Антон Демченко - Воздушный стрелок. Гранд
— Значит, ты уверен, что это не подделка, и людей Ломова действительно убрал этот новоявленный малолетний опричник… — Задумчиво проговорил боярин, поднимаясь с кресла. Он не стал дожидаться от своего секретаря подтверждения только что сказанного. Зачем? Бельский привык, что этот человек не приносит непроверенных сведений. А уж если вынужден сообщать таковые, обязательно об этом упомянет. — Что ж. Придется пригласить нашего дорогого «коллегу» на разговор. Завтра… скажем, в девять утра. Ах, дуэль, да… Что ж, если он не явится на поединок, я жалеть не буду. Иван…
— Слушаю. — Секретарь, одетый в безупречный серый костюм, вытянулся во фрунт.
— Завтра к восьми подготовь мой выезд. Группу Седого в поддержку. В полном составе. Надо же уважать «коллег», не так ли?
— Будет исполнено. — Секретарь коротко поклонился и, увидев взмах руки патрона, исчез за дверью.
Боярин подошел к низкому, забранному частой фигурной решеткой окну с мелким витражным рисунком, и замер, разглядывая ярко раскрашенные стеклышки. А что же еще? Пейзаж за ним увидеть все равно невозможно… зачем нужно такое окно? Традиция? И да и нет. Да, эти расписные окошки очень хорошо гармонировали с фасадом четырехсотлетнего здания Зотовских Палат, но главное их предназначение — скрытность. Не видишь, что творится за окном? Но и тебя не могут рассмотреть с улицы, и тепловизор не поможет. Весь, до последнего завитка витражного рисунка, превращенный в артефакт, переплет окна поддерживает одну и ту же довольно высокую температуру стекол, легко засвечивающую экраны тепловизоров, и уж тем более, никакой направленный микрофон не снимет звук с сотен мелких стекляшек, неумолчно вибрирующих в самых хаотичных режимах, благодаря все тому же артефакту-переплету. Удобная вещь, этот витраж, одним словом. Бронированная Эфиром, безопасная…
Бельский нахмурился, рассматривая светлый треугольник прямо посреди витражного рисунка и, автоматически опустив взгляд, попытался найти на низком и широком подоконнике выпавшую из переплета стекляшку. Не нашел. Под ногой что-то хрустнуло. Боярин резко, с хеканьем, как это делают только упитанные люди, наклонился, пытаясь нашарить чуть близоруким взглядом потерю… И с тихим хлопком, витраж осыпался на его широкую спину. Вот тебе и броня…
Глава 5. Повторенье, мать… чтоб его
Тренировка. Как бы мне не хотелось отправиться вместе с караваном, подольше побыть с Олей и взглянуть, наконец, на будущую школу эфирников… Но увы, ровно в шесть утра, под тихое гудение прогревающихся двигателей машин и суету собирающихся в путь «бестужевцев», я вынужден был покинуть уютную постель и ворочающуюся в ней невесту, чтобы отправиться к Скуратову на обещанную тренировку. Хотя, в шесть утра, сомнения в том, что единственное занятие сможет подготовить меня к грядущей встрече с Бельским, были сильны как никогда.
В результате, в знакомом мне кабинете в Аркажском монастыре, куда успел забуриться дед, я появился, пребывая не в самом лучшем настроении. Прямо скажем, хреновое это было настроение. И если я не ошибаюсь, глядя на физиономию господина Скуратова-Бельского, в этой комнате я был не единственным таким уникумом. Дед смерил меня взглядом и, не сказав ни слова, протянул большую чашку с дымящимся кофе, черным, крепким и без сахара. Самое то, чтобы проснуться.
— Не выспался? — Кивком поблагодарив старика, спросил я, после того как, сделал первый глоток обжигающего напитка.
— Работа. — Пожал он плечами, прихлебывая кофе из точно такой же объемистой кружки. — А ты?
— Отдых. — Фыркнул я, невольно вспомнив тот «марафон», что устроила мне Ольга, отыгрываясь за все пропущенные ночи.
— Устал поди, бедняга. Совсем тебя невеста заездила. — «Посочувствовал» дед и, отставив сторону опустошенную чашку, резко поднялся с кресла. — Допивай, и идем на полигон. Времени у нас катастрофически мало… так что, не будем терять его остатки. Вперед, Кирилл.
— Иду-иду. — Проворчал я, допивая свой кофе. Скуратов, тем временем, уже успел выйти из-за стола и… хм, кажется, он действительно не намерен терять ни секунды времени… Учитывая, что на знакомый мне полигон мы отправились, через открытое стариком «окно».
— А ты что думал, я шучу? — Бросил Скуратов, заслышав мой хмык. — Я всю ночь дела разгребал, чтоб сегодня не отвлекаться. Нам бы хотя бы дней пять-шесть. Я бы тебя действительно подготовил… но, чего нет, того нет. А потому… Давай-ка, парень, двигай на ковер, располагайся… «поудобнее», и приступим. Ускорение четыре…
Знакомый чуть затемненный зал полигона, расположившийся в подземельях под монастырем, и разбросанные по нему, не менее знакомые огороженные площадки… кое-где, каменные, кое-где, больше напоминающие детские песочницы, а та, на которую указал Скуратов, больше похожа на борцовский круг. В отличие от каменных и песчаных площадок, предусмотрительно затянутых мощными стихийными щитами, здесь никто не отрабатывает боевых техник и не ставит опасных экспериментов. Да и мягкое покрытие «ковра», больше похожего на спортивный мат, нужно только для удобства пользователей… чтоб во время медитации, задницы свои на гранитных плитах пола не отморозили… или что-нибудь еще, более ценное. Хм…
Ускорение четыре, значит? Ладно, сделаем. Хотя мог бы и с двойного начать. Вот так сходу нырять в мысленный «разгон», минуя привычный разгон тела, мне… некомфортно, скажем так.
— Готов? — Голос Скуратова стал растянутым и низким, словно слушаешь кассету на магнитофоне с садящимися батарейками. Осторожно киваю, и на мат шлепается полированный металлический шар, с мой кулак размером. И снова голос деда. — Тво-ояя за-ада-ачаа… ста-андаарт. Усло-овиее: проотиводеействие. Вни-имааниее на-а то-оочноость ко-онтро-оляя… При-истуупаай.
Еще один осторожный кивок и я пытаюсь силой воли поднять шар над ковром. Тот дергается, но тут же вновь оказывается на полу, прижатый контролируемым дедом Эфиром. Чуть больше усилий, и шар медленно покрывается белесым налетом инея, пока тонким и почти незаметным. Ну, разве что деду… Окрик следует незамедлительно и я отпускаю излишек Эфира «на волю».
— Ко-онтро-оль! — Да, под разгоном, голос Скуратова напоминает корабельную сирену. Эдакий «ревун» в миниатюре. И чего орет? Я и так все прекрасно понял. Задача примитивная, но эффективность воздействий тренирует только в путь…
Один час субъективного времени спустя, я уже совершенно спокойно контролирую свои действия и для выполнения заданий Скуратова, прилагаю ровно столько сил, сколько необходимо, чтобы преодолеть формируемое им противодействие. Металлический шар послушно взмывает в воздух и беспрекословно повинуется моим указаниям.
