач, кто-то тащил какой-то убогий скарб, кто-то гнал небольшой гурт тощих овец, множество народу пробегало мимо без видимой цели и смысла, и никто не обращал на нас внимания. Меня поразило, что орки оказались удивительно малы ростом. Из тех, что я успел увидеть по пути к колодцу, в Хоббитоне многих бы посчитали рослыми, а иных даже огромными. Но в Хоббитоне и меня нынешнего сочли бы огромным, а никто из попавшихся нам навстречу не был выше меня.
