Евгения Барбуца - Сказка для волка
Приближенные Саши меня не разочаровали.
— Хорт, поздравляем, — их синхронные кивки произвели впечатление. — Хорса, долгих дней. Стая приветствует вас.
А раньше меня Хорсой только Саша обзывал. С чего вдруг такие перемены? Публичность никогда не была моей целью.
Стоп. Публичность, перемены, церемония.
И тут начали оборачиваться ВСЕ! Причем непременно с криками «Хорса»!
Знаете, что этот балаган отдаленно напоминает? Свадьбу в одной далекой шотландской деревушке в махровом средневековье. Там достаточно было при свидетелях объявить о своем супружестве, и вся Британия признавала этот брак без каких либо документальных доказательств. Забавно, правда?
Но смеяться мне перехотелось уже после того как завыл Саша, после чего его песню подхватила вся Стая. Черный волк, и обнаженные люди — мир явно сошел с ума.
Заметив мой растерянный и ошарашенный взгляд, Леха поддался чуть вперед и прошептал:
— А на следующей неделе оформим брак по человеческим законам.
Кто знаком с симптомами контузии, тот меня поймет. Сказать, что я была в шоке, значит не сказать ничего.
Что за шутки? В каком это смысле «без меня, меня женили»?!
Естественно я побежала. С подрывом, загребая когтями гравий, быстро, не успевая дышать, и не видя ничего перед собой.
Может Саша подобного не ожидал, может стая еще выть не закончила, но преследовать меня начали, лишь спустя целую минуту форы. Для здоровой волчицы, с огромным запасом адреналина в крови, развить скорость в шестьдесят километров в час по лесной пересеченной местности проблему не составляет.
К тому времени, как я услышала за собой погоню, вокруг меня уже был сплошной лесной массив. Лесной воздух и ночная прохлада внесли ясность в мои мысли. В очередной уже раз.
Куда я бегу? Зачем? У меня нет цели, нет плана, и возвратить прошлое не в состоянии. Если рассуждать объективно, то я уже ничего не смогу изменить, ни того, что я оборотень, ни того, что Саша пожелал связать свою судьбу со мной. Можно сказать, я еще легко отделалась, конечно, мне не вернуть прежнюю жизнь, но я хотя бы жива, как и дядя Боря, за что спасибо нужно сказать именно Назарову. Остается лишь смириться и приспособиться, а там глядишь, и удастся повернуть ситуацию себе во благо. Решив все для себя, я замедлила бег в ожидании когда же меня наконец настигнут.
С ночного неба за мной внимательно наблюдали яркие звезды, и лесные шорохи будоражили кровь. Прохладный ночной воздух шевелил шерсть на боках, и лапы утопали в теплом мху. Миллион запахов и звуков рассказывали мне о скрытой жизни, бурлящей в ночном лесу. В этот миг мне не было страшно, эйфория затопила сознание, вызывая неконтролируемую радость. Сейчас я была по-настоящему счастлива, как наверное не была счастлива никогда в своей жизни.
Жаль не долго пришлось мне веселиться в темном лесу одной. В один миг смолки все шорохи, не слышно больше ночной птицы, прекратили шуршать под прошлогодней листвой мелкие грызуны, казалось даже ветер и тот замер.
Я не слышала ее шагов, не чувствовала ее приближения, о том что она рядом сообщил лес. Волчица, которую я уже видела. Предательница, которая отдала меня в руки врага. И просто женщина, которая хотела быть счастливой. Ира.
Она предстала передо не таясь. Злая, отчаявшаяся, загнанная в угол. Мы не рычали, не пытались разойтись, просто в одно мгновение молча бросились друг на друга. Бросились чтобы рвать, молча, страшно и отчаянно.
Резкая боль пронзила правое плечо, и что-то острое разрывает бок. Больно! В глазах потемнело. Почему я должна умирать? Почему здесь? Почему именно я?!
Она сильнее, опытнее, и ей нечего терять. Она не хочет победы, она желает моей смерти. Она умеет убивать.
Хочу жить. Я так много вытерпела для этого, неужели я недостойна жизни? Чушь!
Тяжелое дыхание оглушало. Кому оно принадлежит? Пытаюсь хотя бы отползти. Лапу пронзает раскаленный стержень боли, от которой хочется скулить.
Хочу жить.
А вокруг темнота и боль. Такая слабая, ей не сравниться с той, что не покидала меня очень долго. Да, тогда было сильнее, острее и веселее. Я чувствую, значит я жива. Но что я чувствую? Холод. Знакомый холод пытается сковать меня.
Не хочу!
И мне уже совсем не страшно.
Нужно согреться.
Умирать или убивать — все одно. Но убивать веселее. И теплее.
Она ничего не поняла. Не заметила того момента, когда я переступила грань. Сошла ли я с ума, и возможно ли это будучи уже сумасшедшим?
Рядом есть тепло. Мне лишь нужно до него добраться сквозь этот мех.
Ничто не мешало мне изогнуться, слыша, как лопается под ее зубами моя шкура, и крепко ухватиться за ее шею. Я ведь помню, как мечтала сделать это, но тогда моей целью был кто-то другой. А сейчас мне нужно согреться.
Нужно лишь сильнее сдавить, и в пасть льется горячее, обжигающее жидкое тепло, с металлическим привкусом. И я захлебываюсь ее пузырящейся кровью, но не разжимаю челюстей. И нечеловеческий визг разрывает тишину, ударяя по ушам. А высоко в небе над нами, смеялись танцующие звезды.
Но все это неважно, ведь я смогла согреться.
Его приход я тоже пропустила. Оно просто врезался в нас, вынуждая меня разжать челюсти и выпустить бездыханное человеческое тело. Я не сумела удержаться на лапах, и повалилась в густой мягкий мох.
Новый источник тепла?
Мутным взглядом наблюдаю за черным волком. Он тоже смотрит на меня, а в глазах его боль и тоска.
Он задирает морду к небу и отчаянно воет, и вот передо мной уже стоит обнаженный мужчина.
Под кожей прокатилась волна нестерпимого зуда, отвлекая от наблюдения за мужчиной. И тело мое выгибает волна агонии. Щелкают кости, рвутся связки, и старая знакомя показывает свое уродливое лицо. Да, с этой болью не сравнится ничто.
— Ру, — кричит кто-то.
Пытаюсь найти источник звука, но рука выгибается под невозможным углом.
Рука?
И я кричу, срывая голосовые связки в который уже раз.
Сознание угасает, не выдерживая новых ощущений, но все же я успеваю заметить целую толпу обнаженных людей.
Отлично, теперь и я в этом клубе нудистов состою — вспыхнула и тут же погасла глупая мысль.
Белый свет слепил глаза, расплываясь. Что-то мешало дышать, и тело абсолютно не слушалось.
— Слишком слабый пульс! — выкрик с боку.
— Это бесполезно, регенерация не работает! — отчаянье.
— Почему она еще дышит? — шепотом.
— Мы теряем ее!
— Слишком большая потеря крови.
Блаженная темнота вновь окутывает сознание.
