Терри Гудкайнд - Восьмое правило волшебника, или Голая империя
— Ты и сейчас еще испытываешь эти странные чувства?
— Да, — сказала она, плача. — Но они проходят, потому что я здесь, и все кончилось.
Дженнсен оставили прийти в себя. Все отошли и присели на бревно, посеребренное дождями, чуть поодаль от нее.
— Я так виновата, Ричард. Я чувствую себя полной идиоткой, — призналась девушка.
— Не стоит. Все прошло.
— Ты сдержал свое обещание, — сказала она сквозь слезы.
Ричард улыбнулся, радуясь, что все кончилось благополучно.
Оуэн заволновался, не удержался от вопроса.
— Но, Дженнсен, — спросил он, подходя ближе, — почему ты не воспользовалась магией, чтобы помочь себе?
— Другие люди могут использовать магию, а я нет. У меня нет этой способности.
— То, что другие считают магией — только обман чувств, который не позволяет им видеть истинную магию. Наши глаза слепы, наши чувства нас обманывают. Я уже объяснял это. Только тот, кто никогда не видел магии, не использовал ее, не чувствовал, тот, кто не имеет способности к ней, может в действительности понять ее. И потому только он может стать тем, кто ею владеет. Магия основана на вере, если она истинная. Ты должна верить, и тогда ты убедишься в этом. Ты — единственная, кто может творить магию.
Ричард и Дженнсен уставились на Оуэна. Воцарилось молчание.
— Ричард, — странным голосом спросила Кэлен, не дав ему ответить. — Что это?
Ричард посмотрел на нее.
— О чем ты?
— Вот, в твоей руке, — медленным движением показала Кэлен. — Что это такое?
— А, это я нашел в скале недалеко от Дженнсен. В темноте не разглядел, что это.
Он поднял руку.
Это была фигурка.
Статуя Ричарда, одетого в военное облачение волшебника. С плеч спадал плащ, делая статую шире у основания.
Нижняя часть фигуры была из прозрачного янтаря, в котором можно было разглядеть падающие песчинки, наполовину заполнившие низ.
Но она не была целиком выполнена из янтаря, как статуя Кэлен. В середине, там, где пересыпался песок, статуя становилась темной, и чем выше к голове, тем темнее она была. Верх фигуры был самым темным.
Голова и плечи были черны, как ночной камень.
Ночной камень — камень подземного мира, и Ричард помнил, как он выглядит. Вершина фигуры выглядела также. Казалось, она высасывает солнечный свет.
Сердце Ричарда дрогнуло, когда он увидел самого себя, изображенного таким образом. В виде талисмана, которого коснулась смерть.
— Она это сделала, — сказал Оуэн, обвиняющее указав пальцем на Дженнсен, прячущуюся за спиной Ричарда. — Она сделала это с помощью магии. Я же говорил, она может. Ее вела злая магия, когда она, не думая, повернула с дороги. Магия выплеснулась из нее и повела ее, хотя она и не думала о магии.
Кэлен подумала, что Оуэн сам не знает, о чем говорит.
Эту статую сотворила не Дженнсен.
Это — второй сигнальный маяк, предупреждающий того, кто может восстановить печать.
— Лорд Рал…
Ричард поднял глаза. Это была Морд-Сит.
Она стояла спиной к ним, смотря на крохотный кусочек неба, проглядывающий сквозь деревья. Дженнсен повернулась посмотреть, чем вызван такой странный тон в голосе Кары. Держа крепко руку сестры, Ричард подошел к Каре и посмотрел наверх, сквозь деревья, в том же направлении, куда смотрела она.
Сквозь ветви елей он увидел край горного перехода над ними. На фоне темно-серого неба вырисовывался силуэт чего-то, сделанного руками человека.
Это было похоже на гигантскую статую, стоящую на перевале.
Глава 34
Ледяной ветер рвал одежду Кэлен и Ричарда, сидящих, прижавшись друг к другу, под елями. Низкие кучевые облака плыли по небосклону, словно пытаясь сбежать от тяжелых темных туч, наплывающих сверху. Порывы ветра приносили танцующие хлопья снега. Уши Ричарда покраснели на холоде.
— Что ты думаешь об этом? — спросила Кэлен.
— Не знаю, — покачал головой Ричард. Он оглянулся назад. — Оуэн, ты уверен, что не знаешь, что это? Никаких предположений?
Статуя четко выделялась на фоне плывущих облаков.
— Нет, лорд Рал. Я здесь никогда не был. Никто из наших здесь не ходил. Не знаю, что это может быть. Если не… — Порыв ветра унес его слова.
— Если не… что?
Оуэн сжался, закутываясь в плащ, и посмотрел на Морд-Сит, сидевшую с одной стороны от него, а потом на Тома и Дженнсен, пристроившихся с другой.
— Есть предсказание, данное теми, кто назвал нас «избранными» и запечатал в горах. Оно гласит, что дав имя нашей империи, они сказали, что однажды придет спаситель.
Ричард хотел спросить, от чего спаситель должен был избавить их — если бандакарцы жили в такой просвещенной культуре, защищенной границей от «диких» непросвещенных народов остального мира. Но вместо этого он задал простой вопрос, на который, по его представлениям, Оуэн мог ответить.
— И ты думаешь, что это и есть статуя вашего спасителя?
Оуэн беспокойно заерзал, его плечи приподнялись.
— Он не только спаситель. В предсказании говорится, что он нас уничтожит.
Ричард хмуро взглянул на парня, надеясь, что это не одна из его извращенных мыслей
— Спаситель вас уничтожит? В этом совершенно нет смысла.
— Знаю, — поспешно согласился Оуэн. — Никто этого не понимает.
— Возможно, это значит, что кто-то придет спасти твой народ, но проиграет, и те события, которые наступят, уничтожат всех, — предположила Дженнсен.
— Может быть, — возможность такого исхода омрачила лицо Оуэна выражением крайней печали.
— Но предсказание можно понять и по-другому, — усмехнулась Кара. — Этот человек придет, увидит твой народ и решит, что он не заслужил спасения. — Она подошла к мужчине. — И тогда он его уничтожит.
Оуэн, казалось, поверил словам Кары, а не сарказму, который заметил в них Ричард.
— Не думаю, что это так, — произнес он и обратился к Ричарду. — В предсказании говорится, что придет тот, кто уничтожит нас. А потом говорится, что он же нас и спасет. «Придет разрушитель и спасет вас», — процитировал Оуэн. — Так нас учили, когда привели сюда, за перевал.
— Придет разрушитель и спасет вас, — повторил Ричард. Он вздохнул, превозмогая боль. — То, что было сказано давным-давно, могло впоследствии исказиться. Предсказание может уже не отражать верно те слова, которые были в нем изначально.
Оуэн согласился, удивив тем самым Ричарда, который ожидал, что парень будет спорить.
— Некоторые, как и ты, считают, что со временем смысл предсказания мог быть утерян или искажен. По мнению других, слова передают точный смысл и очень важны. Кто-то верит в то, что просто придет спаситель. Кто-то верит в появление разрушителя.
