Ирина Астахова - Бабочки в жерновах
Они покончили с кормежкой и присели отдохнуть на лестнице. Заодно и свежим воздухом подышать, пока от вонищи глаза не вытекли.
- Позавчера еще обряд провели – объявили наших подопечных мертвецами. Вымарали имена, заменили на прозванья.
- Но мы-то ведь не считаемся покойниками?
- Что с того? Мы – могильщики, мы по эту сторону границы, хоть сами живы. Исил-Палач всю жизнь так живет и - ничего. Привык, кажись.
- А потом что будет?
- Как обычно. Ночью отдохнут, и как солнце взойдет, так Исил займется нашими постояльцами. Каждому своя «награда» по вине и закону. Чтоб, стал быть, искупили содеянное и отправились на новый круг с чистыми душами. Кому ж охота в новую жизнь тащить старые злодейства?
Ланс слушал завороженно, боясь пошевелиться и спугнуть внезапную догадку.
«Так может быть… Нет! Рано делать выводы», - сказал он себе.
А может, просто хотелось подольше оставаться пытливым исследователем, первооткрывателем. И когда бы стражница Лив позволила, то Ланс с огромным удовольствием облазил бы тюрьму сверху донизу, собирая малейшие доказательства существования Калитара. А эти штандарты с бабочками? О! Лэйгин успел придумать пять разных планов похищения одного из них. Лучшего свидетельства не найдешь. Он так загорелся идеей прихватить несколько сувенирчиков из прошлого, что уже приглядывал себе подходящий по размеру. И не видел ничего странного в том, что предыдущие жертвы островитян пропадали или сходили с ума. Если они оказывались в столь далеком прошлом, то обязательно воспринимали калитарскую тюрьму, как бред.
- Всякое бывало, - вздохнул неожиданно Эвит. – Но таких, как ты, еще ни разу не попадалось, парень.
- Вы читаете мысли?
- Делать мне больше нечего. Просто знаю.
Селедколюб вдруг подтолкнул Ланса локтем и лукаво подмигнул.
- Хочешь, покажу, что тут к чему? Покажу арену и остальное?
- Хочу! – охнул археолог, но вовремя вспомнил: - А Лив не хватится?
Отчего-то губы Эвита вдруг покривила глумливая ухмылка:
- Не хватится покамест. Не дрейфь. Тебе ж интересно?
- Ещё как!
- Так пойдем. Ходи за мной и не шуми. Тут местечко еще то, сам понимать должен, капище где ни попадя не ставят. Морские и подземные, почитай, под твоими ногами шевелются. Чуешь?
Пол и вправду подрагивал, иногда резко, но большей частью плавно приподнимаясь и оседая, словно кто-то исполинский плавал в глубине, а по земной тверди расходились волны. Кто-то свирепый, ненасытный, алчный до крови и беспощадный. Кто-то древний как этот мир, и такой же суровый к мелким смертным букашкам, ползающим по поверхности и тщащимся назвать свои нелепые трепыхания жизнью.
- Очень даже понимаю, - сочувственно молвил Эвит. – Сидишь тут, как мышь под горшком, и ждешь непонятно чего. Я ж говорю – мы в могиле.
Снаружи и в самом деле что-то происходило: гремел далекий гром и яростно гудел ветер.
- Нехорошая примета – землетрясение во время Летнего Фестиваля. Не к добру, - буркнул кухарь. – Вишь, туча какая?
Они стояли перед подъемной решеткой, закрывающей сейчас проход на небольшое пространство арены. Отсюда был виден краешек черной клубящейся тучи, которая медленно наползала на город.
- Ветер пока отгоняет в сторону, - заметил Ланс.
- А ну как направление переменится? Завалит нас, как пить дать. Или, чего доброго, зальет арену, тогда злодеюг наших топить придется. Исил будет недоволен. Да и Кат шибко осерчает. Не любит она своих зверей жертвенных топить. Жалеет всегда.
Сбоку от ворот мурранец увидел внушительных размеров колесо, с помощью которого решетка и поднималась. Ланс присмотрелся к ней повнимательнее.
- А в какую сторону крутить? Вправо или влево?
Эвит, не сдерживаясь, расхохотался в голос.
- Сразу видно, что ты раньше времени зашел. Уже б знал, что делать и куда крутить.
- Не понял…
- Ну, стал быть, оно тебе и не нужно понимать.
Верэн и Лив. ЭспитНад Эспитом сияло яркое солнце, но не радовало оно Верэн Раинер, совсем не радовало. Виной тому ночные кошмары, которые довели несчастную хадрийку до изнеможения. Сон дан человеку для отдыха – душевного и физического, но разве тут отдохнешь, когда всю ночь терзает удушье и слезы сами собой текут из глаз. А вспомнить, что снилось, нет никакой возможности. Но может, оно и к лучшему? Мало ли какие там, во сне, ужасы приключились.
Одним словом, проснулась Верэн с тяжелой головой и в мрачном настроении. Не порадовало её и отсутствие приставучего археолога ничуточки.
- А где господин Лэйгин? – спросила она у недружелюбной Лив, которая обихаживала козу.
- Пошел погулять.
- А когда вернется?
- Тебе-то до него какое дело? Он сюда приехал по делу, вот пусть и занимается, чем собирался.
Ответ Верэн не понравился, но она промолчала. Чрезмерно любопытных нигде не любят, ни на Эспите, ни в приснопамятном Озанне. Зато любят хозяйственных. Она деловито повязала фартук прямо поверх сорочки.
- Так мне пирог испечь или как?
- Да пеки свой пирог, раз я уже продуктов купила, - буркнула дама Тенар.
И пока Верэн растирала муку, сахар и масло, думалось ей о странном. Например о том, какая причуда заставила её сорваться с места и отправиться не в Дайон и даже не в столицу, а на крошечный остров, населенный не самыми добродетельными людьми. Ведь никаких побудительных причин, кроме ничем не обоснованного желания, не было. Разве не подозрительно? Очень и очень. Прямо мурашки по спине при мысли о непознанных силах, которые превыше человеческой воли.
- Ты дрожишь? Замерзла? Дать кофту?
Заботы в голосе эмиссарши имелась крошечная щепотка, но и её хватило, чтобы Верэн расчувствовалась и призналась:
- Страшновато у вас тут. Не знаешь от кого и чего ждать. В лицо тебе улыбаются, а за спиной словно нож держат.
Лив сложила руки на груди и покачала головой, не иначе как дивясь проницательности деревенской девушки. Лежавший до этого момента на пороге Перец сначала навострил уши, затем поднял голову, а потом и вовсе уселся на собственный хвост.
- Это ты точно заметила. На Эспите собрались не самые хорошие люди. Но, поверь, и не самые плохие. Но ты можешь их не бояться, тебе сейчас ничего дурного не сделают. Самое большее – под юбку залезет кое-кто, но только если сама сильно захочешь.
- Сейчас? А потом?
И видимо, было в барышне что-то располагающее к откровенности, потому что дама Тенар присела на стул и поведала хадрийке о вещах немыслимых. О неизбежном прозрении относительно прошлых жизней, которое случается со всеми, кто, как Верэн, рвется на Эспит. Иногда с другого конца света, как самоубийца Эвит, приехавший аж из Фергины, до которой на самом быстром пароходе плыть почти месяц.
