Патриция Бриггз - Тень Ворона
Последний раз, когда несколько дней назад его навещал Форан, Герант передал весточку, что он уже в пути. Значит, поддержка Таера будет не так скоро: мастера не собираются ждать и не позволят, чтобы Таер вырвал у них контроль над Воробышками.
Он проснулся к ужину и провел остаток дня в своей обычной манере, болтая и общаясь в Орлином Гнезде. Вечером он для них играл большей частью двусмысленные, с сексуальным подтекстом армейские песни, а также песни о славных битвах и тепле домашнего очага.
Всматриваясь в лица слушающих, он ликовал в душе, потому что теперь есть шанс, что большинство из них вырастут настоящими мужчинами. Мужчинами, которые будут служить своему императору – мальчику, который продемонстрировал умение быть властителем. Мужчинами, которые будут получать удовлетворение от службы, проницательными и умными, с доброжелательностью в характере.
Когда ночью он возвращался к себе, Мирцерия игриво взяла его за руку и направилась вместе с ним.
Едва войдя в комнату, она отбросила веселость, отпустила его руку и села на кровать. С отсутствующим видом, поглаживая одеяло, она произнесла:
– Я зареклась говорить с тобой. Я выжила здесь в течение стольких лет, потому что всегда держала рот на замке. Как ты отважился добиться от меня большего? – устало спросила она. – Я неспособна противостоять тем, кто здесь правит. Я всего лишь проститутка.
Таер прислонился спиной к стене, положил ногу на ногу и постарался выглядеть нейтрально.
– Я не видела солнца с пятнадцати лет, – прошептала она. – Иногда я сомневаюсь, встает ли оно по утрам, чтобы вечером уйти на закат.
– Встает, – подтвердил Таер. – И уходит на закат.
– Теллеридж планирует дисциплинарное наказание. – Она внимательно рассматривала свою руку, как будто никогда ее раньше не видела.
– Что такое «дисциплинарное наказание»? – спросил Таер. Ему не понравилось, как она произнесла это слово.
– Когда какой-нибудь Воробышек не повинуется Хищнику, то на собрании решают, каким будет наказание. Затем в Орлином Гнезде проводят экзекуцию в присутствии всех. Обычно это происходит раз в год просто как напоминание.
– Кто будет наказан? – спросил Таер. Он подумал, что его они не тронут: они слишком умны, чтобы так сделать. Они не нуждаются в мучениках, им нужен пример.
– Я не знаю, – ответила она.
– Колларн, – предположил он. – Или, может быть, Кисел, или Тоарсен. Но если они умны, то Колларн. Если они посмеют тронуть Тоарсена, Кисел этого не вынесет. Если они тронут Киссела, Тоарсен обратится к брату – а у Авара достаточно друзей, включая императора, чтобы реально нанести вред их Тайному Пути, У Колларна нет близких друзей, кроме меня, и он принадлежит к той породе людей, от кого ждут всяческих неприятностей. Когда такое произойдет, Воробышков это особо волновать не будет.
– И я так же подумала, – тихо подтвердила Мирцерия. – Мне нравится Колларн. У него злой язык, когда он это хочет, но он всегда учтив с теми, кто не может сам себя защитить.
Таер слышал в ее голосе настоящую печаль.
– Это значительнее, чем битье палкой или избиение? – предположил он.
– Всех мальчиков так или иначе заставляют принимать участие в дисциплинарном наказании. И наказание может оказаться любым, – пояснила она. – Теллеридж очень изобретателен. Чаще всего порка хлыстом, но бывают некоторые вещи гораздо хуже. Одного мальчика заставили пить воду… он потерял сознание и, я думаю, умер. Они лили воду на его лицо, даже когда он кашлял и захлебывался. А когда он перестал сопротивляться, они продолжали поливать его водой.
– Ты можешь точно сообщить мне, когда это произойдет? – спросил он.
Она все так же смотрела в сторону, но согласно кивнула.
– Если я узнаю заранее. Я не всегда знаю.
– Ты можешь предупредить Колларна? – Если ему сообщить…
– Завтра, – подумав, ответила она. – Я должна это сделать сама. Такое сообщение я не могу доверить ни одной девушке. И я не могу выйти за пределы комнат, принадлежащих Пути, Завтра в самый раз. – Она тараторила так быстро, как будто, произнося мысли вслух, превращала их в правду. – В любом случае, чтобы сообщить всем и приготовится, им понадобится день-два.
– Правильно, – согласился Таер. – Скажи ему, что нужно под любым предлогом на неделю уехать из города.
Она кивнула, поднялась, чтобы уходить, но тут же села обратно и скрестила на груди руки.
– Сыграй мне что-нибудь! Что-нибудь радостное, чтобы рассеяло тревогу, и я могла уснуть.
Он устал, но и она тоже устала. И теперь ни она, ни он не могли заснуть: она – оттого, что мастера назначили наказание одному из своих подопечных, а он – оттого, что спровоцировал.
– Я и не собирался пока спать, – ответил он. – Музыка будет чудесной.
Он сел на краешек кровати и снова принялся настраивать лютню. Он как раз закончил настройку второй струны в аккорде с остальными, как вдруг неожиданно распахнулась дверь.
Таер привык к уважительному стуку в дверь от своих надсмотрщиков… даже Форан стучал. Но сейчас было слишком рано для визита Форана. Таер открыл рот, чтобы сделать замечание и тут же от шока онемел, увидя, что в комнату вошел Лер. На нем висел личный меч Таера.
Радость осветила лицо Лера, и тут же сменилось выражением уныния, когда он разглядел за спиной отца Мирцерию. Он попытался закрыть дверь… скорее всего, – с изумлением понял Таер, – чтобы дать ему возможность принять менее компрометирующую позицию. Неужели Лер на самом деле подумал, что его отец мог заниматься чем-то предосудительным?
Но дверь с хлопком распахнулась шире до того, как Лер кинулся загораживать вход, и в комнату двумя огромными шагами изящно вплыл Джес. Тут же комфортабельная температура комнаты резко упала вниз, Таер даже услышал свое собственное дыхание, а Мирцерия сдавленно вскрикнула.
Таер медленно поднялся с кровати, потому что он никогда не умел так же быстро передвигаться, как Джес, и распахнул для объятий руки. Джес одним взглядом сразу же оценил обстановку. Но, несомненно, он не увидел ничего угрожающего в Мирцерии, потому что он сделал два шага вперед и заключил Таера в объятья.
– Папа, – выдохнул он, и в комнате сразу потеплело. – О, папа, мы уже думали, что никогда тебя не найдем.
– Конечно, ты нашел, – раздался в комнате низкий глубокий, как звук виолончели, голос любимой женщины. Таер глянул через плечо Джеса, чтобы увидеть, как в комнату вошла его жена. – С тех пор, как Хенна сказала нам, что тебя забрали живым. Ты в порядке?
Сэра так была похожа на себя ту, девочку-императрицу, какой он ее встретил впервые, что он улыбнулся. «Ледяная принцесса», – презрительно называла его сестра. Будучи открытой и прямой, Алина не представляла, что за холодной внешностью могла скрываться буря эмоций, которыми Сэра не считала нужным делиться.
![Наталья ТИШЬ - ТЕНЁТА [СИ].](/uploads/posts/books/262886/262886.jpg)
