Маргарет Уэйс - Когда мы вернемся: Второе поколение
– А я – часть человека, – горько сказал Гил. Лорана побледнела и опустила глаза. Танис молчал, но губы его под бородой сжались. Он заговорил тоном, в котором ледяное спокойствие прикрывало ярость и который доводил Гила до бешенства:
– Да, ты и Палин примерно одного возраста, но человеческие дети взрослеют быстрее, чем эльфийские...
– Я не ребенок!
Узел внутри Гила закручивался так стремительно, что он начал бояться, как бы его не вывернуло наизнанку.
– И ты знаешь, мапет, что с твоими головными болями путешествие было бы...
Узел наконец не выдержал.
– Да прекратишь ты наконец называть меня так! – заорал на Лорану Гил.
Глаза ее расширились от обиды и неожиданности. Гил сразу раскаялся – он не хотел обижать мать, но вместе с тем нельзя отрицать, что он испытал и некоторого рода удовлетворение.
– Ты называешь меня так с того времени, когда я был младенцем, – закончил он, понижая голос.
– Да, она делала так. – Лицо Таниса под бородой потемнело от гнева.
– Потому что она любит тебя. Извинись перед матерью!
– Нет, Танис, – вмешалась Лорана, – это я должна попросить у Гила прощения. Он прав. – Она слабо улыбнулась. – Это глупое имя для молодого человека, который выше меня ростом. Извини, сын! Я не буду так называть тебя больше.
Гил не ожидал этой победы. Он не был готов к ней. Но необходимо было схватить быка за рога, использовав до конца преимущество перед ослабевшим противником.
– И голова у меня уже месяц не болит. Скорее всего, я от этого уже избавился!
– Но откуда же ты знаешь, Гил. – Танис изо всех сил старался держать себя в руках. – Подумай, что произойдет, если ты заболеешь в пути, далеко от дома.
– Если это случится, я буду с этим бороться, – возразил Гил. – Я слышал, как ты сам рассказывал, что Рейстлин был настолько болен, что его брату приходилось ухаживать за ним! И это Рейстлина не остановило. Он был великим героем!
Танис собирался что-то ответить, но Лорана послала ему предупреждающий взгляд, и он промолчал.
– А куда бы ты хотел пойти, сынок? – спросила она.
Гил колебался. Решающий момент наступил. Он не надеялся, что их спор будет развиваться в таком направлении, но это произошло, и он решил до конца использовать сложившуюся ситуацию.
– В свою страну. В Квалинести.
– Это не обсуждается.
– Почему, отец? Назови хоть одну убедительную причину!
– Я могу назвать их дюжину, только сомневаюсь, что ты поймешь.
Первая из них – Квалинести не твоя страна.
– Танис, пожалуйста! – Лорана повернулась к Гилу. – Каким образом эта мысль, мапет, то есть сын, пришла тебе в голову?
– Я получил приглашение, очень красивое, очень любезное и вполне подобающее моему положению эльфийского принца.
Отец и мать встревоженно переглянулись. Гил проигнорировал их тревогу и продолжал:
– Это приглашение от одного из сенаторов Талас-Энтиа. Народ собирается устроить некий праздник по случаю возвращения дяди Портиоса из Сильванести, и этот сенатор считает, что мне необходимо присутствовать. Он говорит, что мой отказ по формальной причине, вроде этой, будет замечен.
Начнутся разговоры, что я стыжусь своего эльфийского происхождения.
– Как они посмели сделать это? – сказал Танис, едва сдерживаясь. – Какое право они имеют вмешиваться? Кто этот сенатор? Встрявший осел! Я...
– Танталас, послушай. – Лорана называла его полным эльфийским именем только в очень серьезных ситуациях. – Тут есть кое-что еще...
Она подошла к нему, и они тихо заговорили между собой.
Шепчутся. Всегда шепчутся. Гил старался выглядеть равнодушным, но внимательно прислушивался к их разговору. Впрочем, кроме слов «политический» и «действуй осторожно», ничего не разобрал.
– Это касается только меня, отец, – внезапно подал голос Гил. – Вы не приглашены.
– Не разговаривай со мной в таком тоне, молодой человек!
– Гил, дорогой, это слишком серьезное дело, – умиротворяющим голосом проговорила Лорана и успокаивающе положила руку на руку мужа. – Гил, когда ты получил это приглашение?
– День или два назад, когда вы оба были в Палантасе. Если бы вы были дома, то знали бы об этом.
Танис и Лорана снова переглянулись.
– Было бы неплохо, если бы ты сообщил об этом пораньше. И как ты ответил?
Мать явно нервничала, ее руки дрожали. Отец был разъярен, но хранил молчание. Ему приходилось его хранить.
Гил впервые в жизни чувствовал, что владеет собой. Это было хорошее ощущение, как будто ослабел узел, затянутый в его животе.
– Я не ответил ничего, – холодно сказал он. – Я понимаю, тут политика. Я ждал случая, чтобы обсудить это с вами.
Он наслаждался, наблюдая за пристыженными родителями. Они опять недооценили его!
– Ты сделал правильно, сын. Я извиняюсь перед тобой. Мы неверно оценили твое поведение. – Танис вздохнул и расстроенно поскреб заросший бородой подбородок. – Более того, я готов извиниться за то, что ты оказался вовлеченным в это дело. Пожалуй, мне следовало предусмотреть такую возможность!..
– Нам обоим следовало! – добавила Лорана. – И следовало подготовить тебя к такой возможности, сынок.
Ее голос сорвался. Она снова обратилась к Танису.
– Подобные мысли никогда не приходили мне в голову. В конце концов, он частично человек. Я и подумать не могла, что они станут...
– А почему бы и нет? Я не сомневаюсь, что потом они...
– Что? – громко спросил Гил. – Что они потом? Казалось, Танис пропустил его вопрос мимо ушей, чтобы закончить разговор с Лораной.
– Я надеюсь, что он сможет справиться с этим и ему не придется проходить через все то, через что пришлось пройти нам. Но если я скажу ему хоть что-нибудь об этом, он не сделает даже попытки справиться.
Танис повернулся к Гилу:
– Принеси приглашение, сын. Мама приготовит подобающий случаю отказ.
– Решение созрело, – проговорил Гил, переводя взгляд с матери на отца. – Вы не собираетесь меня никуда отпускать!
– Сын, ты не понимаешь. – Характер Таниса наконец взыграл, и он тоже завелся.
– Это ты очень верно подметил, что я не понимаю! Я... – Гил остановился.
Конечно, вспылить было очень легко, его просто понесло. Но он не собирался так просто сдать с трудом завоеванные позиции. Он не позволит себе взорваться.
И он оборвал себя на половине фразы, чуть было не наговорив глупостей. И то, что он так внезапно остановился, тоже выглядит подозрительно. Они могут догадаться. Как бы исправить все эти оплошности?
Дипломатично. Этому он имел возможность обучиться у матери.
– Извини за резкость, отец, – сказал виновато Гил. – Я понимаю, тобой движут только мои интересы. Это просто неразумно с моей стороны требовать отправиться... навестить родину матери.
