Денис Юрин - Турнир
Утомленный шестнадцатичасовой тренировкой прошлого дня, Аламез проспал большую часть пути и, наверное, пребывал бы в приятном забытьи до самого рева трубы, извещающего о начале состязаний пажей, оруженосцев и прочего благородного с рождения молодняка, претендующего на крупицу славы, почета, уважения, а также и на привилегии, которые им сулил рыцарский герб. Но отдых моррона был вероломно нарушен громким стуком молотков, неприятным слуху жужжанием пил, терзающих крепкие волокна дуба, и, конечно же, забористой бранью подгонявших рабочих плотницких старшин. К счастью, Дарку не нужно было напрягать неустанно ноющие мышцы спины и шеи, чтобы поднять голову и осмотреться по сторонам. Моррон и так знал, что происходит. До открытия турнира оставался всего лишь один день, а строительство трибун и работы по ограждению площадок для боев, по всей видимости, были весьма далеки от завершения. Впрочем, для него это не было новостью. Все три года, что он прожил в графстве Дюар, происходило одно и то же. Подготовка места ристалища и зрительских трибун каждый раз затягивалась до последнего и завершалась лишь поздней ночью при свете костров.
Обычно перед началом состязания участников охватывает волнение и трепетный страх, которые, в свою очередь, пробуждают неусыпный интерес ко всему, что происходит вокруг, или полнейшую апатию. Одни отпрыски благородных родов постоянно рыскали по турнирным площадкам, путаясь у рабочих под ногами, и везде совали свои любопытные носы. Другие же, наоборот, впадали в панический ужас перед предстоящим и до самого выхода на поединок отсиживались со спущенными штанами в кустах, отчего имели весьма бледный, неуверенный вид, который частенько зрители принимали за признаки робости да трусости. Естественно, глупо бы было ожидать, что опытный воин, каким когда-то был Дарк Аламез, уподобился бы одним или другим претендентам на рыцарские шпоры. Настоящее испытание должно было начаться лишь на следующий день, а сегодня моррону предстояла лишь легкая разминка, нужная исключительно для исполнения нудных, но необходимых формальностей. Благородный Дитрих фон Херцштайн, коим он с позапрошлого дня являлся, должен был доказать, что достоин выйти на поединки против настоящих рыцарей.
Даже когда телега остановилась среди десятка иных телег, также заваленных грудами стали, предназначенной защищать своих хозяев и разить их врагов, Дарк продолжал неподвижно лежать и задумчиво созерцать небо. Октар, бывший за возницу, попытался растолкать как будто потерявшего интерес к происходящему вокруг моррона, но, видимо, скупой, флегматичный ответ Аламеза «Пшел вон, холоп!» прозвучал весьма убедительно. Верный слуга Гентара посчитал, что его подопечный готов к грядущему испытанию, раз уже вжился в роль хамоватого господина.
Ничуть не удивленный ответом и даже не подумавший оскорбиться, Октар невозмутимо пожал плечами, сплюнул на землю и вскоре ушел. Вместе с двумя подручными, сопровождавшими Аламеза к месту турнира и исполнявшими роли его слуг, кузнец забрал все до последней булавы оружие и понес его к судейским палаткам. Дарк знал, что в ближайший час его никто не потревожит. Заявка на его участие в состязании, конечно же, была уже подана (Аламез даже не сомневался, что Мартин Гентар о том заблаговременно позаботился), однако сейчас, перед началом испытаний, участникам требовалось предъявить на суд устроителей все надлежащие бумаги и оружие, которым претендент собирался биться. Докучливые герольды графа Дюара, бывшие на турнире судьями, должны были проверить на подлинность родовые грамоты и рекомендательные письма от рыцарей, у которых претенденты служили пажами да оруженосцами. Затем старший кузнец состязания, наверняка не последняя фигура в гильдии кузнецов Мелингдорма, должен был проверить оружие на соответствие требованиям турнира и отметить его особой меткой. С оружием без клейма на площадки для боев не допускались ни претенденты на рыцарские шпоры, ни сами благородные рыцари. Турниры развлекали народ, они оживляли торговлю, тренировали воинов и способствовали повышению боевого духа как участников, так и зрителей, однако король не хотел ради потехи толпы и обогащения торговцев калечить тех, на чьих копьях да мечах зиждилась его корона.
Округа была полна голосов и прочих в основном раздражающих слух звуков. Однако они, как ни странно, не мешали развалившемуся на телеге бездельнику размышлять о том, что имело весьма сомнительное отношение к будущему испытанию. Несмотря на общий умиротворенный настрой, Дарк злился – злился на Гентара, из которого приходилось вытаскивать правду клещами, притом по частям. Наутро после ночного разговора Аламез собирался сделать еще одну попытку разузнать, куда подевался Марк, но старый хитрец как будто предвидел его намерение и трусливо избежал нежелательной беседы, потихоньку покинув дом ни свет ни заря. Когда Дарк со вторыми петухами появился в его опочивальне, то Мартина уже и след простыл. Маг исчез, забрав все свои вещи и оставив на столе лишь небольшую склянку с дурно пахнущей мазью да записку, в которой пояснял, как правильно наносить омолаживающую смесь на лицо и когда ее следует удалять. Для Аламеза так и осталось загадкой, когда он в следующий раз увидит собрата по клану и увидит ли вообще. Хоть по логике вещей Гентар должен был обязательно появиться завтра на турнире, но от хитрого некроманта можно было ожидать любого подвоха.
Не испытывал Аламез теплых чувств и к Октару. По мнению моррона, кузнец, а по совместительству и наставник претендента на рыцарские шпоры, чересчур загонял его прошлым днем; заставил трудиться до боли в мышцах и до жуткого зуда во всех натертых да взопревших под доспехами местах. Хорошо еще, что доспехи, теперь мирно покоившиеся рядом с ним на возу, оказались добротными и, наверное, одними из лучших во всей провинции, хоть и выглядели совсем не привлекательно: обшарпанно и невзрачно, как будто уже побывали в дюжине серьезных переделок и успели изрядно проржаветь на мокром полу сырой кладовой. Кираса сидела ладно, а налокотники, массивные паундоры и наколенники ничуть не стесняли движений. Стыки Октар подогнал идеально, так что вряд ли пластины переклинило бы даже после неудачного точечного удара вражеской булавы по примыкающим друг к дружке поверхностям. И это было важно, ведь по условиям герканских турниров бой продолжается, даже если один из соперников из-за повреждения лат не может шевелить рукой иль ногой. Сплав, из которого была сделана броня, был ощутимо легче и тоньше иных стальных пластин. Что же касалось его прочности, то моррону оставалось лишь уповать на лучшее. До первой схватки и первого пропущенного удара это невозможно было проверить. Только безумец будет испытывать прочность брони, колотя по ней кувалдой всего за день до начала турнира. Это такая же несуразная затея, как попытка учить игре новичка-музыканта на идеально настроенной перед выступлением лютне.
