Алексей Осадчук - Белый воин
Унай придя в себя от завораживающего зрелища, побежал к начинающему затихать зверю. Удары тетивы прекратились, а по стене уже спускался рычащий Торм с кинжалом в руке.
-Стрел больше нет! – крикнул Бьярн.
-Оставайтесь на месте! – прикрикнул на них Унай, пытающийся нанести хотя бы один удар по вертящемуся на земле тарку. Тварь скулила и визжала, пытаясь подняться и дотянуться своими окровавленными лапами до своего обидчика. Унай делая неуклюжие выпады кроксом в левой руке, всё никак не мог дотянуться до зверя. Спустившийся Торм с кинжалом в правой руке, ожидая удобного момента, готовился к выпаду. И тут тарку удалось подняться. Кровь текла с него ручьём. На том месте, где он только что лежал, растеклась огромная тёмная лужа. Из его спины, груди, плечей и лап торчали обломки стрел и гарпунов. Унай заметил ещё один обломок гарпуна, торчащий у того из-под рёбер – прощальный подарок Торби. Маленькие, налитые кровью глазки смотрели прямо на Уная. Монстр увидев, наконец, того, кто его терзает. Он попытался дотянуться до обидчика своей левой лапой. Именно этого момента ожидал Торм. Он, держа перед собой обеими руками кинжал брата, прыгнул всем телом на спину твари, вонзая острое лезвие тому под лопатку по самую рукоять. Зверь заревел от боли схватившись левой лапой за грудь, а правой пытаясь отмахнуться от нападавшего. Но Торм резво нырнул под лапу разворачивающемуся тарку. И тот не причинил никакого вреда мальчику. Унай больше не медлил. Он подскочил к отвлёкшемуся на Торма зверю и вонзил со всей силы тому в шею свой острый крокс.
Тарк рухнул на землю, продолжая конвульсивно дёргаться, разгребая лапами землю вокруг себя. Через мгновение он застыл, испустив дух.
-Вот живучая тварь! – кровожадно лыбясь прохрипел Торм. Он уже сидел рядом с близнецами на крыше, охватив обеими руками колени.
-Я что-то раньше не замечал за тобой такой прыти, – весело ухмыляясь, бросил ему Унай.
Все весело рассмеялись. «Я наверное схожу с ума, – думал Унай, глядя на смеющиеся чумазые рожи своих друзей. Я ведь мог погибнуть только что, а сам ржу как будто наелся красных грибов».
-Мы победили его, братья, – выдёргивая крокс из трупа тарка, сказал Унай. Мы победили!
* * *
Дней не считали. Дни и ночи летели, будто стаи серых уток в поисках тёплых мест. Прошла седмица, может – две, а то и все три со времени той злой и кровавой ночи. Свет и тьма слились в один миг пролетевший незаметно. Они выжили, несмотря на тот страшный бой, несмотря на то, что остались совсем одни посреди этого безжалостного и сурового мира. Без отцов, без матерей, без старших братьев – совсем одни. Но все-таки живы!
За прошедшие дни плечо Уная перестало болеть, и он уже мог безболезненно двигать рукой, нагибаться и приседать. Унна эта маленькая семилетняя девочка, выходила его. Оказалось, её отец Нобли Седой, уже зиму как передавал своей дочери науку исцелять. Она знала, где лежат все сушеные травы и зелья отца, и что самое важное она уже умела некоторые из них использовать по назначению.
Весной девочка надолго уходила со старейшиной в лес собирать разные корешки, коренья, травы. Просто раньше это мало кто замечал, а теперь вот пригодилось.
Вообще Унай за последнее время понял, что раньше очень многого не замечал. Не замечал он, как было хорошо, когда были живы родители. Он, конечно, чувствовал теплоту их любви к нему, но никогда не задумывался над этим. Не замечал он и того, как сильно его любит Лайна, с которой он всегда ругался и завсегда силился при любом удобном случае изготовить ей какую-нибудь пакость. Смерть отца и матери сблизила их. Очень сблизила.
Он всегда считал что Торм – забияка и совсем ещё маленький, но за эти дни, начиная с той кровавой ночи, Унай разглядел в младшем сыне Варольда Медведя настоящего друга и товарища. Хаки и Бьярн тоже показали себя храбрецами и сейчас, наверное, их отец и мать, стоящие около Творца гордятся ими…
То как собирали, с помощью запряженных волов, останки родных вспоминать не хотелось. Не было желания вспоминать и то, как справляли тризну по ним всем. Унай тогда мало уже что понимал – боль притупила всего чувства и мысли. Помнилось только, как он смотрел сквозь слёзы на глазах на вздымающийся ввысь к небесам огромный похоронный костёр. От пламени отрывались яркие искорки и улетали высоко в ночное небо, словно это были души их родных стремящиеся на встречу с Творцом.
Тарков вывезли за стену и сбросили в море, а тех, что лежали снаружи под стенами решили пока оставить. Пусть лежат и отпугивают незваных гостей. Унай не совсем был уверен в правильности того, что они делают. Хотя старшие ведь вывешивали черепа на кольях, дабы они отпугивали злых духов слуг Падшего. Справедливо рассудив, что лишних костей для острастки не помешает, мальчишки оставили несколько мертвых тарков недалеко от стен.
По прошествии двух дней на широкой верхней тропе появились два тарка. Неведомо то ли вид мертвых тварей подействовал, то ли высота стен. Они покрутились возле ворот, понюхали землю и уже начавшие гнить останки их соплеменников, порычали, поскалились на ворота, развернулись и побрели по малой тропе прочь от селища. Наблюдавшие с замершими от страха сердцами с вышек мальчишки облегченно вздыхая, спустились вниз.
Спешно был собран военный совет, на котором присутствовали все дети и было решено убить непрошенных гостей, чтобы потом они не привели других. Ловушка, приготовленная ещё взрослыми мужами в скальном проходе сработала удачно, правда удалось привалить только одного, второй не отличался смелостью и поспешил убраться подальше. Но это ему не помогло.
Маленькая тропка, ведущая со скального уступа, где был устроен обвал, тянулась поверху наружу. Как только тарк вышел из прохода к старым лодкам в бухте сверху на его голову Торм сбросил здоровый острый камень, размозживший тому всю голову с одного удара. Первый попавший под обвал тарк был ещё жив, когда всё тот же Торм тем же острым камнем добил рычащую, пытающуюся выбраться из-под камней тварь.
Трупы не убрали по тем же причинам. Дети ещё целый день и целую ночь ждали, что враг заявится к ним в селище. Но этого так и не произошло – ни на утро, ни на следующий день, ни через седмицу.
Запасов еды хватало. Ледник был полон мяса, а в сараях у каждого была мука, мёд и много еще всего, чего должно было хватить надолго одной девятнадцатилетней девушке, четверым мальчишкам и семилетней девочке.
Главенство Уная ещё больше усилилось, потому, как он всё делал правильно в меру его способностей. Да и после нескольких схваток с тарками: сперва во дворе хлева, а затем на тропе, очень сблизила мальчиков и сплотила их как настоящих защитников своего дома.
