Наталья Бульба - Поставить мир на кон
Забыть о том, что слабость и Вилдор никогда не смогут существовать вместе, было глупо. Теперь мне предстояло расплачиваться за собственную ошибку.
– А у тебя есть выбор? – Он не позволил себе ни тени улыбки, ни намека на высокомерность. Но я слишком хорошо помнила все, что происходило два года тому назад, чтобы не соотнести этот миг с множеством тех, что остались в прошлом. – Это вопрос решенный. Сейчас готовится к ритуалу Александр, и, как только я удостоверюсь, что все прошло благополучно, наступит твоя очередь. Оружие для вас двоих уже готово.
– Кто завершает ритуал для сына?
Взгляд дарианца был весьма ироничным.
– Альена. Разве могут быть другие кандидатуры?
– Лера, – Сартарис не дал мне выдать гневную тираду в адрес некоторых манипуляторов, – я хотел бы сохранить храм для наших потомков.
В глазах моего личного кошмара было сочувствие. Вилдор лучше других знал, что я вполне способна контролировать свои эмоции, но не забывал и о том, что я не всегда считаю необходимым это делать.
Вот только в данный момент из них двоих прав был крылатый. Кристалл за моей спиной реагировал на всплески силы, и никто не мог с уверенностью сказать, к чему это приведет.
– Если это для тебя так важно, – с сарказмом произнесла я и переступила через мерцающую линию. Тут же ощутив, как внутри появляется осознание потери: тонкая ниточка, связавшая меня с кристаллом, померкла, вновь возвращая в памяти вопрос о том, есть ли во множестве миров место, которое я со всей искренностью могла бы назвать своим домом. И не ищу ли я в тумане своих собственных заблуждений то, что уже давно находится у меня под носом.
– Твой обряд будет завершать Олейор.
Я еще не успела отреагировать на сказанное Вилдором, как вновь услышала голос нашего нового знакомого. Вот только обращался он не ко мне:
– Я ошибаюсь, или ты собираешься исправить свое упущение?
– Для того чтобы его исправить, этого будет маловато, – с легкой грустинкой во взгляде улыбнулся тот. И, посмотрев на меня, спокойно, словно речь шла о чем-то обыденном, добавил: – Когда я понял, что не могу немедленно отправиться следом, попросил Сартариса присмотреть за тобой. Ну и предупредил, чтобы он вел себя очень аккуратно – я не хотел бы пропустить первое появление твоего берсерка.
Теперь уже улыбалась и я.
Такова уж была особенность наших отношений с бывшим ялтаром – равнодушие в них никогда не присутствовало.
Возможно, многие в юности мечтают о подобном, считая накал страстей неким эквивалентом яркой, полной жизни, но с годами начинаешь ценить совершенно иное. И хотя из всего списка наиболее важных для меня качеств у Вилдора было едва ли не самое ценное – надежность, с ним было трудно. Он был настолько самодостаточным, настолько цельным, настолько уверенным, что все остальные существуют лишь для того, чтобы он мог играть в свои игры, что находиться рядом с ним было крайне опасно для собственной самооценки.
И хотя я неоднократно отказывалась от этого мнения, считая, что это всего лишь хорошо подогнанная к его личности маска, вновь и вновь вынуждена была к нему возвращаться.
Пока он в очередной раз не переворачивал все с ног на голову.
– Ты уверен в этом даже после того, как признал меня маром-создателем? – Несмотря на прозвучавшую в вопросе иронию, его ответа я ждала с некоторым напряжением.
– О марах мы знаем так немного, что быть уверенным в чем-либо кажется мне наивным. Я не встречал упоминания о создателях с крыльями, но твоего берсерка чувствую. И для всех остальных будет безопаснее, если первой жертвой его неконтролируемой мощи буду именно я.
– И ты можешь помочь? – Я не забыла ни о ритуале, ни о том, что он едва не довел меня до ярости, дав поверить в возможность того, что завершение обряда он тоже возьмет на себя.
– Если ты действительно этого хочешь.
Я ожидала увидеть в его глазах что-то похожее на вызов, но он внезапно предстал передо мной таким, каким я запомнила его по нашей первой с ним встрече. Недосягаемым, несокрушимым, но снизошедшим до того, чтобы обратить на меня свой величественный взор.
Он не шевельнулся, не сделал шаг мне навстречу, лишь позволил тому, что составляло его глубоко скрытую суть, показаться в безмерной черноте своих глаз.
Но даже этого хватило, чтобы Сартарис опустился на колено, склонив голову в почтении.
Воспоминания хлынули потоком, сметая на своем пути все, что было после того, первого, но не единственного мига, когда я осознала не то что свою незначительность – ничтожность по сравнению с ним.
Мир вспыхнул в пламени взметнувшихся пожарищ, взорвался мириадами прекративших свое существование звезд. Где-то в груди родилась боль, выплеснувшаяся криком, перед глазами запылал огонь, извиваясь всполохами алого, оранжевого, отливая призрачной синевой и струясь тонкой вязью зелени. И это было одновременно жутко – терять себя в валах ярости, которые накатывали штормовой волной, и непреодолимо притягательно.
– Тебе это удалось!
Чужой голос разбил калейдоскоп красок, разрушив ощущение всесилия, в которое я почти поверила. Вызвал в душе гнев, который требовал немедленно уничтожить того, кто посягнул на принадлежащее лишь мне – на мою значимость и уникальность.
Из горла вырвался рык, а за спиной хлестко ударили по воздуху распахнувшиеся крылья.
– Лера! – Перед глазами мелькнула тень, проявившись существом, в глазах которого я видела отражение себя. – Лера, теперь ты должна взять его под контроль.
Где-то в глубине меня мелькнуло понимание, о чем именно говорило стоящее напротив меня существо. Но это было так далеко и настолько мимолетно, что я отринула это как нечто, не имеющее для меня значения. В отличие от мысли о том, что он посмел нарушить мой экстаз.
Я еще не успела подумать, а в моей руке проявился меч. Достойный того, чтобы напоить его чужой кровью.
– Теперь ты понимаешь, о чем я тебя предупреждал? – с ухмылкой произнес тот, кто назвал меня Лерой, и, обнажив оружие, загородил второго собой.
– Считаешь, что я не способен…
Договорить ему я не позволила. Тело было наполнено силой и желанием. И все, чего оно требовало, – добраться до чужой плоти, видеть, как алый цвет вновь и вновь затмевает все перед глазами, чувствовать сладостный запах крови, видеть страх в чужих глазах.
– Не способен, – с довольной ухмылкой ответил тот, и… – Лера, смотри мне в глаза.
…Лера, смотри мне в глаза…
Его слова отозвались в сердце болью. Или это просто боль от колена, которым он прижимал меня к земле?!
…Если ты хочешь, чтобы они жили, я отпущу их всех…
На глаза навернулись слезы. Или мне просто было горько от того, что я вновь проиграла?!
