Стерлинг Ланье - Странствия Иеро
Он принялся внимательно обозревать ближайшие окрестности, и через несколько минут слабая надежда вновь затеплилась в его сердце. Справа от себя он заметил низкий каменистый гребень, над волнистым краем которого, при полном отсутствии ветра, едва заметно клубился туман. Значит — если уставшие глаза не сыграли с ним злую шутку — там может быть влага!
По-прежнему хромающей походкой, он затрусил в выбранном направлении. Надеяться, пожалуй, не на что, размышлял Иеро на ходу; вполне вероятно, там какая-то грязная лужа, но нет никаких гарантий, что в ней настоящая вода и что он не отравится, сделав пару глотков. Там вполне мог оказаться сернистый гейзер, кипящий соляной раствор или озерцо расплавленного металла, ядовитые испарения которого вмиг отправят его на тот свет. О существовании подобных вещей он узнал не из древних хроник Д'Алви, а еще в бытность свою учеником в школе аббатств.
Вскоре он добрался до самого гребня, над которым наблюдалось это, столь непривычное для пустыни, атмосферное явление. Склоны холмов были пологими и вполне годились для быстрой ходьбы, но тем не менее Иеро продолжал идти с чрезвычайной осторожностью. Он чувствовал себя настолько слабым, что удивлялся, каким образом его кости еще не рассыпались в прах и до сих пор ухитряются выдерживать вес непослушного тела. Лишь невероятное усилие воли не позволяло ему свалиться в темную пропасть подступающего безумия.
Медленно он взгромоздился на макушку гребня и замер, осматриваясь. Холодок радостного возбуждения пробежал по его обожженной солнцем спине, но он не двинулся с места, продолжая наблюдать.
Внизу оказалась небольшая яма или кратер, чьи стены когда-то очень давно были крутыми и гладкими, но за долгое время глубокие разломы и трещины избороздили ее отвесные склоны, а верхние зубцы просели и осыпались, оставив после себя груды камней. Дно этой впадины, присыпанное вездесущим песком, кое-где было довольно ровным; в иных местах, наоборот, топорщилось вставшими на дыбы кусками горной породы. На склонах, то здесь, то там, виднелись расположенные в беспорядке темные отверстия — входы в пещеры и неглубокие скальные ниши; под ними — обточенные ветром скальные карнизы. Но, самое главное, здесь была жизнь!
В самом низу, на ровном участке почвы, торчали плотные заросли каких-то кустов. Иеро не встречал ничего подобного раньше и лишь примерно смог разделить представителей здешней флоры на несколько видов. Одни показались ему похожими на неимоверно раздувшиеся пивные бочонки красновато-коричневого цвета с длинными узкими листьями, которые, начинаясь на самой верхушке, свисали потом до земли и безжизненно волочились по ней; другие напоминали огромные морские звезды, взгромоздившиеся на мясистые толстые стебли. Куст таких растений можно было сравнить разве что с обезумевшей стаей ободранных зонтиков, зачем-то зарывшихся ручками в землю. Кроме того, во многих местах из земли торчали пучки изжелта-зеленой высокой травы с заостренными кончиками. Однако, за исключением растений, дно ямы показалось ему совершенно безжизненным. К тому же нигде пока не наблюдалось признаков какого-либо водоема.
Но вода здесь была; его тренированное тело легко улавливало ее живительное присутствие и тянулось туда, вниз. Неважно, что он не может увидеть воду; все равно он знает, что она тут, рядом — свежая, прозрачная, спасительная вода!
Иеро еще раз внимательно обозрел дно впадины. Несмотря на нестерпимую жажду, выучка школьных времен крепко засела в нем — ведь если внизу есть вода и эти странные растения, значит, в кратере наверняка существует и другая жизнь, а это — всегда опасность. Как раз рядом с такими оазисами гнездятся хищные твари, высматривающие добычу… Священник снова и снова оглядывал впадину, стараясь угадать, что может таиться в темнеющих в ее стенах пещерах и глубоких расселинах. Но все оставалось таким же до странности неподвижным и застывшим, как в первый момент.
Наконец он не выдержал и осторожно, шаг за шагом, принялся спускаться вниз, стараясь держаться поближе к высокой глиняной насыпи, начинающейся у верхнего края ямы и сбегавшей до самого дна, ни на мгновение не выпуская из виду странные растения. Почти преодолев уклон, священник вновь остановился и стал внимательно оглядываться в поисках того, что он мог пропустить при предыдущем осмотре. Ведь даже в таком неуютном месте кроме этих непонятных бочонков и зонтиков должны обитать и какие-то другие живые существа — насекомые, например… Хотя — стоп! Да, что-то такое тут уже есть!
