Ярослав Коваль - Могущество и честь
Её светлость отдыхала в своей палатке, прилепившейся снаружи к штабному навесу, и выглядела так себе. Чувствовалось, что интересное положение доконало женщину, не зря ж она осталась в стороне от сражения, даже не в обществе своих офицеров, а наедине с бокалом прохладительного напитка и какими-то ароматными курениями. Кстати, запах освежает, надо отдать ему должное.
— Садись. Хочешь есть? Пить? Разумеется, хочешь. Я прикажу подать.
— Благодарю.
— Рассказывай.
— Не могу. Его величество запретил мне как-либо распространяться об увиденном или услышанном.
— Можно и до его величества. Расскажи о Рохшадере-Малом. — Я принялся обстоятельно излагать события. — Вот как… Да, Раджеф кое-что поведал мне. Ты передал ему замок, вполне готовый к обороне, как я понимаю.
— Ну да. За некоторым изъятием.
— Ничего. Новый комендант это поправит. А со старым что сделали?
— Да ничего. Раджеф не передал мне никаких распоряжений, поэтому я просто оставил его там. Как и всех офицеров. А солдат просто выгнали.
— Раджеф не передал распоряжений потому, что я их ему не дала. Но государь высказался на эту тему вполне… Впрочем, неважно. Это будет дело другого человека, я предпочту нагрузить тебя заданием попроще.
— Опять головоломный рейд?
— Нет, — удивилась её светлость. — Время стремительных бросков миновало. Война вступает в традиционную стадию. Боюсь, нам больше не придётся удивлять врага оригинальными выходками. Но не будем зарекаться. Тебе же предстоит вести свой отряд в составе войска — на юг, к столицам.
— Будем брать столицы?
— Надеюсь, не брать. А впрочем, посмотрим. — Аштия отвернулась и прижала к лицу платок.
Меня будто что-то подтолкнуло. Хрен с ней, с субординацией, больно смотреть, как мучается женщина. Я пересел к собеседнице поближе и взял её за плечи.
— Что — совсем худо?
— Не совсем, но скрутило, — выговорила она. — Пройдёт. Справлюсь. Всё преходяще, как беременность, так и жизнь.
— А что говорят врачи?
— Господи, Серт, зачем тебе такие подробности?!
— Ты мне всё ж родственница, а у меня на родине бытуют своеобразные традиции вежливости.
— И как, по вашим традициям я должна исчерпывающе ответить на такой вопрос?
— Можно отделаться чем-нибудь дежурно-нейтральным. Типа «да всё хорошо».
— А если всё нехорошо?
— Зависит от… Если жаждешь от родственника сочувствия или помощи, начинаешь излагать проблемы честно и в красках. Если хочешь отделаться, врёшь, что всё хорошо, или просто посылаешь.
— Куда?
— Подальше. Носки стирать, например.
Я всё хотел, чтоб Аштия улыбнулась, но женщина смотрела без улыбки. Но, по крайней мере, убрала платок от лица и, кажется, чуть-чуть пришла в себя.
— Мне трудно, — призналась она. — Я очень надеюсь на твою помощь.
— Не сомневайся. Конечно. Но значит ли это, что ты хочешь снова видеть меня в роли своего телохранителя, пусть и временно?
— Нет, разумеется. Да и не нужна мне будет особая защита. Откровенно говоря, предвижу, что ближайшие месяцы — пока мне не станет лучше — я буду вынуждена держаться в стороне от войны. Ты, в отличие от меня, окажешься в самой гуще событий.
— Разве тебя кто-то отстраняет?
Она улыбнулась и развела руками.
— Обстоятельства. Увы… Ниш! Итак?
— Замок взят, Рохшадер пленён. А, ну Серт про пленника уже, наверное, рассказал.
— Нет, не успел.
— Как не успел, если это самое главное?!
— Ну, вот так.
— Это ж ты его пленил!
— М-м-м…
— Вот как? — с интересом уточнила Аштия. — Достойно.
— Да, задача оказалась трудной. Повезло.
— Тебе всегда везёт, это замечательно!
— Мне не везёт в мелочах. Ну и хорошо. Пусть и дальше не везёт в мелком, но везёт в крупном.
— Вот именно. Ниш!
— А рассказывать особо нечего. После вмешательства государя бой быстро перешёл во внутреннее замковое кольцо. Потерь сравнительно немного.
— Есть известия о пополнении? Скоро ли прибудет?
— Пока нет. Но вряд ли сильно задержится.
— Тогда нам понадобится всего дней десять, чтоб добраться отсюда до столиц. Его величество уже сообщил, кого поставит здесь в гарнизоне?
— Нет, но уж явно не кого-то из твоих людей.
— Конечно, — понимающе усмехнулась Аштия.
— Почему? — заинтересовался я. — Ты полагаешь, правитель опасается чрезмерного усиления Солор?
— Традиция предписывает, если можно так выразиться, не вводить лордов в чрезмерный соблазн.
— А разве ты уже не введена в соблазн? В твоих руках почти вся имперская армия за малым изъятием. И с частью этого малого изъятия ты вполне можешь договориться. Кулуарно.
Глаза её светлости сверкнули, плечи чуть развернулись, и, хотя она осталась сидеть, мне показалось, будто женщина смотрит на меня сверху вниз.
— Моя семья стоит так высоко, что никакая честь не может оказаться слишком высокой для нас. И любую степень доверия Солор заслуживают, — её голос смягчился. — Но хранить определённую репутацию в обществе себе подобных тоже важно. — Идите. Я попробую поспать.
Ниршав решительно вытянул меня наружу.
— Ну ты даёшь. Не замахивайся на достоинство аристократа, если ценишь голову. Аше, может, и простит. Но кто-то другой… Вряд ли.
— А что я такого сказал?
— Эх, чужак, чужак. Намёк на возможность совершить измену — плевок в лицо. Такими вещами не шутят.
— Но она же сама как-то… — и я осёкся, сомневаясь, могу ли на эту тему говорить даже с Ниршавом.
Тот посмотрел на меня проницательно.
— Говорила о долге высокого аристократа?
— Угум.
— Ну да. Может, потому это и считается тягчайшим оскорблением, что теоретически измена может иметь место. То есть это измена лишь до тех пор, пока выступление против государя не увенчается успехом, и большая часть аристократии не признает нового правителя. Словом, предположивший нереальное намного меньше вредит. А если обвинение выглядит реальным — сам понимаешь.
— Понял. Больше не буду.
— А Аше и вовсе не заслужила сомнений. Ведь она из тех немногих, кто ни на миг не засомневался, поддержать ли государя.
— Да, понимаю. Хотела бы — уже б сама короновалась.
— Это вряд ли. Всё ж она женщина. Кто признает правителем женщину? А Раджеф простолюдин.
— Хочешь не хочешь — а признаешь. Если меч к горлу поднесён. В иносказательном плане.
Ниршав смерил меня проницательным взглядом.
— Ну у тебя и идеи.
Сперва я не понял, куда он меня ведёт, потом сообразил — да в свой же шатёр! И у него имелась в распоряжении умеренно скромная палатка, наполовину заваленная вещами, но разместиться с минимальным комфортом было можно. Наличествовал также адъютант, живо обеспечивший нам поднос с закусками и слабое вино в кувшине.
