Юрий Никитин - Зубы настежь
Ход вывел на уступ. Мы ползком подобрались к краю. Страшась быть замеченным, я осторожно высунул голову. Внизу было широкое помещение, перед которым пыточный подвал показался детской комнатой. В горне полыхал огонь, в широком тигле накалялись жуткого вида щипцы. На стенах инструменты для пыток причудливые и страшные, но я их не рассматривал, ибо на стены был распят, прикованный толстыми цепями, мой старый воевода! Лицо его было залито кровью, на обнаженной груди зияли кровавые раны с запекшейся кровью, а перед ним стоял хохочущий епископ с факелом в одной руке и острым ножом в другой.
– Так что же ты не обвиняешь, – говорил он весело, – ну скажи какой я подлый и гадкий! Взвесели мою душу.
Голос воеводы был сиплый, прерывающийся:
– Ты... уже труп...
– Почему?
– Они ушли... Варвар доведет их до ее царства! И все узнают...
Епископ приблизил к его лицу лезвие ножа. По моей спине пробежала дрожь, я напрягся, готовясь выпрыгнуть. Все еще не понимал, почему епископ один, всегда же появлялся в сопровождении толпы народа... Неужели верно, что никто в замке не знает о его забавах?
– Ну как, – сказал епископ злорадно, – не нравится?
Он легонько провел острием ножа по щеке воеводы. Тот отшатывался как мог, но за спиной каменная стена, и мог шевелить только головой.
–Только не усы, – проговорил он в смертельном страхе. – Только не усы!
Епископ помрачнел, острое лезвие слегка пропороло щеку, показалась новая красная струйка.
– Ничего не узнают, – сообщил он мрачно. – Никто не знает! Эти подвалы знаю только я один. Все, кто строил... гм... умерли. Не выходя на поверхность.
– Найдут, – проговорил воевода. – Никуда тебе, тварь... не спрятаться. Варвар тебя из-под земли... или из-под этих камней найдет!
– Даже если я затоплю этот подвал? Замурую дверь? Твоей принцессе и тому дураку герцогу кто поверит? Меня чтят в этом мире... А твой тупой варвар уже улепетывает как перепуганный заяц...
Я прыгнул с уступа, держа меч обеими руками. Свет факелов упал на мои покрытые влагой вздутые мускулы, мы блестели с мечом оба хищно и страшно, как наши оскаленные зубы, свирепые глаза.
– Я здесь! – грянул я.
Епископ обернулся, сразу съежившийся, страшный как загнанный в угол хищный волк, а воевода зычно захохотал, закашлялся, захохотал снова. Епископ попятился, все еще держа нож и факел.
– Ты?
– Я, – подтвердил я.
– Ты... Но ты должен быть сейчас...
– Должен? – спросил я, подходя к нему ближе. – Ты даже знаешь, что я должен?.. Я никому ничего не должен! Разве что вот этим мечом...
Меч описал красивую дугу. Я вел его по сложной дуге, красиво работая мускулами, лезвие разбрасывало огненные зайчики, отражалось бликами на вздутых мышцах, удар меча должен быть как танец... и не удивительно, что епископ выскользнул, успев ткнуть факелом в бок.
Зашипело, я ощутил даже некоторое тепло, а епископ подхватил с пола кочергу, замахнулся, мой меч встретил ее на полпути, звякнуло, рассыпались длинные красные искры, запахло горелым железом.
Я замахнулся снова, ударил наискось, затем сверху вниз, но всякий раз епископ парировал кочергой, что оказалась могучим оружием в умелых руках.
Рассвирепевший, я заорал:
– Умри, тварь!
Руки мои метнули сверкающую полосу булата вниз. Лицо епископа перекосилось, он страшно захохотал. Между нами внезапно выметнулся столб лилового огня, мелькнула развитая полуобнаженная фигура человека с квадратной головой и тяжелой челюстью. В руках был молот, у меня сердце застыло, когда я представил сколько весит вот такое железо.
Мой меч, к счастью, был уже в замахе. Острое лезвие мифрильской стали с чудовищной силой ударило наискось у основания шеи. Я уже представил как разрубленное тело рухнет на каменные плиты... руки мои пронзила боль от усилий удержать меч. Ощущение было таким, словно я со всей дури ударил по железному столбу.
Едва не выпустив рукоять, я в ужасе увидел быстро надвигающийся на меня молот. Пористое основание заняло полмира. Я понял, что меня сплющит как муху, отчаянно метнулся в сторону, плечо ожгло болью. Я покатился по каменному полу, оставляя пятна крови: молот успел сорвать с плеча клок кожи вместе с мясом.
Сквозь грохот крови в ушах донесся зловещий хохот епископа:
– Ну что же ты? Эй, герой... ха-ха!..
Пол подпрыгнул, каменная плита пошла трещинками, а в середине осталась вмятина, словно туда угодил метеорит. Я перекатывался, а великан ходил следом и мощно старался попасть по мне гигантским молотом. Еще дважды я изловчился ударить мечом, но едва удержал в руках рукоять.
Гигант ревел и тупо молотил молотом, епископ заходился от хохота. Я успел увидеть страдальческое лицо воеводы. Кровь текла из разбитой головы, один глаз затянуло опухолью, но второй, распухший и красный, смотрел на меня с мольбой. Губы шевелились, что-то говорил, но из-за грохота я ничего не слышал.
Зажав меня в угол, гигант с ревом ударил. Я пригнулся, стена затряслась, на голову посыпались мелкие камешки. Сложившись почти впятеро, я проскользнул между его ног, наткнулся на взгляд воеводы... в мозгу вспыхнуло ослепительное воспоминание, меч в измученных руках почти отказываться повиноваться, я с полуоборота ударил, понимая, что другой возможности уже не будет, ибо епископ перестал смеяться, к чему-то прислушивался, нахмурился и пошел на меня с кинжалом в руке.
Лезвие моего меча вошло в нечто мягкое. Я тут же дернул на себя, отпрыгнул, споткнулся и покатился по твердому полу, зато избегнул удара кинжала епископа. За спиной стоял рев, рос, от грохота трещал череп и качались стены.
Гигант завалился на спину, барахтался, страшные лапы колотили по камню, а из подрубленных коленей хлестали тугие шипящие струи кипящей крови. Я отполз на четвереньках, поднялся, меня шатало. На лице епископа впервые проступил страх, а когда он увидел мое лицо, страх перешел в ужас.
Мои руки как чужие подняли меч. Епископ отшатнулся к стене. Сверкающее лезвие обрушилось сверху на его костлявые плечи как солнечный луч. Я выдернул меч, ноги подгибались, стена колыхалась из стороны в сторону, но не промахнулся, когда двумя ударами разрубил железные цепи, Руки воеводы освобождено упали. Он с трудом вытер кровь с лица, даже не пытался освободить прикованные ноги, только неотрывно смотрел на умирающего гиганта..
– Ты все-таки... все-таки одолел...
– Без тебя бы не смог, – признался. – Это ж ты сказал, что у них колени... слабые!
– Ты поверил, – прошептал он. Голос его был сиплый, но я с радостью чувствовал, что старый воин не чувствует себя умирающим. – А все... смеялись...
– Где они теперь? – спросил я. – Я поверил... и потому жив.
