Владимир Чихирёв - Солдаты Оборотня
— Я вынужден показать вас нашему лейтенанту.
Женщины покорно поднялись и направились к выходу. Поднявшись следом за ними, я увидел, как связанного высокого, рыжего бородача волокут к дереву.
— Женщин убери, — буркнул я одному из наших людей.
— Чего? Куда? — не понял тот.
— Куда нибудь, чтобы не видели допроса, — рявкнул я.
Он озадаченно уставился на меня.
— Ну что ты пялишься, — у меня кончалось терпение.
— В чем дело, Риттер? — к нам подошел Нараб.
— Нашли этих двух в этой землянке, — я указал рукой.
— Что они здесь делают?
— Кухарки — я небрежно кивнул головой.
— Возьмем с собой, — бросил Нараб.
— Господин лейтенант, они просили, чтобы мы их оставили здесь.
— Исключено.
— Сжальтесь, господин, — тихо проговорила женщина.
Нараб повернулся к ней и, подойдя вплотную, заглянул женщине в лицо. Она спокойно встретила его взгляд, лишь плечи слегка подрагивали:
— Оспа? — спросил лейтенант.
Она кивнула.
— Как же ты выжила?
— Матушка выходила, — почти прошептала женщина.
— Вот как?! Подойди, — он посмотрел на старуху.
Та медленно подошла.
— Судя по лицу твоей дочери, у неё были гнойники?
— Да, господин.
— И, тем не менее, ты её вылечила?
— Да, господин.
Лейтенант задумчиво кусал губы:
— Значит, хочешь остаться здесь? — вновь спросил он после молчания.
— Да, господин. Из всех поселений нас выгонят.
— Это верно. Вот только почему ты решила, что мы не казним тебя как члена шайки Гнилого? А он не просто бандит. Он бунтовщик. А всех бунтовщиков и его подельщиков ждет или плаха, или каменоломни, навечно!
Мне показалось, что мать и её дочь сейчас упадут в обморок.
— Но я сделаю вам предложение, которое для таких как вы будет являться королевским подарком. Я буду ходатайствовать за вас перед командованием, чтобы вас определили в лекари. И если ты действительно выходила дочь.
— Это правда, господин — старуха, похоже, ещё не очень понимала, что ей сказал Нараб.
— Значит ты травница?
— Да, я читаю травы — в её голосе почувствовалась гордость — нет такого лепесточка, чтобы я не знала его название и не знала бы как его использовать.
— Глядя на твою дочь, перенесшую гнойную оспу, в это легко поверить, — кивнул лейтенант. Я могу, поручится, что наши командиры заинтересуются тобой, а значит, твоя жизнь изменится и станет такой, о которой вы с дочерью и не мечтали.
— Мы не можем отказаться — проговорила старуха — и все же уговорить вас оставить нас в лесу?
— Конечно, нет! — улыбнулся он — как зовут тебя и твою дочь?
— Меня Лиф, а мою дочь Нора.
— Собирайте все ваши снадобья. Больше ничего не берите. Все остальное у вас будет в достатке.
Женщины быстро развернулись и направились в свою землянку. А я подошел к лейтенанту.
— Вы, это все серьезно?
— Серьезней не бывает.
— Значит можно вот так с улицы взять любую бродяжку и сделать армейским лекарем?
— Нет. Но тот, кто смог вылечить гнойную оспу травами никакого отношения к бродягам не имеет. Таких людей единицы. И цены им нет.
— Значит, нам крупно повезло?
— Сказочно, лейтенант. Если бы меня поставили перед выбором обнаружить и захватить Доротею, или найти такую знахарку, я бы не задумываясь, остановил свой выбор на втором варианте.
— Даже так?!
— Так, Риттер.
— Кстати, о Доротее…
— Гнилой пока молчит. Сейчас немного отдохнем и примемся за него. Он все расскажет.
— Не сомневаюсь, — буркнул я, вспоминая допрос в лагере.
Немного поболтав с ребятами, я решил справить нужду. Будучи излишне стеснителен, я поплелся на другой конец этого островка. Найдя небольшой ельник, я уселся и принялся рассматривать окрестности. Когда все дела были сделаны, мой взгляд случайно упал на небольшой обрывок веревки, почти полностью скрытый опавшей листвой. Я аккуратно потянул за него, и передо мной в земле открылась узкая дверь.
«Вот я и нашел Доротею», — подумал я, решив сначала позвать лейтенанта. Но тут во мне проснулась жажда мести, выбив у меня из головы благоразумие и осторожность.
Вытащив меч, я медленно вошел внутрь. Короткий, низкий проход и вот я уже в небольшой комнатке. Два подсвечника освещали кровать возле стены. Воздух был не спертым, здесь хорошая вентиляция, или есть ещё один выход. На кровати кто-то пошевелился.
— Бат, это ты? Я сейчас помру от жажды, — от звука её голоса у меня побежали мурашки. Он был, может чуть уставшим, но от этого не менее соблазнительным.
— Значит, этого верзилу зовут Бат? — проговорил я — быстро приблизившись к койке с мечом на изготовке.
Девушка резко повернулась ко мне. Её роскошные белокурые волосы, подобно ночному водопаду блеснули в неуверенном свете огня. Сейчас она была совсем не похожа на ту замерзшую пленницу, которую мы тащили через перевал. Она была лишь слегка накрыта тонкой простыней, и материя почти не скрывала её сильного тела. «как дикая кошка», — вот что первое пришло мне на ум, пока я пялился на нее. Сильные, стройные ноги, высокая грудь и клеймо дракона возле левого соска. Я понимал, что теряю над собой контроль, но в этот момент она заговорила.
— Значит «Оборотень» все же добрался до меня! Судя по твоим побрякушкам, ты, из его армии. Хотя постой — она, прищурившись, всматривалась в мое лицо — мы ведь с тобой знакомы!
— Немного, — согласился я — и у меня к тебе есть претензии.
— Претензии? — она деланно изумилась — к человеку, сохранившему тебе жизнь у тебя есть претензии.
— Ты это сделала не из человеколюбия…
— Наверное, ты прав потому как назвать вас людьми у меня язык не повернется. Грязные, визгливые шавки вашего «Оборотня»!
— Не советую выводить меня из себя, — второй рукой я достал свой кинжал — у нас приказ доставить тебя живой. Живой, но если тебя по дороге покалечат нам никто и слова не скажет.
— Свинья!! — Доротея метнулась ко мне, выхватив, откуда-то нож. Я с легкостью отбил её выпад и, схватив за волосы, ударил по щеке тыльной стороной ладони, после чего отрезал кинжалом большую прядь её волос.
Она извивалась словно змея, и мне стоило большого труда удержать её. Наконец я смог увесистой оплеухой отбросить ее, обратно, на кровать. Доротея побелела от гнева, но теперь не пыталась вновь напасть на меня.
— Одевайся, — бросил я ей, беря из стоявшей на столе корзины яблоко — и поторопись, мне не хочется долго торчать в этой крысиной норе. — Я кровожадно улыбнулся, строя из себя злодея.
