Юрий Иванович - Демоны обмана
– Как только возле твоего корабля окажется эта престарелая и зажравшаяся медуза Лунная, дашь своим гудком три длинных сигнала. Я тут же примчусь к тебе на помощь! И не вздумай меня подвести!..
Последнее слово захлестнула волна. Так что даже отвечать было некому. Зато Семен наконец решился и дал сигнал условленным свистком. В следующее мгновение доктор Крахрис оказался накрыт «колючим покрывалом» и, несколько раз судорожно дернувшись, завалился на палубу.
– Ну вот, теперь пора и предателя подробно допросить, – проворчал землянин и ногтем с явным уважением постучал по изобретенному в Салламбаюре радару: – А ведь устройство действует! Зря ты него грешил и за борт грозился выкинуть.
– Да уж! – озадаченно чесал затылок Лука. – Зато в следующий раз, при нашем желании, мы сможем организовать Асме теплую встречу еще на дне морском.
И это было верно: при имеющемся на корабле арсенале, куче вспомогательных устройств и магических талисманов организовать глубинные бомбы, собрать их и сбросить за борт являлось делом нескольких минут. Об этом землякам и договариваться лишний раз не стоило.
А вот анализировать и тщательно разобраться во всех нюансах только что завершившейся встречи следовало немедленно и скрупулезно.
Глава тридцать первая. Союзы на три фронта
Пленение предателя оказалось более чем своевременным. Если бы его не лишили магической силы, старикан бы сам умертвил себя сразу после исчезновения Асмы в пучине. По крайней мере, это было видно по испорченной основательно ауре пленника, когда его освободили от покрывала, подпоили еще порцией пасхучу и накрепко привязали к простому стулу.
– Как же так, Леон, – обратился к предателю Загребной, – сто двадцать лет прожил, а как полюбовался на своего благодетеля, так и умереть решился? – Доктор угрюмо молчал, явно не выказывая желания отвечать. Пришлось засыпать его очередными вопросами: – С какой такой стати? Или награду должную не получил за свое двурушничество? Или слишком мало приплатили? Неужели и в самом деле лишь один золотой тебе достался?
На такое издевательство Крахрис промолчать не смог:
– Не из-за золота я стал последней сволочью…
– Неужели из-за неприязни к моей персоне? – удивлялся Семен, который на этот допрос с собой пригласил только Луку и Зидана.
Люссия в его особых приглашениях не нуждалась и тоже присутствовала. Тем более что пока, для поддержания у врага мнения, что все было под его строгим контролем, решили с места не трогаться еще с часик. Дескать, поломка до сих пор устраняется. Ведь землянин отлично знал, насколько далеко в воде распространяется звук от вращающихся винтов корабля.
Кажется, хмурящийся пленник решил вообще не отвечать больше на поставленные вопросы. Присмотревшись к его плотно сжатым губам, Люссия попыталась вызвать на откровенность другим способом:
– В любом случае придется все рассказать. Даже против собственной воли.
– Сил и умений у нас хватит, – грозно поддакнул Лука демонессе.
Пленный на это лишь улыбнулся с фатальным выражением на лице. Тогда решил попробовать Эмиль Зидан:
– Коллега, что же все-таки могло случиться, чтобы вы с вашими неизмеримыми талантами и опытом пошли на поводу у самого преступного демона? Пусть он даже самый большой и знаменитый?
Что-то в глазах у Леона мелькнуло, словно говоря: «Все равно не поймете!» – и вновь потухло. Тогда как проверяющий его тело магическим сканированием Семен заметил опасную для жизни опухоль чуть ниже гортани. Опухоль разрасталась постепенно, но уже через несколько минут человек мог бы и умереть или впасть в агонию.
– Ах ты!.. Не смог сам умереть, так гадость какую-то проглотил! – Минуты две шабены весьма интенсивно боролись за пленника, вырывая его из лап смерти.
Повезло, что успели, хотя и крови пролилось немало, и рана на первый взгляд выглядела просто ужасной. Но после этого Леон выглядел ни благодарным, ни печальным, он выглядел очень удивленным. Говорить ему удавалось только шепотом, но вполне разборчивым:
– Как вам это удалось? Как вы увидели и вырвали шелскую устрицу из моего горла? Ведь от нее нет спасения! Тем более что вы все – бессильны! Бессильны?!.
– А-а-а! Так вот как выглядит эта страшная морская гадость! – воскликнул Зидан, ковыряя пинцетом остатки каких-то шевелящихся отростков. И пояснил своим коллегам: – Шелская устрица – редкая зверушка, обладает интеллектом домашней кошки, но приручается, как и тумблон, только один раз. Потом выполняет волю своего хозяина, даже находясь в желудке или в легких иного человека. Заставить глотнуть эту гадость – тоже не проблема, и живет она до тех пор, пока отмерено носителю. Чаще всего используется, чтобы шпион или лазутчик не сдался добровольно в плен в тылу врага.
Стало понятно, почему Крахрис хотел умереть раньше: агония могла продолжаться до двух суток, обмануть устрицу никак бы не получилось, для ее удаления из организма требовались умения восемьдесят четвертого уровня. Такого шабена предатель не встречал, хотя и питал призрачные надежды на повторную встречу Загребного с Лунной госпожой. К тому же до последней минуты он твердо верил, что змеиный афродизиак подействовал на весь экипаж без исключения. А его самого только и пленили, что с помощью загадочного артефакта.
Но зато дальше, когда доктор осознал себя живым, а окружающих его шабенов – полными сил, допрос практически вылился в полное признание своей вины, со всеми подробностями и моральной подноготной. В этой печальной истории хватало всего: шантажа, банального насилия, жажды славы и предоставления через посыльных для Леона самых уникальных, редко кем используемых лекарств. Причем зависимость опытного врача от насильно проглоченной шелской устрицы продолжалась уже пятьдесят три года! И если судить по этому примеру, то подобных агентов, резидентов и разведчиков Асма мог иметь по континенту неисчислимое множество.
Свои задания повелитель океанов и материков, как он себя называл, передавал доктору во время купаний того в море с помощью проворных угрей. Более крупные рыбы доставляли лекарства или более объемные артефакты. Так что со своей долей зависимой марионетки Леон успел свыкнуться давно. И по большому счету ничего предосудительного за свою карьеру ему сделать практически не пришлось. Разве что в теории он, использовав данные ему в приказном порядке для определенных случаев лекарства, со временем узнавал, что пациент, вначале благополучно выздоровев, потом так же благополучно, но скоропостижно скончался через несколько месяцев. Но в таких случаях срабатывало правило отчуждения негативной эмоции. Достаточно было убедить себя, что его вины нет и дальнейшая смерть пациента – это вина совершенно иной болезни.
