Александр Абердин - Небесный Рыцарь - 1- НА СЛУЖБЕ ОРДЕНА
Дракон обнял девушку, послушно повернулся к стене и сердитым голосом поинтересовался:
- Это почему ещё я должен стоять и тупо смотреть на стену? И вот ещё что, Легар, зачем ты меня так грубо оттолкнул? Неужели нельзя было просто попросить отойти?
- А затем, - возмущённо заорал рыцарь - что ты, гад, так нажрался колбасы с чесноком и всё время дышал мне в рожу, что у меня чуть глаза на лоб не вылезли. До сих пор слезятся.
Эолтан, удовлетворённый ответом, заулыбался и спросил:
- Так мне что, тоже придётся рисовать, Легги? Я же так ничего толком и не увидел. Какой-то размытый кошмар и всё.
- Вот его-то ты и нарисуешь, Эл. - Задумчивым голосом ответил Легар - Думаю, что как раз то, что видел ты, имели счастье лицезреть очень многие эльфы. Я ведь не зря собрался навестить владыку Сильмаора из Сайате-Агвура. Он чаще всех посылал экспедиции в Статуму и только в последние годы эльфы перестали летать в эту пустыню. Видимо до них дошло, наконец, что без Глаза Дракона они ничего не увидят. Кстати, разве никто из вас вчера не увидел у подножия пирамиды сломанную эльфийскую стрелу без оперения и наконечника? Хотя голубая краска на древке уже почти вся выгорела на солнце, её ещё можно рассмотреть.
Дракон покрутил головой и проворчал:
- Ну, и глазастый же ты.
Съехидничать в ответ Легар не успел. Сверху, шумно сопя, пыхтя и громко хлопая крыльями, уже спускались Бур и Бесси с орочьими ремнями в клювах. Судя по тому, как они отдувались, раньше, чем через пять, шесть часов, полетать никому не придётся, хорошо, если грифоны поднимут их наверх. Впрочем, такие опасения Легара оказались напрасными. Бур и Бесси взлетели довольно легко и быстро доставили их на площадку, но на ней, как только наездники спешились, они тотчас легли набок и подставили свои раздувшиеся животы лучам солнца. Легар загнал Эолтана и Станию в шатер, усадил за стол и вручил им по большой папке из плотного, жесткого картона. В каждой лежало по десять листов белого пергамента. Ещё он дал им по деревянной коробочке с цветными магическими мелками. Ими, при желании и умении, можно было нарисовать всё, что угодно, причём с мельчайшими подробностями. С такой же папкой сел за стол и сам Легар, шумно выдохнул воздух, закусил губу и принялся старательно рисовать оранжевый овал. Эолтан же наоборот, взял в руки тёмно-серый мелок и стал рисовать Большого Гремлина.
За этим занятием они провели весь день, не сделав перерыва на обед и даже Эолтан, впечатления которого оказались минимальными, старался так, что испачкал мелками лицо. Грифоны, отдохнув после обильного завтрака, улетели на разведку и вскоре вернулись, чтобы взять две здоровенные кожаные бадьи, вытряхнув всё, что в них сложила Стания, прямо на пол. К вечеру они прилетели, притащив с собой с полтонны чистой воды из оазиса, находившегося километрах в тридцати, а также по большой связке спелых бананов. В оазисе, оказывается жили гоблины и грифоны быстро нашли с ними общий язык. Охотники на гремлинов к тому времени уже заканчивали свои рисунки. Стания зажгла магический шар и они, положив рисунки на стол, принялись их разглядывать. Как это ни странно, но самое большое впечатление на Легара, да, и на Станию тоже, произвёл рисунок Эолтана, глядя на который он не выдержал и сказал:
- Жуть. Если эльфы действительно видели это, то я им не завидую. Вот уж кошмар, так кошмар.
Дракон кивнул головой и признался:
- Да, мне и самому чуть дурно не сделалось. Весь это мрак, он же ещё и колыхался, словно живой, наводил на меня ужас.
Да, как раз именно это, ощущение ужаса, осклизлости и леденящего холода, хорошо удалось передать Эолтану в своём незамысловатом рисунке. Рисунки Легара, а он сделал их два, отличались не только несомненным мастерством, но и отменной точностью в изображении мельчайших подробностей. Стания сделала три рисунка и вот они-то давали самое полное представление о том, что запечатлела на себе древняя стена. Легар, ткнув пальцем в изображение, вписанное в круг, уверенно сказал:
- Станни, это стилизованное изображение одной из главных эльфийских святынь, горы Сайате-Агвур. Владыка Сильмаор носит на пальце перстень с круглым аквамарином, это его магическая печатка. Стоит ему только приложить её к чему угодно, как тут же появляется оттиск этой трёхглавой горы с характерным ромбом. Такой она видится из окна его кабинета. Ну, что же, я полагаю, что теперь нам нет никакого смысла ждать пять дней. Мы отправимся к Сильмаору завтра же, но сначала, на свежую голову, посмотрим на свои рисунки и подправим их, но только после того, как утром ещё раз посмотрим на гору на восходе. А сейчас ужинать и спать.
В эту ночь уже никому не хотелось заниматься любовью. Все почему-то устали так, что буквально рухнули на кушетку и моментально уснули. На следующее утро они спустились на пятую террасу, но уже ничего из того, что открылось им вчера, на стене не увидели. Правда, Легар увидел справа от того места короткое послание, гласившее: - "Да, услышат великие мира сего, слова видевшего это и бесстрашно пойдут за ним". Поднявшись наверх, Стания первым делом нарисовала эту надпись, сделанную на древнем языке гоблинов, на листе пергамента, после чего они выкупались, поливая друг друга водой, и приступили к завтраку. На этот раз девушка предварительно замочила в воде два куска прессованного мяса, а потому грифонам досталась на завтрак по здоровенной кабаньей туше, запечённой с кедровыми орехами в земляной, орочьей печи. Да, и пили они в это утро воду, а не вино, к которому не имели особой привычки.
После завтрака Стания продолжила работу и через три часа Легар держал в руках большой, красиво оформленный и переплетенный магессой, альбом, который украсил бы собой библиотеку любого короля. Больше всего рыцаря поразило то, что после магических заклинаний Стании, во время которых она то и дело сыпала на листы пергамента какие-то порошки и даже один раз попросила дракона дохнуть на них пламенем, изображения сделались, как живые. В его памяти запечатлелась каждая деталь и когда он прорисовывал их, даже не пытаясь вникнуть, что же это такое, теперь, после магической обработки рисунков стало видно, как изменяются гремлины, отпочковавшиеся от Великого Гремлина и как с каждым шагом их глаза наливаются злобой и ненавистью. Перелистав альбом, он сказал:
- Думаю, ребята, что владыка Сильмаор поймёт всё и без наших объяснений, но этот альбом мы покажем ему только после того, как выясним, что он обо всём этом думает.
Дракон усмехнулся и добавил:
- Тем более, что у эльфов на всё имеется своё собственное мнение и доказывать им что-то просто бесполезно.
