Антон Орлов - Сильварийская кровь
Он уже во второй раз пришел к воротам Сушанского рынка. Вчера Дафна не появилась, хотя сама назначила место и время. Но она же оставила свое послание в банке из-под леденцов еще несколько дней назад, и неизвестно, что случилось за эти дни…
Ругаются хозяева двух подвод, не поделившие место.
Серый с прозеленью тролль, подпоясанный широченным клепаным ремнем с позолоченной пряжкой, остановился неподалеку от ворот и, ни на кого не обращая внимания, с чавканьем вгрызается в дыню, так что во все стороны летят семечки и ошметки кожуры. Марек отошел подальше, чтобы на него не попало.
Степнячка, до самых глаз закутанная в желтый с красными маками платок величиной с простыню, разглядывает неказистый товар, разложенный на газетах и тряпицах перед понурыми лоточниками. За ней хвостиком ходит щуплый темноволосый мальчик лет двенадцати, в шароварах, холщовой рубашке навыпуск и стеганой цветастой жилетке. То ли мать с сыном, то ли сестра с братом.
К воротам тянутся покупатели, навстречу выходят другие, с полными корзинами и сумками.
Гном ругательски ругает оружие сушанской ковки, обстоятельно перечисляя недостатки и не позволяя своим собеседникам вставить ни слова.
Ни намека на Дафну.
Из толпы выскочили двое гоблинов и стремглав помчались и ближайшему переулку, один из них держал под мышкой арбуз. Марек с интересом посмотрел им вслед. К Мугору он так и не сходил, хотя собирался.
Рядом с ним остановилась сушанка в платке с маками.
– Молодае человекэ, – заговорила она, безбожно коверкая и растягивая слова. – Хотитэ купить коврэ, там, в наше лавкэ? Идитэ с наме…
И не успел он сказать, что «коврэ» ему не надо, как она произнесла тихой скороговоркой на чистейшем траэмонском:
– Марек, это я. Иди за нами. Держись немного позади, словно мы не вместе. Из-под платка глянули знакомые карие глаза.
– Нэ хочешь покупати – потом пожалее, потом будэ дороже! – снова повысив голос и перейдя на ломаную речь, пообещала Дафна и вместе со своим мальчишкой пошла, не оглядываясь, вдоль кирпичной ограды рынка. Немного выждав, Марек со скучающим видом двинулся за ними.
Идти пришлось недалеко. За степняцким «Гостевым сараем» с длинной вывеской, разрисованной цветными пиктограммами, теснились хмурые кирпичные дома, населенные приезжим народом. Дафна и ее малолетний спутник обретались в комнате на втором этаже, рядом с выходом на черную лестницу.
Двуспальная кровать накрыта линялым красным одеялом, грязные обои (похоже, раньше они были светло-зелеными), на стене висит олеография, изображающая тролля с корзиной фруктов, под картинкой неразборчивая надпись – что-то на тему добродетели.
Дафна и мальчишка уселись на кровать, их гость – на коварно пошатнувшийся стул.
– Прежде всего познакомьтесь: это Марек, это Эл.
У Эла были бледные, но в то же время блестящие серые глаза, жидковатые волосы, цыплячья шея и невзрачная болезненная мордашка. В первый момент он вызывал жалость, но любопытный и смышленый взгляд, лишенный какой бы то ни было неуверенности, подталкивал к мысли, что это один из тех заморышей, из которых при удачном стечении обстоятельств вырастают всякие выдающиеся личности – маги, ученые, знаменитые музыканты.
Небрежно кивнув ему, Марек сказал:
– Я только вчера нашел письмо. Что случилось?
– Я сбежала от дяди,-Дафна говорила тихо, почти шепотом.- Он сошел с ума. Мы вместе с Эл сбежали, нас ищут. Нам надо уехать.
– То есть как – сошел с ума? Он же… – Марек не стал договаривать.
– Никто пока не понял, что он помешанный. Это случилось после затмения снов. До сих пор ему удавалось скрывать, что на него влияют наваждения чужого мира, а в этот раз он не успел спрятаться и получил полную порцию. Он запутался в снах какого-то высокопоставленного чиновника, который в том мире отвечает за телесное здравие подданных. Тот чиновник, судя по всему, сумасшедший и люто ненавидит больных, поэтому придумал проект, который должен довести их до вымирания – по крайней мере, тех, у кого не хватит денег, чтобы платить за дорогое лечение. Бедный дядя Анемподист заразился его безумием и начал делать то же самое…
Слушая рассказ Дафны, Марек вспомнил стариков-лоточников, распродающих свое нехитрое добро. Помнится, Мугор тоже говорил, что лекарства подскочили в цене, и отец об этом упоминал, но бесшабашный полугоблин привык все воспринимать с юмором, а для владельца «Волшебной стирки» это не расходы.
– Дафна, я одного не понимаю. У твоего дяди из-за чужих снов ум за разум зашел, сочувствую, конечно… Только остальные-то почему на это согласились? Придворные советники, верховный маг, Три Палаты… Или они с того же дуба рухнули, или им наплевать!
– Дядя не говорил им, что цель его проекта – извести больных, в этом он признался только мне. А их он убедил, что его реформа обеспечит государству экономию денежных средств, больным и аптекарям тоже якобы так будет удобней, и ничьи интересы не пострадают. Насколько я поняла из его объяснений – а он, когда навещал меня, много распространялся на эту тему, – тот чиновник из чужого мира, кто-то вроде министра, тоже так поступил. Ничего не сказал о своих истинных мотивах, только о пользе для государственной казны, о всеобщем благе – и его законопроект приняли. Мы с Эл знаем правду, поэтому дядины люди нас ищут.
– Они нас убьют, если найдут, – добавил подросток, до сих пор сидевший молча.
– Нет, не думаю, – подавленно запротестовала Дафна. – Дядя Анемподист все-таки не сможет так поступить…
– Сможет, – безжалостно возразил Эл. Без вызова, скорее с грустью.
– Они допрашивали моих родителей и обращались с ними по-скотски, – сказал Марек. – Меня пока не трогали. Мало мне от эльфов прятаться, так теперь еще от этих подонков!
– Скорее всего, за тобой какое-то время тайно следили, – предположила Дафна. – Даже к лучшему, что ты так поздно добрался до моего письма.
– А почему ты не хочешь пройти инициацию и стать темным эльфом? – в упор глядя на него своими туманно-серыми глазами, полюбопытствовал мальчишка.
– Я хочу сам решать, что мне делать. Я уже у них побывал, мало не показалось. И мне не нравятся их живодерские замашки. Сегодня в утренних газетах было, что они опять убили таким способом одну роэндолскую чародейку.
– Ты разве не знаешь, почему они это делают? -Эл как будто слегка удивился.
– Потому что темные эльфы. Потому что мстят за прошлое.
– Значит, не знаешь. Шестнадцать роэндолских чародеев и чародеек навели проклятие на женщин темной ветви, чтобы те рано умирали. Это распространяется на тех, у которых не меньше четверти эльфийской крови. Зачем они это выкинули -никто, кроме них, не в курсе, но они закляли темных эльфиек на раннюю смерть на своих собственных потрохах. Ты слышал о том, как можно снять такое заклятье? Для обратного колдовства необходимо то, на чем оно держится.
