Олег Авраменко - Грани Нижнего мира
Впрочем, князь Властимир и без признания дочери догадывался, кто отец её ребёнка. Все подозрения падали на его племянника Огнеслава, который рос вместе с Марьяной и был её лучшим другом. Подозрения князя переросли в уверенность, когда Огнеслав, даже не пытаясь оправдываться, бежал от дядиного гнева и укрылся в родовом замке своей матери.
Доведённый до бешенства этим позорным бегством, Властимир впопыхах собрал дружину, намереваясь взять штурмом невесткин замок и примерно наказать трусливого соблазнителя, но тут в семейную ссору, грозившую закончиться кровопролитием, вмешался митрополит Истрийский. В результате длительных и напряжённых переговоров с обеими конфликтующими сторонами владыке Иларию удалось остудить гнев князя и помирить его с племянником. К вящему облегчению всей родни, Огнеслав публично признал себя отцом ребёнка, а вскоре состоялась его свадьба с княжной — что, в общем, отвечало желанию обоих молодых людей. Правда, в узком семейном кругу Марьяна продолжала настаивать на своей невинности, а Огнеслав — на своей невиновности, но их заявления воспринимались родичами как обыкновенное детское упрямство.
Единственный, кто поверил Марьяне и Огнеславу, был митрополит Иларий. В своём письме к патриарху владыка перечислил целый ряд «знамений», случившихся на Грани за пару месяцев до скандала, приблизительно в то время, когда был зачат ребёнок, и подкрепил их пространными цитатами из Библии и философских книг. Его аргументы произвели на Кристину двойственное впечатление. Большинство явлений, на которые он ссылался, были скорее курьёзными, нежели знаменательными, но среди них имелось несколько таких, что заставляли призадуматься.
Особенно девушку поразило появление в небе Истры трёх новых звёзд во время парада планет. Даже одинокие вспышки таких звёзд случаются нечасто, но если на небосводе зажигаются сразу три новые звезды, причём расположенные не как попало, а по углам равностороннего треугольника, и происходит это в тот момент, когда все планеты солнечной системы выстроились в одну линию, — тут уж волей-неволей подумаешь о знамении и воздержишься от того, чтобы заключать это слово в кавычки. По-видимому, владыка Иларий долго думал о нём и тщетно искал, на что оно указывает, пока не разразился скандал в семье князя Верховинского. Когда же обнаружилось, что начало беременности Марьяны совпадает по времени с появлением оного знамения, святой отец заподозрил, что тут имело место непорочное зачатие и поспешил сообщить об этом своему начальству. Что же касается отсутствия у княжны признаков девственности, то митрополит замечал, что Марьяна с детства увлекалась верховой ездой и всегда пользовалась мужскими сёдлами — а это порой приводит к преждевременному разрыву девственной плевы.
Во втором письме владыка Иларий сообщал, что в 4 часа 52 минуты утра Сочельника, 21 декабря 1974 года, княжна Марьяна произвела на свет сына, которому дали имя Володислав. Сие событие также сопровождалось многочисленными «знамениями», наподобие радуги среди ночи и рождения ягнёнка с золотой шерстью, но на этот раз митрополит упомянул о них вскользь, отдельно остановившись лишь на поведении трёх новых звёзд, которые появились в ночь на 17 марта — то есть ровно за сорок недель до рождения ребёнка. В своём предыдущем письме владыка Иларий не упомянул о ещё одной странности этих звёзд, помимо их внезапного возникновения и симметричного расположения; не упомянул, ибо тогда ещё не заметил, что они медленно двигались относительно всех других звёзд истрийского небосвода. Эти три звезды на протяжении всего срока беременности княжны постепенно сближались и в ночь перед Сочельником сошлись в одной точке, образовав очень яркую звезду.
Далее в письме говорилось, что во время крещения на ладонях, на лбу и на левой стороне груди Володислава появились небольшие кровоточащие ранки — так называемые стигматические метки, следы Христовых ран, которые под конец церемонии немедленно и совершенно бесследно исчезли. Когда же мальчика погрузили в купель со святой водой, над его головой возникло золотое сияние в форме нимба, а к пению церковного хора примешалась какая-то тихая музыка — почти неслышная, но настолько прекрасная, что многие из присутствовавших в храме даже расплакались от восторга и умиления.
Владыка Иларий, самолично крестивший новорожденного, был потрясён происшедшим до глубины души, и это явственно чувствовалось по письму, которое он написал вечером того же дня. Отбросив свойственную высокопоставленным священнослужителям сдержанность и осторожность, митрополит выражал уверенность, что ребёнок, которого он нынче держал на руках, есть Спаситель, новый мессия, ниспосланный Небесами многострадальному человечеству. В качестве дополнительного аргумента владыка, человек весьма образованный, приводил свои расчёты, из которых явствовало, что в момент рождения Володислава на Основе в Вифлееме как раз была полночь с 21 на 22 декабря — а Иисус Христос, что уже считается научно доказанным фактом, родился именно в полночь зимнего солнцестояния. Кроме того, продолжал владыка Иларий, некоторые источники утверждают, что Иисус родился не в 4-ом и не в 6-ом году до н.э., а в 27-ом, и если это так, то получается, что новый мессия пришёл в мир земной спустя ровно две тысячи лет после первого.
Под конец письма митрополит немного поостыл и заверил патриарха, что вплоть до получения соответствующих инструкций воздержится от каких-либо публичных заявлений касательно божественной природы княжича Володислава. Благо больше никто на Истре не обратил особого внимания на знамения, что сопутствовали всей этой истории, а если и обратил, то никак не связал их с рождением у князя Верховинского внука. Стигматические знаки на теле младенца, золотое сияние над его головой, конечно, заметили все, кто присутствовал на церемонии крещения, а большинство также слышало и тихую неземную музыку, однако князь Властимир, который был довольно опытным колдуном, сразу объяснил эти явления большой колдовской силой у Володислава. Он очень гордился тем, что в их роду появился такой могущественный колдун...
— О боже! — прошептала Кристина и ещё раз, уже не так поспешно и более внимательно, перечитала оба письма.
Потом аккуратно сложила все листы, сунула их в конверт и вопросительно посмотрела на Сандру:
— Послушай, это серьёзно?
— Абсолютно серьёзно, — ответила та, продолжая лежать навзничь с закрытыми глазами.
— О боже! — повторила Кристина. — А что было дальше?
Сандра распахнула глаза и повернула к ней голову.
— Как ты сама понимаешь, второе письмо, в отличие от первого, настроило патриарха Никодима на серьёзный лад. Он понял, что на Истре действительно произошло нечто знаменательное, и немедленно отправил туда комиссию. Разумеется, эта немедленность была весьма условной: от Истры до Главной Магистрали почти пять месяцев пути по трактам, а потом гонцу пришлось ещё девять недель добираться по железной дороге до Бетики — в то время поезда ходили гораздо медленнее, так что письмо от митрополита пришло с более чем полугодичной задержкой. Комиссию вёл опытный колдун, поэтому на путь до Истры они потратили втрое меньше времени, чем гонец, и прибыли на место в конце сентября. Однако там они обнаружили, что опоздали как минимум на семь месяцев. Им осталось только собрать немногочисленные свидетельства трагедии и убраться восвояси.
