Татьяна Турве - Испытание на прочность
И все же Володин веский аргумент попал в самое яблочко: девица заметно перепугалась, захлопала в растерянности прямыми, как стрелы, ресницами:
— Что Вы, зачем же так сразу забирать? Одна из наших лучших учениц… Вряд ли это разумно, наш лицей дает самую лучшую подготовку для поступления в вуз. Знаете, вопрос с опозданиями можно решить: если, как Вы считаете, имеется уважительная причина… Прогулов, разумеется, мы больше не допустим, будем сразу же пресекать. И Вы с ней поговорите. Пускай только не молчит, я ведь понятия не имею, что с ней происходит!
"Вон как запела, птичка-королек! — внутренне позлорадствовал Владимир. — Уж за это бы тебя по головке не погладили: спровадила перспективного ребенка…" И из какой-то несолидной, неподобающей его возрасту мальчишеской вредности покачал головой, разыгрывая сомнение и напряженные раздумья.
— Не забирайте ее, — с жалобными нотками повторила Оксана Юрьевна. — Нам ее будет не хватать. Это очень дружный класс, если убрать хотя бы одного человека… Тем более Яну…
— Что же в ней такого особенного? — поневоле улыбнулся он: говори, душенька, да не заговаривайся!
— Вот у психологов считается, что в каждом коллективе есть мозг, или интеллект, можно и так сказать… А она у нас душа класса.
"Славная девочка, что ж это я с самого начала в позу встал? — подивился про себя Володя. — Не боги горшки обжигают, через пару-тройку лет научится и с родителями разговаривать. Сразу видно, нестреляный воробей: спросила бы сперва имя-отчество, предложила бы кофе-чай (кстати, и за чайником далеко ходить не надо, маячит перед глазами на соседнем столе). От кофе я б, наверно, все равно отказался, но дело бы, глядишь, поживей пошло… "Душа класса", надо же!.."
Благополучно расшаркались и распрощались, после доброго десятка приличествующих ситуации сердечных улыбок Володя вежливо откланялся. Лишь выехав на автостраду, вспомнил, что не выяснил самого главного: что же с Янкой творится, откуда эти хронические прогулы? Обычно одно из двух, заявила эта прямолинейная Оксана Юрьевна: или мальчики, бурная подростковая влюбленность, или проблемы в семье. Придется разбираться самому…
Приехав домой, он решил взяться за Янку вплотную, пока не остыла рабочая злость. Отловил на кухне, где та распивала с бабушкой чаи, и пригвоздил к стене зловещим в своей простоте вопросом:
— Значит, прогуливаем без уважительной?
Дочка от его львиного рыка если и впечатлилась, то недостаточно, моментально перешла в наступление:
— Нажаловалась уже!.. — и покосилась в бабушкину сторону в надежде на защиту и покровительство.
"Растет же на чью-то голову! — беззлобно посетовал Володя. — Так вроде посмотришь — ангелочек, но стоит копнуть поглубже… Нет, зря Марина за нее переживает: уж эта в "жестоком мире" не пропадет, выплывет! Да и дипломатические способности, смотрю, имеются, с излишком."
— Мама, выйди, пожалуйста. Нам надо поговорить с глазу на глаз, — не терпящим возражений тоном заявил в мамину сторону. Та едва заметно улыбнулась и на выходе фривольнейшим образом малой подмигнула. "А еще бывшая преподавательница! — рассердился он на этот цирк. — Вот ведь бабья команда, сговорились!.."
Янка вызывающе молчала, сунув руки в карманы домашних стареньких джинсов (словно шкет-беспризорник из советских фильмов). И со скромным, но весьма независимым видом разглядывала светло-кофейную кафельную плитку между шкафами.
— Может, под домашний арест тебя посадить? — сладким до приторности голосом осведомился Володя.
— Ну и как ты себе это представляешь? — малая искусно изобразила на рожице внимательную вежливую улыбку, в уголках ее рта виднелось что-то прозрачно-красное и липкое даже на вид. "Бабушка потчует вареньем", — он еле сдерживал несовместимый со своей родительской функцией приступ смеха. Янка ничего не поняла, но закивала понимающе:
— Вот и я говорю: смешно!
— Есть второй вариант: лишить компьютера. Вот это выполнимо.
Дочура мгновенно изменилась в лице, подбежала к нему поближе и принялась канючить, преданно заглядывая снизу в глаза:
— Ну что ты, в самом деле… Это уже гестапо, так сейчас никто не наказывает! Спроси кого хочешь, — потом, видно, разглядела, что главная опасность уже миновала, и изрекла философски: — Главное — не рубить сплеча!
По обоюдному согласию решили, что пора браться за ум, больше думать о поступлении и меньше валять дурака. "Ну, дурака я в любом случае валять не могу! Только дурочку", — остроумно возразила Яна, но Володя сегодня не был расположен к подобного рода зубоскальству.
— Ты только маме не говори, о'кей? — жестоко страдая от уязвленной гордости, небрежным тоном сказала Яна. И спохватилась про себя: "Ой, они ведь и так не разговаривают… Ну что ж, в моем случае это даже плюс, хоть и кощунство, наверно, так говорить…" И для пущей образности добавила: — А то она с меня шашлык сделает.
— Шашлык? Из тебя? — как-то нехорошо, больше того, оскорбительно удивился отец.
— Мясо лучше в магазине покупать, там костей больше! — процитировал неизвестно откуда взявшийся на кухне брателло и самодовольно ухмыльнулся. Неужели под дверью стоял, подслушивал?.. Да что ж это за семейство подобралось!
…Особенно тяжело было по вечерам, когда квартиру незаметно заполняли призраки. Марина бродила из комнаты в комнату, беспорядочно включая повсюду свет, и то и дело чудились то громкие голоса детей в гостиной, то Янкино радио на кухне, то Володин гитарный перебор. (Первые два дня после их отъезда, не остыв еще от обиды, она твердила самой себе, что жить одной — это как раз то, что нужно. Трехкомнатная квартира в ее полном распоряжении: хоть конем гуляй, хоть светский раут организовывай! Уж ей-то и задаром не надо никаких предателей, что бросают на произвол судьбы в самый трудный момент.)
Но с каждым днем, отмеченным сорванным листком календаря, Марине становилось все больше не по себе. Не помогал ни включенный на весь день телевизор, ни посиделки с подругами. Владимир не звонил, не спешил с извинениями и предложением начать все сначала, дети тоже молчали. В голову исподволь закрадывались пугающие мысли: а вдруг он уехал насовсем, забрав у нее детей?.. Вдруг они не вернутся? О деньгах она пока что не беспокоилась: Володька оставил достаточно, демонстрируя свою обычную щепетильность. Надо отдать должное старой избитой истине: мы действительно ценим только то, что теряем…
И сны стали сниться тревожные, с надрывом. Обычно повторялся с небольшими купюрами один и тот же сюжет: дом Володькиных родителей в Измайлово, она украдкой заглядывает через забор, не решаясь войти во двор. Вряд ли ее здесь ждут… Владимир со Славой стоят рядышком у крыльца, усаженного яркими оранжевыми чернобрывцами, и улыбаются доброжелательно, машут издали рукой. А Янка застыла маленькой фигуркой в глубине сада, нарочно отвернувшись, заслонившись от Марины растрепанными кудрявыми волосами… Всякий раз во сне Марина пыталась разглядеть ее лицо, но не могла. И понимала сквозь полудрему, что дочка ей не простила, не хочет пока видеть.
