Марго Ланаган - Лакомые кусочки
Поэтому она с остервенением продолжала копать, а когда выкопала ямку, нашла подходящие слова, уложила на дно прозрачный камень и засыпала его землей.
«А теперь спи, дитя», — сказал Лунный Младенец Лиге.
«И это все, что ты сделала?» — невинно поинтересовалась Бранза у матери, притворяясь, что увлечена работой. Сейчас она прямо-таки видела перед собой тот цветок, который тогда вышивала, его сказочные малиново-розовые лепестки.
«У меня просто не осталось сил, — ответила Ма и рассмеялась. — Я спала как убитая, а когда открыла глаза, оказалась там».
Бранза долго смотрела на нее, такую обыкновенную, старательно прокладывающую стежок за стежком, а Ма подняла голову и рассеянно ей улыбнулась.
Чтобы волшба получилась, Бранзе сейчас было бы неплохо уснуть возле порога, головой на восток. Но солнечные лучи заливали крыльцо нещадным жаром, поэтому она легла у стены, в мягкую постель из высокой травы, что давала более или менее сносную тень, положила под голову пахнущие землей руки, уняла тревожные мысли о матери и сестре — как-то они переживут ее исчезновение? — и убедила себя, что теплая стена за спиной — это мохнатый бок Волка, который улегся позади нее, тихонько поскуливая, и будет охранять ее сон.
Эдда и Лига обошли весь город. Уже почти стемнело, однако мать и дочь упорно осматривали каждый закоулок, подходили к дверям, заглядывали во все уголки, где только могла скрываться Бранза.
— В воду она не полезет, — со вздохом промолвила Эдда, когда оглянулась и увидела, что мать все еще стоит на мосту, который Эдда уже перешла.
Лига, не отрывая глаз от ручья, следила за шумно журчащими струями. Наконец она медленно перешла мост, словно бы с каждым шагом пересиливала себя.
— Вернемся к Рамстронгам, — предложила Эдда. — Скажем, что нам не повезло. Давит соберет людей, и ее быстро найдут.
Лига взялась за подставленный дочерью локоть, но не поспевала за Эддой, взявшей слишком резвый темп. Целеустремленность и решительность, беспокойство и тревога, которые побудили Лигу обойти весь город, теперь, казалось, полностью оставили ее.
Они дошли до угла. Эдда собиралась свернуть к дому Рамстронгов, но мать остановилась, молча опустив голову.
— В чем дело? Мамочка, идем же. Идем, пока еще не совсем темно.
— Мне нужно вернуться домой и кое-что посмотреть… — Она поглядела на Эдду почти умоляюще. — Прежде чем люди обо всем узнают.
— Что ты хочешь посмотреть?
— Ну… посмотреть, не вернулась ли Бранза домой. Мало ли, может быть, пока мы ходили… Если нет, тогда…
— Что тогда?
Мать и дочь направились к особняку Энни. Эдда попыталась ускорить шаг, но Лига двигалась по-прежнему неохотно. Девушку снедало нетерпение, и все же она приспособилась к медленной поступи матери и, наклонившись — под грузом тяжких дум Лига сгорбилась почти вдвое, — заглянула в ее лицо:
— Мамочка, что с тобой? Какие мысли тебя терзают?
— Она расспрашивала меня о том… о том, как я оказалась в том месте, в своем сердечном раю…
— Так, — сказала Эдда. — Думаешь, Бранза отправилась искать этого Лунного Младенца?
— Может быть. У меня нехорошее предчувствие.
— Значит, пошла к обрыву?
— Да. А что, если она спрыгнет с обрыва, а Младенец не спасет ее, и моя девочка разобьется? Или, наоборот, Лунный Младенец спасет Бранзу, перенесет в другой мир, и мы ее больше не увидим!
Даже в сумерках Эдда заметила, что в глазах Лиги заблестели слезы.
— А что, если Бранза просто бродит по лесу в ночи? Сколько раз я сама так делала! Или просто нашла полянку, заросшую мхом, и заснула, а утром проснется и выбросит из головы все глупости. Ты всегда предполагаешь худшее, мама, а худшее случается очень редко. Не волнуйся, наша Бранза не рискнет прыгнуть с обрыва, не решится так поступить с нами. Только я могла бы выкинуть что-то подобное, притом давно, когда была младше и глупее.
— Знаешь, я тоже не думала, что Бранза способна наброситься на человека, который бьет собственного осла, а она взяла и набросилась. Она прямо сама не своя.
Эдда вновь постаралась припомнить тот момент, когда старшая сестра собралась уходить. «Я пойду прямиком на рынок», — сказала она. В ее поведении вроде бы не было ничего необычного. Эдда тогда еще разозлилась на Бранзу. «Мы с Энни как раз собрались ставить хлебы в печку, — сказала она, — так что я не смогу пойти с тобой. Если хочешь, попроси Ма». Сейчас она не могла точно вспомнить, выглядела Бранза как-то подозрительно или нет. Раньше Эдда считала, что по внешнему виду сестры сразу поймет, не замышляет ли та чего, но теперь от этой взрослой женщины можно было ожидать чего угодно — Эдда знала ее гораздо хуже, чем ту сестренку, которая осталась в райском мире вместе с Медведем Тизелом.
— Я навредила своей дочери, — пробормотала Лига в локоть Эдды. — Мисс Данс права: я причинила Бранзе чудовищный вред.
— Да уж, — фыркнула Эдда, — такой чудовищный, что она рвется обратно в тот мир, неблагодарная! В те времена, когда ты причиняла ей вред. Должно быть, она ненавидит тебя всем сердцем!
— Когда я рассказывала вам о настоящем мире, не надо было называть эти истории сказками. Просто Бранзу успокаивало, когда я так говорила, вот я и старалась, чтобы ей не было страшно.
— Еще как старалась, мамочка! Когда у этой девчонки на душе неспокойно, она становится совершенно несносной. Как, например, в последнее время. Как сегодня ночью!
— О нет, не говори так! Ночь еще не наступила! — воскликнула Лига и тревожно подняла глаза к небу, в котором уже зажглись первые звезды.
Когда они добрались до дома Энни, Лиге хватило сил быстро определить, что Бранзы по-прежнему нет, и поспешно подняться наверх, но после того как Эдда поделилась с госпожой Энни результатами их неудачных поисков и последовала за матерью, она обнаружила Лигу сидящей на краешке кровати, в полной темноте. Сундук, на котором Лига обычно сидела у окна, был открыт, половина его содержимого вывалена на пол.
— Она забрала камни, — бесцветным голосом сообщила Лига.
— Камни? — Воображению Эдды представился сундук вдовы Байвелл, каким она видела его в последний раз: на четверть заполненный драгоценностями.
— Камни, которые дал мне Лунный Младенец, алый и белый. Я больше никогда не увижу мою золотоволосую доченьку, — горестно заключила Лига.
Эдда подошла к матери и обняла ее.
— Она вернется, мам, обязательно вернется. Она помнит, что сказала мисс Данс, и знает, что ей нельзя там оставаться, как пыталась остаться ты.
— Она тоже попытается, — плакала Лига. — Она слишком похожа на меня и останется в том мире навечно. Да, да, моя девочка будет совершенно счастлива. Наверное, я должна порадоваться за нее, но…
