Григорий Павленко - Империя
— Мир, — негромко сказал Рэнх и на миг его глаза блеснули зелёным светом, — он вернёт мне мой Мир.
— Старый ублюдок… — на этот раз в голосе Балора слышалось явное удивление, — он нашёл Ёё?
— Ты ведь понимаешь, что я не могу с тобой говорить об этом?
— Чёрт с тобой, — разочарованно пробормотал лорд Соладара, — надеюсь, что ты все-таки сможешь обдурить Эрхена, и тогда мы с тобой сможем поговорить уже лично. И знай, если он тебя поймает, то я тебя выручать не стану! Ну, или хотя бы посмотрю, как он тебя помучает, и только потом вытащу.
С этими словами он ударил кулаком в зеркало, разбившееся на множество осколков.
Появление Рэнха сделало игру ещё более интересной и разнообразной. Только вот Балор не хотел выдавать присутствие своего «сыночка» Эрхену и поэтому пришлось разбить зеркало, ведь если тот прознает, что на севере сейчас обитает ещё один из Амал-аш, то события станут куда более предсказуемыми и скучными. Немного подумав, лорд Соладара так же решил, устроить небольшой пожар, чтобы наверняка не навести гончих на след Рэнха. Пускай Эрхен отправляется на север и там эти два одиночества наконец-то встретятся, а он, Балор, будет сидеть во дворце и тихо наблюдать за развитием игры. Это будет забавно.
ДворецЭрхен расположился в Императорской библиотеке, за тем самым столиком, где Балор всего лишь несколько недель назад перечитывал священную книгу южан. Принц был занят чрезвычайно важным делом — он составлял две речи, которые его батюшка, Император, должен будет зачитать перед народом Катарской Империи. Первая речь была о предательстве лордов Бакорта и Корантара, в своей безумной жажде власти, попытавшихся развязать гражданскую войну, а во второй… вторая речь ему нравилась куда больше, ведь в ней говорилось о принятии Императором, и как следствие всей Империей, новой, истинной веры. Огненные Боги будут править душами этих людишек, а тот жалкий идол, который они придумали для успокоения своих страхов будет навсегда забыт и сгинет во тьме.
А вокруг Эрхена парили в воздухе игральные карты, то и дело норовившие залезть ему под руку, и всячески мешая ему составлять речь. Некоторые из них нет-нет да отделялись от общей массы и, подлетая к столу, занимали своё место в хитрой конструкции, за строительством которой наблюдал лорд Балор, стоявший около окна. Карты складывались в «домик», к которому лорд добавлял все новые и новые детали.
— Четыреста лет я строил эту Империю, — негромко сказал Балор, развернувшись к окну. Он смотрел на людей запрудивших дворцовую площадь, а карты все так же продолжали складываться друг с другом, — Балор Первый, так они меня звали, когда я только появился среди них. Великий завоеватель и не менее великий дипломат. Я строил её часть за частью, кирпич за кирпичом.
— Слишком долго, — сказал Эрхен, не отрываясь от написания, — я покорил юг всего за пятьдесят лет, а ты игрался в свои «Империи» четыре сотни лет.
Карты продолжали складываться в «домик», который в понимании Балора символизировал ту самую Империю, выстроенную им за эти годы от начала и до конца.
— Слишком долго? — переспросил он с ухмылкой, — Эрхен, дружочек, если бы требовалось смести всех людишек в этом мире и оставить очередной безжизненный кусок камня, то да, я мог бы поторопиться и собрать армию. Но Харэн ведь не это нужно? Они хотят веры и добровольного подчинения, а это требует времени. Я создал Катарскую Империю для того, чтобы собрать людей воедино, я дал им Императора, который направлял бы их по…
— Кстати на счёт Императора, — сказал Эрхен, отмахиваясь от очередной карты, — как ты заставил его убить любимого сыночка? Мне казалось, что подобные вещи без полного контроля над разумом сделать невозможно.
— И правильно казалось, — под внимательным взглядом Балора очередная карта заняла место в конструкции, — Элхарт всегда был слабым человеком. Когда я устроил эту небольшую гражданскую войну, чтобы привести его к власти, мне приходилось постоянно держать вокруг него ауру «божественности», иначе за ним никто бы не пошёл, а о том, чтобы посадить его на трон и говорить не стоит. Когда же дело было сделано, и Империя получила своего Императора, в этом уже не было нужды. Эл прекрасно справлялся со всем своими силами, а мне же только и оставалось, что потихоньку направлять его жизнь небольшими, но крайне чувствительными вмешательствами.
— Например, убийством его жены? — ухмыльнулся принц.
— Именно. Смерть Алды стала первым шагом, а тот небольшой заговор, и последовавшие за ним смерти Коруса и Валора — последним. Это истончило душу Элхарта, сделав его крайне уязвимым и податливым. Тогда же я подселил в его разум дух одного из дарагх.
— Дарагх? Но эти существа слишком опасны для таких… дел.
— Да какая разница? — пожал плечами Балор, — своё дело он сделал — принц мёртв и ты занял его место. Если же Император будет пускать слюни до конца дней, то это уже не будет проблемой. Вся полнота власти над Империей сосредоточена в наших руках, и он нам больше не нужен. Можно было бы даже убить этого старого дурака, но я думаю, стоит оставить его в таком состоянии, в котором он сейчас.
— Зачем он тебе? — искренне удивился Эрхен, он, как и другие, ему подобные, считал, что человека, исполнившего своё предназначение следовало уничтожить, чтобы он не смог причинить никакого вреда по глупости или же умыслу. Император хоть и был сейчас не более чем безумцем, лишённым всякой воли, но… всегда нужно было думать на два шага вперёд. Этот урок он выучил ещё давно, и до сих пор следовал ему.
— Крайне забавно будет показать ему тот самый «Золотой Век», к которому он так стремился привести страну, — усмехнулся Балор, — но судьба Элхарта не так важна. Вскоре к Соладару уже подойдут силы Логара, а если Боги будут благосклонны к нам, то вместе с ним придёт и Велена. Эти два идиота сохраняли бы преданность до самого конца, и вполне могли помешать исполнению нашего плана.
С этими словами последняя карта встала на своё место и Балор, внимательно оглядев получившийся «домик», довольно кивнул.
— Четыреста лет я строил эту Империю, и все ради одного…
Взмахнув рукой, он разрушил карточный домик, который выстраивал уже несколько часов.
— Ради того, чтобы уничтожить её.
Примечания
1
Люди, представляющие перед Императором интересы непривилегированного сословия, каждой из четырёх провинций в отдельности. Они избираются по довольно сложной системе: раз в год каждый населённый пункт выдвигает одного человека. Далее их отправляют в главный центр провинции, где между собой им предстоит выбрать сто человек. Затем эта сотня избирает среди своих десять наиболее достойных людей. Они тянут жребий, благодаря которому и избирается один карати, представляющий интересы всех простых людей провинции.
