Андрей Некин - Кукольник
Кажется, Го начинал понимать подлинный смысл этой забавной истории...
Второй знак гном подал крайне простым способом. Подорвал свои запальные снаряды, высвобождая огонь, вываливая всю Сефлаксову мощь наружу. Гулей расшвыряло в разные стороны. Дым черного пороха заслонил на мгновенье обзор и тут же развеялся под дуновением метели. Развернулись гули, и Кукловод развернулся к ним лицом.
...Необычайно силен этот ночной путник. Ему не требуется поднимать веки, чтобы охотники почуяли его яростный взор, увидели его антрацитовый глаз, услышали голос, полный не только злобы, но и какой-то неясной, необъяснимой грусти, скорби. "Поднимись, утраченное" - командует он, и мертвецы вырастают из белых земель, как трава пробиваются сквозь любые преграды: камень, толщу глины, талые подземные воды. Две сотни превращаются в три. И последняя сотня, как один, - древние, давно ушедшие в небытие твари, прорвавшие свои глубокие могилы из тьмы первобытных веков. Я вижу печальный взгляд дракона. С его тухлого костяка отвалились крылья, и он виновато смотрит в глаза призвавшему господину, моля о прощении за свою слабость. Похоже и Кукловод не особо доволен призванными скелетами. Он отпускает дракона на покой, разрушая незримые нити, ведущие к могучим суставам. Уж слишком мучительная боль потерянных крыльев терзает великого зверя. С удивлением смотрю на отродье тьмы - не чужда ему жалость и справедливость. Сжимаю винтовку покрепче, она мне роднее всякой жены... Остальные костяки двигаются на мою команду. Перебью-ка их для начала... Кукольник выбыл из боя. Ослабленный потраченным колдовством, он будет восстанавливать силы.
Темный меч передает стоящему рядом мертвому орку. И тот чудесным образом обрастает цельной броней, в руке застывает мраморный щит. Гуль приноравливается к непривычному для варвара стилю фехтования человеческих рыцарей...
Го стряхнул нахлынувшее оцепенение. Приближались Они, темнея оскаленной пастью. "Ар-р!" - тяжела отдача драконьего хвоста. Го спустил пружину, загоняя в ствол следующий патрон.
И Северный Воин упал.
Затряслась палуба, за ней затряслась земля, вскидывая снежные хлопья вверх.
Вокруг кипел бой. Кавалеристы избивали гулей. По-другому это и не описать. Вели их бородатые старцы с нашивками легатов. Оба отбросили давно свои сломанные пики, торчащие концами из лежащих громадин двух великанов. Оба довольно скалились. Один орудовал легионерским гладием, второй боевым молотом.
Первый легат, умело правя лошадью, подскочил к борту последней сохранившейся палубы. Гигантский мешок горячего газа отцепился от остова и неспешно улетал в небо, отбрасывая на сражающихся холодную тень.
- Ты кто? - схватил Тигль за бороду первого попавшегося истопника.
- Кугум, - брякнул чумазый, молодой гном, ошарашено оглядывая окрестность. Конники были похожи на демонов, питающихся исключительно гномьей кровью.
- Собирай живых, Кугум! Выводи с этого корыта! - рявкнул легат, отъезжая обратно вглубь сражения.
Кугум дал знак своим. Люди пусть сами выбираются.
Гномы споро прыгали в снег, поднимая тусклые лезвия, кочерги и молоты. Показались вскоре и механики, осторожно спуская вниз чье-то тело. Это главная миледья крепко приложилась головой во время приземления дедушки. Высунулись знакомые бездельники, эльфийки и их странный дружок, не снимающий повязок с лица и тела. Слышал Кугум, что тот был чемпионом в гибургском театре и однажды забил насмерть огромного Рах-Гор-Клохла. Мол, увернулся от дубины и перерезал сухожилия на ногах, а тролль упал и сломал шею. Да только байки это все. Вон, старший брат Боболус рассказывал о многоножке, обитающей на камбузе и величиной с подгорную змею. А Боболус, ясное дело, любит выпить дедушкиного топлива. Еще бы, чего там только не увидишь от этого пойла...
Кугум бросил неуместные размышления и оглянул поле.
Быстро и ловко били легионеры мертвеца, но поток гулей казался неудержимым. Новые и новые вылезали прямо из-под снега древних могил. Еще страшнее, еще быстрее и злее. Махнул мечом кавалерийский командир. Кугум был не дурак, намек понял - надобно отступать к цитадели.
Гномы побежали по вытоптанной плоскости снега. Вскоре начали обгонять длинноногие механики, развив удивительную скорость, грозя обставить кавалерийских коней. В наспех сооруженных носилках тряслась болезненного вида Ректор. "Будет жить" - успел подумать Кугум. Последний раз он оглянулся на Северного Воина, чтобы проститься. И обомлел...
Земля вздыбилась. Открыла хищную пасть, пожирая не меньше сотни преследующих гулей. Сверкнули острые камни зубов, разводя мокрую ткань десен. Челюсти сомкнулись. Это эльфийская принцесса, понял Кугум, остановившись от изумления. Он невольно залюбовался ею. Фигура светилась изнутри зеленым пламенем трав и лесов. Волосы стали частью ветра. Кожа чистейшее серебро... Открылся в земле следующий рот, дыхнув вечным кладбищенским покоем. Вторая эльфийская девушка неподалеку; она вытянула руку и сплетала аэру в толстую косу. Бегают пронзительные искры, как в известном кумуляторе Сефлакса.
Кугум повернулся направо. Бывший охотник, чемпион театра, отбивался от десятка мертвых воинов. Кугум сложил пальцы в гномий символ защиты от колдовства. Потому что ничем кроме колдовства подобное быть не может. Суставы двигаются, как веревки, под немыслимыми для человека углами, а мечущегося копья и вовсе не различить. Ладно, Боболус, верю в твою многоножку...
- А это еще кто... - мельком восхитился Тигль Римус искусством неизвестного. И сразу забыл о нем, потому что напирала следующая волна мертвяков. Она безмолвно забила телами земляной рот и перешагнула дальше, вязла на мечах, вцепляясь зубами в кольчужные поножи.
- Отступай! - крикнул легат, разворачивая боевого коня.
Кугум больше не оглядывался. Бежал в середине потока, прыгая через ямы и рытвины. Чертыхнулся, спотыкаясь о ствол упавшей с дедушки пушки. Сотня шагов осталось до цитадели Рейнгарда, и там, в заволакивающем дыму и гари, он понял, что нет смысла бежать к воротам. В стене зияла широченная, оплавленная дыра...
Сюда же стекались пешие легионеры, равномерно отбиваясь и сохраняя порядки. Они понесли сокрушающие потери и все еще рвались вперед. Их сдерживал окровавленный юноша в очках, едва стоящий на ногах. Его голос был тих и тонок, но бойцы слушались его беспрекословно.
Они встали в два ряда. На большего не хватило. Спешились всадники - нет смысла кавалерии в обороне.
Заскрипели колеса телеги, выехавшей из неизвестности. Правил безногий гном Варравий Могулус. "Копья! Вооружайтесь копьями!" - крикнул он по приказу худого юноши, объезжая боевые порядки, и после того остановился позади отрядов с тяжелым арбалетом в руках, видимо надеясь заменить собой стрелковый отряд. К нему присоединились те стражи, которым повезло остаться на стенах в качестве последнего круга обороны. Не больше пяти десятков. Смех, а не подкрепление.
