Джуанита Коулсон - Цитадель бога смерти
Он был завернут в серый холод. Так как он прибыл сюда оттуда, где могут быть только боги, он принес с собой сладковатый запах разложения и давно исчезнувших жизней. Нидил — это смерть — бог, которого каждый должен увидеть в лицо, но никто не торопится найти его. С каким-то холодным беспощадным интересом эти бесформенные огненные пещеры, которые, вероятно, были глазами, возникли на поверхности колыхающегося серого облака и опустились вниз, глядя на ничтожных людей, повергая их в ужас своим взглядом.
17. СДЕЛКА ЗАКЛЮЧЕНА
Послышался голос. Нет, это не был голос. Гигантские губы не двигались. Но они слышали слова, что-то звучало в их мозгу, какая-то огромная сила проникла в их внутреннюю сущность.
— Кто вы и зачем вы пришли в мою цитадель?
Тирус почувствовал, что он должен делать. Во всем он должен быть выше Врадуира, не только в колдовстве, но и во всем остальном. Если ему это не удастся, то весь мир и их жизни погибнут.
— Мы — враги Врадуира, — ответил он, сам удивляясь своему самообладанию.
— Врадуир мой слуга, — сказал Бог Смерти с улыбкой, от которой Тирус содрогнулся до самых костей.
— Я твой самый верный слуга, о, могущественнейший Бог Смерти! торопливо воскликнул Врадуир.
Он упал к его ногам у подножия алтаря. Пылающие обломки волшебной двери повредили его тунике и брюкам, они превратились в лохмотья. Волосы были в диком беспорядке. Он со злобой вытянул руку в направлении Тируса и его друзей.
— Они твои истинные враги, Нидил! Мои и твои! Возьми их жизни за то, что они проникли в твое святилище!
Джателла шагнула вперед и встала рядом с Тирусом. Ее нервные пальцы стискивали рукоятку заколдованного меча, когда она смотрела на Бога. Но на него она смотрела смело, а когда переводила взгляд на Врадуира, то он загорался ненавистью.
— Нидил! Тот, Кто Замораживает Дыхание! Мы пришли сюда не для того, чтобы осквернить твой алтарь! Мы пришли, чтобы покончить с богохульством и предательством Врадуира! — громко сказала Джателла, перебив Врадуира. — Мы чтим Нидила и всех богов. Мы хотим только Врадуира. Только Врадуира!
— Это вы сюда ворвались силой! Вы богохульствуете, — кричал Врадуир. — Убей их. Бог Смерти!
Тирус сочувствовал брешь в паутине колдовства. Врадуир истратил много сил, обороняя дверь и отдавая приказы демонам и созданиям Бога Смерти, которые угрожали Тирусу и остальным. Теперь дверь была сломана и он был в ловушке. Заботясь о защите, Тирус пытался угадать, какое заклинание Врадуир применит теперь. В защитном щите Врадуира была трещина — а может это была западня для Тируса, которая оказалась бы роковой, если бы он попытался ударить туда?
Но Врадуир сейчас валялся в ногах бога и умолял его покончить с пришельцами и поверить в верность самого преданного слуги — Врадуира. Так что Врадуиру не было нужды сейчас обращаться к черной магии, он пытался найти помощь у бога.
Западня это или нет, но Тирус должен воспользоваться этой трещиной в стене. Он заэкранировал свой мозг от постоянного давления Врадуира и приготовился к атаке.
Отец и сын смотрели друг на друга. Они были совсем рядом… и между ними была пропасть магии и колдовства. Холодный огонь колебался за Врадуиром, бросая отблески на его золотые волосы и королевские черты лица. Когда-то он был королем Камата, пока сын не стал равным ему. И затем…
Время замедлилось и поползло со скоростью объевшегося червяка. Время клубилось вокруг них, путаясь в паутине колдовства, битва возобновилась с новой силой. Время наполнилось тревогой и болью и разбитой любовью.
Камат — мирное, процветающее государство, преданное своему королю-колдуну и его нежной королеве.
Время шло и добрая королева ушла к святым воротам Кета. Безутешный король надолго забыл о плотских радостях и только потом он утешался с теми женщинами, которые ничего не требовали от него, кроме щедрости. Король полностью погрузился в колдовство, обучая всему, что знал сам, своего сына.
Прошло время и король достиг больших высот в своем деле, он зашел очень далеко по этим путям. Кроме того, родилось соперничество и соперником стал его сын. Тщеславие и страх, страх времени и смерти, которые забрали его любимую жену и могли забрать его самого и оставить на его троне сына. Его оружием стало колдовство, с помощью которого он открыл тайны, скрытые от простых смертных — сначала намерения были исключительно добрыми.
Прошло время и началось восстание. Мужественный сын предводителя клана, его собственный хранитель животных, воспротивился королю и его экспериментам. А сын короля учился, рос, становился требовательным — и удар должен был состояться.
Время. И Тирус уже стоял перед Врадуиром, и это было всего лишь год назад. Открывшаяся правда разрушила любовь и привязанность. Это был уже не тот, кого он знал и любил. С тех пор, как Врадуир пошел по запретным путям, его природа изменилась, изменилась гораздо сильнее, чем его заклинание изменило Эрейзана. Пропасть легла между сыном и отцом, более глубокая, чем море, омывающее высокие берега Камата. Тирус, не подготовившись, вошел в комнату отца и заговорил о заточении Эрейзана и о тех греховных деяниях, которые творил Врадуир. Тирус надеялся растопить тот кусочек жалости, который, как он думал, еще оставался в его сердце. Но оно было холодное, смертельно холодное, как объятия Нидила. Когда он молил об освобождении Эрейзана и о прекращении дел, неугодных богам, Врадуир ударил, и Эрейзан получил себе соседа в каменной клетке на необитаемом острове.
— Я не буду больше молить. — Тирус вдруг понял, что говорит вслух, хотя он не намеревался делать этого. Но теперь он уже заговорил сам, подчеркивая каждое слово: — Я больше никогда не буду тебя умолять. Я стал старше и мудрее. Я знаю, что не могу прикоснуться к тебе. Твоя смерть в том, что ты был Врадуиром и продал себя злу. Ты заколдовал меня и посадил в тюрьму. Значит, так и должно быть. Я сын своей матери, но не твой сын.
— А! Твой сын, мой слуга Врадуир, — прокатился в их мозгах голос божества.
Когда Нидил обращался к одному из них, все остальные тоже слышали своим разумом и душой. Тирус не мог прямо смотреть на это ледяное облако, непрерывно меняющее форму. Краешком глаза он рассматривал его и соображал, какие бы аргументы могли убедить Нидила.
— Он… он мой сын, о. Великий! — неохотно признал Врадуир. — Был моим сыном. Я пожалел его и оставил жить, думая, что он поймет, кто из нас величайший, кого ему надо чтить. Но о поднял магическое оружие против меня. Меня, того, кто обучил его всему! Теперь он мой смертельный враг!
Тирус громко расхохотался. Жалость? Разве поэтому Врадуир не уничтожил его и Эрейзана? Не жалость! Спесь и тщеславие! Они были духом Камата, его сын и предводитель клана островного народа. Врадуир думал, что они не выступят на борьбу с ним, они придут к нему на поклон, они будут обожать его и служить ему. И то, что он хотел запугать их, чтобы получить их поклонение, он называл жалостью и великодушием!