Прямо перед ним поднимался невысокий земляной холмик с сотнями крохотных ходов и выходов, проделанных в его склонах; вокруг него во всевозможных направлениях сновали маленькие букашки. Впервые за много часов Иеро позволил себе улыбнуться. Этот непонятно каким образом оказавшийся здесь муравейник был первой и единственной пока ниточкой, связывавшей его с родным миром. Завороженный, священник, открыв рот, наблюдал, как цепочка маленьких, но отчаянно смелых козявок марширует по песку куда-то прочь от своего дома. Машинально он отметил, что все муравьиные тропы проложены как можно дальше от всякой растительности.
Объяснялось это весьма просто. Стоило лишь колонне муравьев миновать какой-то невидимый барьер, отделяющий ее от ближайшего бочкообразного растения, как один из листьев метнулся вперед, словно атакующая гадюка. Конец муравьиного построения как языком слизнуло, а лист, свернувшись в трубку, склонился к появившемуся на вершине бочонка отверстию. Пасть растительного хищника смачно сглотнула, и, уже очищенный, длинный красно-коричневый хлыст вновь бессильно опустился на песок.
Иеро озадаченно уставился на растение-бочонок. По высоте оно не доходило ему до колена, но дальше в яме росли настоящие великаны, чьи хлыстообразные листья возвышались над его головой, а стволы походили скорее на здоровенные бочки. Он снова устремил взгляд на спешивших куда-то муравьев, которые даже не заметили, что добрая четверть их марширующей колонны исчезла. После нескольких минут наблюдений священник убедился в том, что муравьи действительно стараются избегать любой растительности, вне зависимости от ее вида и размера. Несомненно, у них имелись на то серьезные причины.
Он поставил одну ногу на дно ямы, потом другую и, поворачивая голову, обозрел окрестности с этого уровня. Здесь, внизу, жара уже не так сильно донимала его измученное тело, а воздух казался даже немного влажным. Но где же, черт возьми, вода?
Это маленькое богохульство позволило ему перебороть подступающую слабость и собраться для решительных действий. Опустившись на колени и очистив свой разум от всяких мыслей, он позволил интуиции указать дорогу к цели. Очнувшись после минутного транса, Иеро увидел, что его руки вытянуты на северо-восток. Он поднялся и захромал вперед, придерживаясь только что выбранного направления и тщательно огибая кустарник, встречавшийся на пути.
Он был уже настолько изможден и измучен, что его телом управляло скорее подсознание, чем разум; впрочем, он мог доверять своим инстинктам, уводившим его из опасной зоны, когда бочкообразный куст начинал зловеще изгибаться при его приближении или остроконечная трава с тихим шипением хищно устремляла стебли в его сторону. Таким образом, словно хранимый каким-то волшебством, Иеро шел от одной ловушки к другой, сворачивая чуть ли не на самом краю и в то же время твердо выдерживая намеченный маршрут.
Очень скоро он очутился в тени одного из утесов, подобно гнилому зубу торчавшего у края ямы. Возможно, для кого-то другого жара здесь показалась бы просто невыносимой; ему же, ушедшему из-под палящего ливня солнечных лучей, это напомнило переход из раскаленной духовки прямо под своды ледяного дворца; по всей видимости, именно это и привело его в чувство. Однако вряд ли Иеро почувствовал себя лучше — теперь он дрожал от холода, и к тому же огромный утес над ним загораживал солнечный свет, так что разглядеть что-либо у его подошвы не представлялось возможным. Священник, выставив вперед руки, попытался проникнуть взглядом сквозь застилающую видимость темную дымку и вдруг понял, что стоит на краю обширной лужи с прозрачной чистой водой.
Она простиралась в обе стороны, насколько хватало глаз, а дальний ее конец скрывался где-то в тени. Камень под ногой Иеро отдавал приятным холодком, и он, отбросив предосторожности, с хриплым возгласом повалился в лужу.
Только железное самообладание спасло его от гибели — он позволил пересохшим губам сделать лишь один осторожный глоток и перевернулся на спину, чтобы влага постепенно пропитала воспаленную кожу. Многие, оказавшись на его месте и поглотив огромное количество воды, скоро отправились бы на тот свет — от внутреннего переохлаждения или от разрыва желудка, — но Иеро опять выручил выработанный годами рефлекс на опасность. Что-то подсказывало ему, что сейчас он как никогда близок к смерти. Стиснув зубы, священник справился с желанием опустошить одним глотком все озерцо.
