Юлия Шолох - Звериный подарок
Радим был непривычно усталым и снова боялся рассказывать новости, наверное, думал, мне это будет мешать. Я не настаивала, главную новость он все равно скрыть не сможет, а остальные не так уж и важны. Его голос звучал так медленно, я тонула в нем снова и снова и только жалела, что не могу до него дотронутся. Хотя бы еще раз…
Нет, думать не буду! Я увижу его, когда все закончится, никак иначе.
Сделанного нами мела и свечей хватило бы уже на вызов целого легиона демонов. Кажется, Астелия ходила в лес за новой партией травок и костей только для того, чтобы не сидеть в доме. Однажды она вернулась поздно вечером и призналась, что не знает, как обойти изгоняющее слово. Не знает, как помочь его заучить. Не может помочь.
А я и не рассчитывала на помощь, все, что касается моих отношений с огнем, — из области слишком личного, и ничья поддержка тут не к месту. Так ей и сказала, наверное, успокоила немного, потому что вскоре она уже покрикивала на меня как ни в чем не бывало.
Потом среди ночи меня неожиданно разбудил голос Радима, тяжелый, словно больной.
«Даренька… Маленькая моя… Я не могу их больше сдерживать, прости. Они идут…»
«Отправь пару человек и лошадей к навьему месту, — быстро попросила, — и не вздумай… уйти от меня. Я ведь, знаешь ли, и в нави сумею достать».
«Боюсь… за тебя».
И мне пришлось собрать всю свою волю, сжать, словно что-то невидимое в кулаке, словно что-то бестелесное, но такое важное, что никак нельзя отпустить. Мой голос должен звучать уверенно, независимо от того, сколько на самом деле внутри страха. И я справилась.
«Сделай, что должен, — сказала почти торжественно. — Люблю тебя».
«Всегда…»
После разговора меня начало трясти. Невозможно избавиться от мысли об опасности, в которой он будет. Вожак не из тех, кто сидит позади армии, командуя войскам, куда наступать. Позади будет правитель, а вожак… Вожак пойдет первым.
Подошла Астелия в кое-как натянутой наспех одежде. Помогла надеть мои вещи, а после мы вышли на улицу и стали ждать зарю. Готовиться и не надо было — все давно лежало на предназначенных для этого местах, потому что в любую минуту могло понадобиться. Вот и понадобилось…
Мы следили за небом. Еще далеко, еще долго.
— Тсс, — безотчетно повторяла Астелия. — Тсс.
Успокаивала, вероятно. Кого только? Было сложно не замечать ее голос, больше похожий на змеиное шипение. И куда сложнее было не лезть к Радиму, который сейчас очень занят. Нельзя, нельзя!
А когда наступил рассвет, страх пропал. Совсем исчез, словно вытек сквозь внезапно появившуюся трещину. И Астелия начала поглядывать очень странно, все потому, что я… улыбалась.
Не знаю, что было бы естественно чувствовать, но я ни капли не боялась. Не видела ничего, кроме зарева на горизонте, давшего команду начинать. Не слышала ни шагов Астелии, ни голоса, которым она пыталась меня то ли поддержать, то ли остановить. Слишком долго я ждала…
Все действия были настолько отточены, что совершались почти без моего участия. Мелок устроился в пальцах, как будто был одним из них. Пентаграмма ровно ложилась на плитку пола, а после так же неторопливо расставлялись свечи, вспыхивая круглыми, как горошины, огоньками. Словно сами собой.
Я взглянула на Астелию только один раз. Она тут же открыла рот, похлопала беззвучно губами и все… Ничего нового сообщить не могла.
Вожак пойдет первым, потому что должен вести за собой. И белоглазые отлично это знают.
— Уходи, — сказала ей. Если не справлюсь, дома Астелия лишится. Но хоть не жизни.
Как только за непривычно сутулой фигуркой захлопнулась дверь, я начала говорить.
Не знаю, что испытывают чернокнижники, впервые попадая в навь. Я не испытала ровным счетом ничего. Только предметы расплылись, приобрели серо-синюшный оттенок и стали полупрозрачными. Как будто были сделаны из покрытого плесенью протухшего студня. Между плиткой пола вылезли толстые прутья, похожие на крючковатые пальцы с острыми когтями. Неба не стало, горизонт плавно перетекал из стороны в сторону, как будто над головой купол. И с этого купола свисали, подрагивая, длинные мясистые отростки, словно огромная медуза щупальцами лениво шевелила.
Если тут и было страшно, я этого не узнала. Быстро лились, сменяя друг друга, слова заклинаний и очень неожиданно закончились.
Руки требовали какого-то действия. Что-нибудь подержать, сжать или хотя бы просто пощупать. Это отвлекало. Когда пришел демон, я чуть не протянула руку, чтобы его схватить. Только тогда поняла, что передо мной.
Демон выскользнул из чернеющей печной дыры, словно из самой грязной щели моей души выполз. Окружающие его лепестки черного, отливающего серебром огня совсем не напоминали тот, что разжигается в людских домах. Этот огонь был живым, дышал и шевелился всей своей массой сразу. Демон был ростом мне по плечо, и вокруг бесцветных круглых глазниц, впалых настолько, что бегающие сполохи практически их скрывали, кружились вихри сконцентрированного жара. Узкая черная щель чуть ниже глаз стала шире, и я поняла, что он пытается что-то сказать.
И не дала ему этого сделать, щель дергалась в такт усмиряющим словам, потом демона словно пополам согнуло, и ослабляющие заклинания посыпались на уже склоненную голову. Ну или что там у него вместо головы, под огнем не разглядеть.
— Анчутку — прислужника деда Атиса приведи и будешь свободен.
Демон улетучился, плотным ярким потоком перетекая из видимого в окружавшую меня серость.
Я ждала так долго, что ноги устали. Хотелось сесть, пусть даже на желеобразный пол в пятнах гнили.
Чуть позже у ног сгустилось, выползая из-под очертаний пола, круглое существо с длинным отростком вроде хвоста, постоянно меняющим форму. И парой лап, обычных звериных лап, только пылающих, словно факелы. Лапы прижались к плитке у моих ног, и анчутка выслушал следующую порцию ослабляющих силу беса слов.
— Принеси предмет Атиса, которому служил, и будешь свободен.
Лапки мягко отталкиваются от чего-то невидимого и уплывают за полыхающим, словно живьем горящим зверьком.
И тут меня охватывает странная боль. Не сильная, но зато по всему телу, и оно тут же немеет, пропуская удары сердца.
«Дарька…» — доносится ласковый, даже в пустоте еле уловимый голос и… тишина.
Я не поверила.
Когда бес вернулся, протягивая раскаленную до обжигающей глаза белизны бляху на длиной толстой цепи, он тут же пригнулся от новой порции ослабляющих заклинаний. Распластался плоским блином по полу. Голос лился ровно и плавно, как ни в чем не бывало.
— Отнеси меня в навье место Сантании, — сказала раньше, чем разглядела настойчиво протянутый мне предмет.
