Карина Демина - Хельмова дюжина красавиц (СИ)
Оно, конечно, верно, что из подданных на Серых землях все больше нежити, но давече королева сама ратовала за эуропейскую демократию и толерантность по отношению к существам разумным… и пусть только скажет, что волкодлаки да упыри разума лишены…
Однако ехать на Серые земли Матеуш отказался.
Батюшка не настаивал. Оно, конечно, слава славой, но наследник, чай, единственный… не принцессам же трон оставлять…
Вот и сидел князь Сапежский на троне, по правую руку батюшки, хандрил и вздыхал, прикрывая очи королевской дланью… не способны были утешить его ни ведьмаковская иллюзия, превратившая тронную залу в Предвечный лес, ни красавицы, по оному лесу разгуливавшие в компании единорога. Следовало сказать, что придворные ведьмаки расстарались, иллюзия вышла качественной. Сквозь мрамор пола пробилась шелковая трава, в которой распустились белые звезды эльфийских галантусов. Колонны вздрогнули, обращаясь серебристыми стволами осин, зазвенела полупрозрачная листва, воздух пророс тончайшей паутиной слюдяника…
Красота.
И высокородная гостья, сидевшая по левую руку отца соизволила улыбнуться, сказав с легким акцентом:
— Ваш ма-а-агус очень талантлив.
…талантлив, этого не отнять. И в воздухе разлился нежный медвяный аромат. Запели птицы, а на туманную тропу ступила темноволосая хрупкая девушка. В белом платье, сшитом из ткани тонкой, полупрозрачной, она гляделась призраком…
Девушка шла, глядя перед собой, словно не замечая ни птиц, ни цветов…
Матеуш отвернулся, едва удержавшись, чтобы вновь не прикрыть лицо ладонью. Собственно говоря, причин для хандры у Его Высочества имелось две, и обе были связаны с женщинами. Первая, не самая важная, звалась Эльжбетой Авернской, нареченною невестой, чей портрет молодой князь имел несчастье увидеть на прошлой неделе. И зрелище это столь сильно ранило нежную душу наследника престола, что он всерьез задумался об отречении от этого самого престола.
Ну или разрыве помолвки…
Впрочем, и в первом, и во втором случае Матеуша ждали бы гостеприимные Серые земли со всеми их перевертнями, упырями и прочими потенциальными подданными… и это заставляло вновь и вновь извлекать из шкатулки миниатрюру, вглядываться в лицо нареченной, приучая себя к чертам его.
Вторая причина была связана с особой куда как более привлекательной. Двадцати двухлетняя Анелия Рудзинская появилась при дворе в компании престарелого, но весьма и весьма состоятельного супруга. Молодую жену он рассматривал как альтернативное вложение капитала, и надежды его оправдались… став официальной фавориткой Его Высочества, Анелия о супруге, как и о многочисленной родне, не забывала, щедро одаривая их, само собой, не из собственного кармана.
Совет, естественно, протестовал, попрекая Его Высочества непомерными тратами, долг перед короной рос… отец ворчал… но Анелия была столь мила, очаровательна…
…лжива.
О ее романе с молодым италийским негоциантом Матеушу донесли. Сперва он не поверил, затем призадумался… и решился-таки выяснить правду.
Правда ввергла в хандру.
А панночка Анелия не вздумала каяться, верно, посчитав, что небесная ее красота защитит и от королевского гнева, и от опалы… или и вправду влюбилась в своего негоцианта? Он замуж звал, обещал увезти к солнечным италийским берегам…
Матеуш вздохнул.
Предательство женщины, пускай и не любимой, но всяко близкой и дорогой, ранило нежное королевское сердце. И ныне каждая красавица, с единорогом или без оного, поневоле напоминала, как и о коварной любовнице, так и о невесте…
…а их собралось с десяток.
И каждая хороша на свой лад, батюшка, уж на что остепенился к шестому-то десятку — злые языки поговаривали, будто бы не спроста сие случилось — и то на девиц поглядывает, бороденку щиплет и языком прицокивает. Матушка, естественно, хмурится, впрочем, скорее порядку ради.
Сестрицы тоже хмурятся, на сей раз из зависти. Им-то и все старания дворцовых ведьмаков красоты не прибавят. В батюшку пошли крупными носами, а от матушкиной ветви скошенные подбородки взяли… и если подумать, поглядеть на них, то не такой уж и страшной видится заморская невеста…
…Анелия же пусть себе уезжает в Италию, но для начала вернет то алмазное ожерелье за сто двадцать тысяч злотней… это ж треть годового Матеушевого содержания!
В общем, на красавиц Его Высочество поглядывали не то, чтобы с опаской, скорее уж с предвзятостью.
— Хороши, ох хороши, — сказали Его Величество. И королева поджала губы, узкие, фамильные, доставшиеся ей от венценосной бабки вместе с рубиновым гарнитуром, над которым, поговаривали, чаровал сам Ансельм Великий…
…видать, повыветрелись те чары, поиссякли, вот и не скрывали рыхлости королевской кожи, болезненного желтоватого оттенка ее, морщинок на шее и второго подбородка, что наметился, несмотря на увлечение Ее Величества здоровой пищей.
Меж тем на туманной тропе появилась очередная, слава Богам, последняя в списке девица. Шла она бодро, если не сказать — чеканным шагом…
— Интересно, — венценосная гостья подалась вперед и подняла лорнет, который носила с собой, как подозревал Матеуш, исключительно забавы ради. — Даже так… никогда бы не подумала, что у вас настолько… демократичные нравы.
— Мы очень стараемся, — смутившись, ответила королева.
Своего увлечения демократией она слегка стыдилась, хотя и знала, что нет в нем ничего-то постыдного, однако поди ж ты…
— Вижу…
Гостья разглядывала девицу с таким пристальным вниманием, что и Матеуш заинтересовался.
А ничего, хорошенькая. Смуглявая, черноволосая… и главное, что нет на лице того выражения печали и томной отстраненности, которое столь полюбили придворные красавицы, полагая, будто бы придает оно их облику таинственность.
— И поражена… воистину поражена, — гостья убрала лорнет и, коснувшись сложенными руками груди, поклонилась. — Уж на что у нас вольные нравы, но и то… поостереглись бы…
Она замолчала, а королевская чета обменялась недоуменными взглядами.
— Панночка Тиана Белопольска! — возвестил глашатай, когда красавица приблизилась к трону.
Белопольска…
…знакомая фамилия, но знакомая весьма смутно, и как Матеуш ни пытался, не мог заставить себя вспомнить, где и когда слышал ее.
А хороша.
Лицо узкое, нервное и живое.
На нем и удивление, и восторг, каковой бывает у человека, впервые попавшего в тронный зал… и даже немного жаль, что панночка лишена возможности видеть его во всей первозданной красе.
