Арина Воронова - Дети Брагги
От опушки дальнего леса, что темной стеной замыкал раскинувшееся перед крепостным валом широкое поле, с утра запруженное собравшимися на тинглид ратниками Фюрката, медленно ползло к центру мертвое пятно тишины. Пятно это по мере продвижения превратилось сперва в узкую дорожку, потом в острый клин, от которого все шире расходились такие же мертвенные волны, в острие клина неизменно оставался всадник, прокладывающий себе дорогу к сердцу тинглида и вождям йотландского воинства. Вот взмыленная лошадь гонца споткнулась устало, сбилась с шага, и спрыгнув с седла, Бранр Хамарскальд, даже не оглянувшись, чтобы посмотреть, что сталось с животным, зашагал в расступающуюся перед ним толпу. Плащ его был заляпан грязью, а сам скальд Хеймдаля — мертвенно-бледен.
Быстро, слишком быстро Хамарскальд оказался прямо против конунга и стоящих чуть поодаль от него Эгиля, сына Грима и Ванланди, скальда Фрейра, и несмотря на усталость, отметил, что тинглид, похоже, созван, чтобы разрешить какое-то разногласия между Вестмундом и скальдами. Перед глазами Бранра все плыло от усталости, и разумеется, он предпочел бы сперва изложить свои вести вождям дружин и членам Круга, а уж потом всему тинглиду.
Решение придет скорее, и шуму будет меньше. У равноправной дружинной вольности есть свои недостатки, невесело усмехнулся про себя скальд.
— Аггерсборг пал, — ровно и ясно выкрикнул он. — Франкские корабли…
Последние его слова потонули в многоголосном реве.
— Что доказывает нашу правоту, — неожиданно для Бранра заявил вдруг вполголоса Ванланди. — Если бы мы послали помощь Аггерсборгу или тем, кто воюет на Съяланде, быть может, этого бы не произошло.
Под тяжелым взглядом скальда Фрейра молодой конунг только крепче сжал челюсти.
— Я здесь конунг, — холодно ответил он, совладав с гневом.
— Что толку говорить о том, что могло быть сделано, но сделано не было, вмешался скальд Одина. — Важно, что мы предпримем теперь. Предоставим решение тинглиду?
— Нет, — отрезал Вестмунд.
— Пусть тогда совет вожаков твоих дружин подаст тебе совет, оправдывая свое назначение, — устало заявил Бранр. — Тинглид до тех пор придется распустить.
«Чем дольше эти люди проведут здесь на площади, тем больше горячих голов станут рваться к Аггерсборгу прямо сейчас, а мы… я — еще не готов к битве: многие ли ратники достаточно умелы, чтобы стать достойными дружинниками Хрофта?» Не додумав этой мысли, даже самому себе не желая отвечать на этот вопрос, конунг сделал шаг вперед, чтобы, набрав в легкие побольше воздуха, не прокричать, а проговорить, но так, чтобы голос его разнесся по всему берегу, возвестил:
— Страшные вести принес нам гонец. И все же важность их столь велика, что негоже рубить здесь сплеча, ничего прежде не взвесив. Завтра, после того, как у каждого воина будет время взвесить все и обсудить, — конунг повысил голос, тинглид вынесет свое решение. — Вестмунд с удовлетворением отметил, что ратники отозвались привычным грохотом оружия в знак одобрения.
— Это действительно так? — переспросил, будто не веря своим ушам, подошедший к ним поближе Оттар Черный. Бранр сумрачно кивнул.
— Много хуже. Я не успел договорить…
Будто позабыв о недавних разногласиях, скальды и сторонники конунга, переглянувшись, вместе последовали за Хамарскальдом и Вестмундом в лагерь. К тому времени, когда они достигли образованной четырьмя длинными домами центральной площади, там собрались уже херсиры почти всех дружин. Хватило каких-то четверти часа, чтобы дурная весть успела облететь весь лагерь.
— Это норманнский конунг Вильяльм по прозванию Длинный Меч, — без долгих предисловий заговорил Бранр. — Прошлой ночью он высадился прямо под стенами Аггерсборга, причем, оставив воинов на берегу, корабли тотчас же снова вышли в море — надо полагать, за теми отрядами, что пока остаются на Гаутланде. Однако и тех, что высадились первыми, хватило, чтобы перебить дружину Аггерсборга.
Хель знает, как им удалось ворваться в лагерь! Часть окрестных бондов вышли сражаться вместе с дружинниками и соответственно тоже погибли. Спаслись лишь те, кому удалось уйти лесами или увести корабли вверх по Вистинге. Одного такого беженца я повстречал на дороге в Ольсборг. Ты должна его знать, гаутрек. — Он обернулся к дочери Асгаута. — Это Скули-бонд из Скаггена. Увидев, как к берегам приближается флотилия чужих кораблей, он поспешил было в Аггерсборг но опоздал, там уже вовсю разгорелся бой. Когда я его встретил, Скули спешил предупредить Иви-конунга в Ольсборге, справедливо рассудив, что в опасности и восточный лагерь.
— Если Длинный Меч отослал свои корабли, — задумчиво пробормотал Тьодольв Грохот, — разумно предположить, что в следующий раз они объявятся возле Ольсборга.
— Драккары из Аггерсборга увести успели? — озабоченно спросил Ивар.
Бранр только молча покачал головой.
— И то верно, — сокрушенно согласился скальд Ньорда. — Иначе они были бы уже здесь.
— Сколько у франков кораблей, Скули-бонд не сказал? — впервые задал вопрос Вестмунд.
— Скули не мог знать наверняка. Если верить речам тех, с кем он говорил, да еще в его пересказе, воинов там было около двух тысяч.
По его словам, это были только корабли Вильяльма, только норманнское войско. Флотилия Ательстейна и Этельреда, сыновей английского конунга, похоже, стоит еще почему-то у Киннлимасиды, или, быть может, несколько севернее, на островах.
— Растаркальв-ярл полагает… — внес свою лепту Оттар Черный и, увидев вопросительный взгляд Хамарскальда, объяснил, — его прислал к нам с вестями конунг Горм Старый.
— Именно так, — подал вдруг голос южный ярл. — Датский конунг прислал меня в Фюркат, — говоря это, он из почтения к сану повернулся к Вестмунду, — что, насколько ему ведомо, что херсиры валландского конунга Скаллакарла, кажется, вообще решили не выступать со своим воинством. С неделю назад вернулся Лейв Удача, ходивший на юг с товаром. Он и рассказал — с немалым притом смехом, что когда франки захватили Гету, он не смог выбраться из амбара, где забавлял какую-то девку, потом прикинулся мертвым и так подслушал обрывок разговора английского конунга со служителем своего христианского бога.
— Две тысячи, — раздумчиво протянул Хальвдан Змееглаз. — Две тысячи воинов — это не так уж и много. — Змееглаз сплюнул.
— Возможно, нам и удалось бы смять их, собери мы все силы разом, но не сейчас, — осадил его Хакон, ярл Сканей.
— А за тобой ведь еще должок Вильяльму, Хамарскальд.
Это Змееглаз с нехорошей усмешкой напомнил скальду о клятве, которую тот дал после возвращения с Гаутланда. Бранр поклялся тогда, что не будет ему покоя, что не станет он стричь волос до тех пор, пока не очистит от франков остров, где находилась земля его предков. В ответ Бранр только устало ухмыльнулся.
