Глен Кук - Холодные медные слезы. Седая оловянная печаль
– Деллвуд доложит ему.
– Деллвуда я беру на себя.
– Ступай, – велел Питерс Чейну. Чейн зашагал прочь.
– Надеюсь, Хокес выживет, – сказал я.
– Он борется.
– Могу я поговорить с ним?
– Он отключился. Без сознания. И маловероятно, что он вообще придет в себя, если Чейн не привезет хирурга.
– Покажите мне место, где это случилось, пока дождь не смыл следы.
Пришлось ехать верхом. Мое всегдашнее везение. Лошадь казалась смирной и приветливой. Но еще когда ее выводили, на морде чудовища я заметил ухмылку. Она, видимо, много слышала обо мне и теперь понадеялась на приятную прогулку.
Ехать пришлось порядочно. У Стэнтноров было много земель. Мы мало разговаривали. Я осматривал окрестности: вдруг пригодится
Я с младых ногтей развивал в себе эту привычку, поэтому и пошел добровольцем в разведку, когда исчез настоящий Секстон.
– Похоже, Снэйк возвращается, – сказал Питерс.
Мы спустились с холма и приближались к месту событий. Под дубом, недалеко от застрявшей в деревьях туши оленя, я увидел человека.
– Сержант, в армии я ни разу не встречал никого из ваших парней. Кто-нибудь из них знал Секстона?
– Не думаю.
Я спешился, привязал повод к молодому дубку. Лошадь недовольно зыркнула на меня.
– Размечталась, думала, я отпущу поводья и ты спокойненько удерешь?
– Что ты сказал? – переспросил Питерс.
– Я к лошади обращаюсь. Люблю разговаривать с лошадьми: они понятливей людей.
– Снэйк, это Майк Секстон. Был разведчиком у меня на островах. Ты. наверное, слышал о его приезде.
Снэйк что-то проворчал и оглядел меня с головы до ног. Я в долгу не остался.
Снэйк перещеголял даже Чейна. Волос он не стриг с тех пор, как ушел из армии, борода торчала клочьями. Вряд ли он часто мылся и менял одежду. Штаны были заляпаны причудливыми разноцветными пятнами.
– Слышал, – подтвердил он.
– Что-нибудь нашел?
Снэйк проворчал что-то. Это означало «нет».
Я взглянул на тушу.
– Некрупная особь, а?
– Олененок, – ответил Снэйк, – только начал линять.
Однако. Зачем браконьеру олененок, если ему нужно мясо, а звери здесь не пугливы? Он скорей убьет оленя покрупней. Я внимательно осмотрел тушу.
Я не разглядывал дичь уже лет десять, но видно было, что работал дилетант, который никогда не делал этого сам, а лишь видел, как делают другие.
– О сегодняшнем патруле. Был у вас определенный план? Распределение обязанностей?
– Ты о маршруте? Был, – ответил Питерс. – Маршруты наметили таким образом, чтобы четыре человека могли проконтролировать всю территорию.
Я не совсем это имел в виду, но спросить точнее не мог – из боязни выдать больше, чем хотел.
– Где был Хокес, когда это произошло?
– Там, выше.
Я пошел за Питерсом. Место преступления сразу бросалось в глаза: Хокес, упав, цеплялся за траву. Он потерял порядочно крови, и глупые мухи вместо того, чтобы лететь кормиться на золотую жилу – оленью тушу в кустах, облепили место, где он упал. Да, Хокес упал шагах в ста от оленя. С такого расстояния не промазал бы даже слепой лучник.
Я отыскал след Хокеса и прошел по нему до того места, где он оборвался.
– Здесь, полагаю, он затрубил в рог. Потом спустился вниз и остановился второй раз.
– И тут браконьер уложил его. Во всяком случае, кто-то сделал это.
– Когда это произошло?
– Около девяти.
– Ага. – Тот олененок умер гораздо раньше.
Я вернулся вниз, Снэйк по-прежнему стоял, уставившись на тушу.
– Тебя что-то смущает? – спросил я.
– Кому понадобился маленький олененок? – проворчал он. Его не волновало, что старый товарищ лежит поверженный со стрелой в груди. Он оплакивал олененка.
Я снова осмотрел тушу, но смертельной раны не обнаружил.
– В ней была стрела?
– Нет.
Снэйк явно не страдал излишней болтливостью.
Дерево, на котором повис олененок, росло в нескольких шагах от края небольшого, футов триста, лесочка, за ним начинался ручей. Я пошел вниз по склону, поглядывая по сторонам в поисках следов разбойника. И нашел. Некто в страшной спешке продирался сквозь заросли. Оно и понятно: он только что подстрелил парня и боялся, что вот-вот появятся его товарищи.
Питерс шел за мной.
– Каждый маршрут был подробно разработан? – спросил я.
Он удивленно нахмурился.
– Нет, мы просто разъехались в разные стороны, чтобы не топтаться всем сразу на одном пятачке.
Значит, снайпер шел не за кем-то определенным, ему был нужен любой. Если допустить, что стрелу пустил не запаниковавший браконьер, а человек, специально устроивший эту ловушку.
Я не сомневался – второй раз Хокес остановился потому, что увидел кого-то знакомого. Он застыл на месте, он колебался, с чего бы ему еще останавливаться?
Тот человек и есть убийца.
Понял ли это Питерс? Он ведь далеко не глуп.
– Вы ладите с соседями?
– Мы их игнорируем, они нас. Многие нас боятся.
Я бы тоже боялся.
Шагов через пятьдесят снайпер немного успокоился. Он свернул на старую звериную тропу. Здесь следы были видны плохо – слишком много листьев под ногами, но я различал путь, по которому он уходил: там листья были примяты.
– У вас есть собаки? Если нет, где их достать?
– Следопыты? Нет.
Звериная тропа вывела нас к ручью. Здесь была развилка. Одна дорожка шла через ручей, другая – вдоль по берегу. Убийца выбрал последнюю.
Через тридцать футов тропинка ушла в широкий, мелкий рукав ручья с песочным дном. И не вышла с другой стороны.
– Я потерял след.
– Посмотри получше, черт побери. Я посмотрел. Питерс не заметил в мелкой воде лошадиных лепешек. Некто поехал дальше по дну ручья. Штука нехитрая: глубина нигде не превышала фута.
Многие ли крестьяне, вынужденные промышлять незаконной охотой на оленей, имеют возможность держать лошадей?
– К сожалению, ничего нет.
– Что ж, придется доставать этих треклятых собак.
Мы снова поднялись на холм.
– Кто у вас ведает конюшнями?
– В основном Снэйк. Тайлер и Хокес помогают. Шут его разберет, этого Снэйка. Ему нравится ухаживать за животными. Но сесть на лошадь вы его не заставите и под страхом казни.
Перебор, пожалуй, но понять можно. Я задал еще несколько вопросов, но получил в ответ лишь любопытные взгляды. Если они не лгали и не были ни виновниками, ни соучастниками, Хокеса прихлопнул кто-то другой. Самоубийством он тоже не кончал. Круг подозреваемых сузился, но недостаточно. Мне хотелось отделаться от Снэйка и Питерса и пройти по ручью до места, где стрелок вышел на берег.
