Татьяна Устименко - Чужое проклятие
Рид попытался расслабиться и уйти в глубокую трансформацию. Подобный трюк не раз помогал ему вырваться из куда более крепких оков, чем теперешние. Мышцы спины напряглись до предела, лопатки свело, но крылья так и не проявились. Архонт почувствовал, как подскочило давление. Перед глазами потемнело, и он безвольно обвис на цепях, носом хлынула кровь.
— А ну, окати-ка его… — донеслось откуда-то издалека.
На голову Рида тут же выплеснули ведро ледяной воды, священник закашлялся, отплевываясь, и открыл глаза. Прищурился и обнаружил: перед ним стоят две темные, нечетко просматривающиеся фигуры.
— Глянь, очнулся, — произнесла одна из них.
— Слушай, да он же перекинуться пытался! Вот сволочь! — Вторая фигура от души пнула архонта сапогом по ребрам. Тот закусил губу.
— Иди зови Альвуса, — посоветовал первый. — Магистр приказал начинать немедленно, как только этот выродок очнется.
Второй тюремщик скрылся в коридоре.
— Что вам нужно… — прохрипел Рид, с трудом ворочая непослушным языком.
— Что нам нужно? — передразнил неизвестный, склонившись над прикованным пленником. Архонт почувствовал, как шершавые пальцы сжали ему подбородок. Священнику стало до невыносимого противно. — Узнать ваши уязвимые места, крылатый лорд. Нам, знаете ли, частенько приходится сталкиваться с вашими паскудными сородичами. А убивать противника куда удобнее, если знаешь, куда бить, не так ли?
— Подонок… — ненавидяще прошипел священник, резко дергая головой и вырываясь из гадких цепких пальцев мучителя.
Резкий удар кастетом в лицо распорол архонту бровь. Кровь немедленно заструилась по лицу, заливая глаза. Удары посыпались один за другим.
«Конец!» — обреченно подумал Рид.
Тут тяжелая дверь скрипнула, и в помещение вошли двое.
— Эй, Марк, прекрати! — властно потребовал незнакомый Риду голос. — Я люблю работать в нормальных условиях, когда пытаемый находится в сознании, а не уподобляется бесчувственному куску мяса.
— Спокойно, Альвус, этого урода не так просто отключить. — Тот, кого назвали Марком, схватил архонта за волосы и рывком отклонил его голову назад.
Альвус на секунду оцепенел: кривая издевательская ухмылка на разбитом окровавленном лице священника выглядела воистину жутко.
— Чего скалишься?! — не выдержал палач.
— Крылатая смерть за твоим плечом, человек, — продолжая ухмыляться, пророчески прохрипел архонт. — Я вижу тень ее крыльев…
Резкий удар в солнечное сплетение оборвал Рида на полуслове, заставив повиснуть на цепях, хватая ртом воздух.
«Они идут… Главное, продержаться… — напоследок мелькнуло в его сознании. — Продержаться еще чуть-чуть…»
Магистр Ливонского ордена, седоусый дядька лет эдак пятидесяти с небольшим, могучий, широкоплечий и еще не разжиревший, куда уместней смотрелся бы на ратном поле в полных доспехах, чем в кабинете за заваленным бумагами столом.
— Мессир магистр, — низко поклонился начальник тюремной стражи, — тот молодой священник из Будапешта, которого сегодня заключили под стражу вместе с ведьмой ди Таэ…
— Ну? — Магистр выжидательно уставился на подчиненного.
— Он требует поединка чести, — закончил орденец.
Мужчина за столом задумчиво потер переносицу:
— Поединка чести, говоришь…
— Да, мессир, Божьего суда для себя и пленной ведьмы.
— Скажи, ведьму остригли?
— Да, мессир, как вы и приказали. К тому же на ней шанторевые браслеты.
— Угу… — Магистр взвешивающе потарабанил пальцами по столу. — Ладно, подготовьте ристалище и оповестите братьев. Поединок чести состоится сегодня вечером.
— Но мессир, инквизиция…
— Кодекс ордена инквизиции не касается! — сухо оборвал рыцаря магистр. — А в своде церковных законов сказано, что каждый, кроме богопротивных магиков, может требовать Божьего суда. Если бы его требовала ведьма, мы могли бы отказать, а так… К тому же инквизиции все равно, как они умрут. Готовьте ристалище.
— Анна, проснитесь… — Хьюго осторожно тронул спящую чародейку за плечо.
Девушка чуть заметно вздрогнула и открыла глаза.
— Как вы?
— Вас действительно так интересует мое состояние? — хриплым со сна голосом спросила княжна. — В таком случае скачите и прыгайте, пойте и пляшите, ибо так гадко, как сейчас, мне еще никогда не было! Ох… — Она села, перебирая руками по стене.
Де Крайто недоуменно воззрился на упражняющуюся в сарказме девушку. Боже, и эта женщина несколько часов назад плакала от боли, вцепившись в него, как в последнюю защиту? Даже не верится!
— Я должен воспринимать ваш ответ как оскорбление? — сухо осведомился он.
— Воспринимайте как хотите. Можете даже на дуэль вызвать, когда выберемся… Если выберемся, — поправилась княжна.
Хьюго молча смотрел на нее исподлобья.
— Господи, ну что вы так на меня таращитесь? — не выдержала Анна. — Никогда не видели ведьму в дурном расположении духа?
— Я добился поединка чести, — проигнорировав вопрос, сообщил он будничным тоном. — Сейчас за нами придут.
Чародейка провела ладонями по лицу, сгоняя остатки сна:
— Сколько я проспала?
— Часов пять, — неохотно откликнулся де Крайто.
— Я о чем-нибудь говорила во сне? Бредила?
— Хм… — Хьюго запнулся. — В общем-то да. Некоторое время после того, как потеряли сознание. Несколько раз я различил свое имя, а дальше шла какая-то тарабарщина. Впрочем, достаточно часто в сочетании с моим именем вы произносили одну и ту же фразу: «Lire t’e eska та dae, eneshi sarient». Что это означает?
— Считайте, что я материла вас по-эльфийски, — хмуро разъяснила княжна, отводя взгляд.
Окованная железом дверь приоткрылась, чиркнув по каменному полу, и четверо стражей в форме рыцарей Ливонского ордена потребовали подойти к выходу, прервав тем самым дальнейшие расспросы Хьюго касательно древних наречий. Впрочем, Анна даже под страхом смерти не выдала бы священнику истинного значения так хорошо запомнившейся ему фразы. Тем более что в исполнении Хьюго она действительно звучала как довольно пошлое ругательство. Но княжна была более чем уверена, что она произносила эту фразу в истинном значении. Потому что только человек, не владеющий старшей речью, мог напутать с интонацией и ударениями. А для Анны древние наречия давно уже стали практически родными — ведь большинство заклятий и магических трактатов создавались именно на старшей речи.
Преодолев несколько коридоров, конвоиры вывели их на внутреннее ристалище, окруженное деревянными трибунами, лепившимися к стенам наподобие ласточкиных гнезд. Над ними виднелась открытая галерея.
