Павел Кошовец - Это не наша война
- Но ведь это должность РоВенци? - только и смог выдавить из себя Фиори.
- А мы его повысим... - добродушно сказал король и вопросительно посмотрел на вербарца.
- Сделаем наместником Восточной границы, - не моргнув глазом, подсказал тот.
- Точно! - обрадовался король.
Маркиз промолчал о том, что Восточный предел - это земли и вотчина РоАйци, и отправив туда РоВенци, король возможно что и подписал ему смертный приговор. Поэтому вообще стоило забыть о такой части тела, как язык - пока что его применение только усложнило и запутало жизненную путеводную нить не только самого РоПеруши, но и выходит... королевства? От этой мысли дворянину совсем поплохело. Словно он оказался в самой тёмной части пасти дракона.
- Да, Ваше Величество, - ещё раз склонился маркиз.
- Дайин, думаю такой удачный ход стоит отметить бокалом шисского? - обратился Его Величество к советнику, а Фиори Лидия чуть ли не потащила к выходу.
Прозвучали три удара колокола.
С громким стуком распахнулись центральные двери, и принцесса с маркизом невольно приостановились и обернулись.
В зал, печатая шаг и гремя железом, вошёл рыцарь со шлемом на изгибе левой руки. Во время этого глухого звяканья и металлического шуршания никто не пошевелился, будто ощущая неотвратимость сказанного и отсутствием движением норовя оттянуть неизбежное.
- Ваше Величество, - поклон, - я - представитель объединённого патруля района Барской площади, - чеканные слова постепенно теряли напор - судя по измятым латам, пятнам крови, слипшимся мокрым волосам, он только что из боя.
"Началось", - подумал РоПеруши, невольно придвигаясь поближе к говорившему, касаясь рукой ножен меча (это движение, кстати, проделали и король, и сенешаль, и принцесса).
- В районе патрулирования начались беспорядки. Стража частично уничтожена, частично разбежалась, из сводного отряда тяжёлых кавалеристов со мной вырвалось пятеро. Собор Святого Илия подожжён, святых отцов выбрасывают из окон и убивают... - голос рыцаря звучит ровно, но что это ему стоит! А маркиз частью сознания фиксирует в памяти сказанное, другой как-то отрешённо, словно издалека наблюдает за происходящим; он видит, как Лидия прикрывает ладонью в ужасе открытый рот, король бледнеет, растягивает ворот рубахи, будто ему мало воздуха и опирается о стол, ВерДайин наоборот, твёрже становится на ногах и немного пригибается, а лица двух немолодых секретарей - это безмолвные белые пятна. - Восставшие сплочены, вооружены луками и арбалетами, чем и успешно пользовались, когда мы застревали в толпе... - он тяжело замолчал, склонил голову, желая передохнуть, и вербарец протягивает ему бокал вина. Тот благодарно кивает и продолжает. - Судя по услышанному, очагов восстания как минимум несколько. Касательно требований и целей пока неясно, но некоторые взывали к справедливой каре церковников и... короля. Дворян в толпе не замечено...
Рыцарь не успевает договорить, как распахнулись двери, сквозь которые прошли маркиз и принцесса на аудиенцию, и в зал входит высокий, но худой мужчина под сорок, а за ним трое с обнажёнными мечами, зелёными плюмажами на закрытых забралами шлемах.
- Панорик!
- Элий!
Герцог немного торопеет, замечая принцессу, на маркиза, как и сенешаля с секретарями, ни рыцаря - гонца он не обращает внимания, решительно приближается к Лидии, но обращается при этом к королю.
- Вы почему ещё здесь?! - он сердится и нервно прохаживается туда-сюда. - Агробар восстал, идут бои, погромы, казармы с лояльными войсками блокированы, дворец сейчас - это мышеловка.
- Но как же это так? - Элий растерян и разгневан, поэтому его багровое лицо перекошено от избытка чувств.
- В порту идёт бой с пиратами - они умудрились выманить этого осла РоБалди - тесть РоОлвенци в это время был (и есть, если конечно жив) в городской резиденции - с эскадрой из бухты, и горло заблокировали, поэтому сама бухта уже под их контролем, таможенная служба и остатки морской пехоты ещё сдерживают порт, но район пакгаузов уже занят. Что интересно, - останавливается на удар сердца, передыхая, - пожаров там нет, горят только конторы и особняки, расположенные на побережье. Да, ещё пали Восточные ворота - там по словам очевидцев тьма тёмных и настоящая бойня... Поэтому нужно прорываться к западным воротам, пока есть ещё возможность, уходить к старику РоДизайши, либо слать гонцов, чтобы он скорым маршем с вверенными войсками...
Со стороны парадных дверей послышался какой-то рокот, будто тревожное звучание литавр, он нарастал прибойной волной, расцветал яростными криками, характерным звяканьем, тяжёлым хеканьем.
- Не успеваем... - бормочет Панорик, неотрывно глядя в ту сторону, все следуют его примеру.
Двери содрогаются от тяжёлого удара, но будучи довольно весомыми, отворяются неторопливым рывком - правая створка живее, потому как ей помогает падающий спиной назад один из караульных. Неловко обрушившись навзничь, он нелепо пытается выдернуть из шеи торчащее жало копья, скребёт влажными червяками пальцев в районе ворота, с тёмно-русой головы слетает и неровно катится шлем, а волосы, измаранные в нечто тёмное, ползают в такт затихающим биениям головы... В дверном проёме видно, как мечутся тени сражающихся. Рабочий сумрак помещения сейчас очень не к месту - толком и не разберёшь, что происходит.
- А-а-а! - кто-то тонко визжит сзади, и все обернувшиеся замирают от страшной картины.
ВерДайин хрипит, но тянет свободную левую руку с кинжалом навстречу вероломному панцирнику с зелёным плюмажем. Положение умирающего вербарца таково, что сразу становится ясно, что он, заподозрив неладное, успел в последнее мгновение среагировать и прикрыть спину короля. А визжит (если быть точным и корректным по отношению к более взрослому и облечённому немалой властью человеку, тонко кричит) Его Величество. На его лице, забрызганном кровью верного товарища - друга - соратника - подданного застыло выражение неописуемого ужаса и понимания, выпученные глаза так и норовят разлететься осколками, а раззявленный немыслимо рот напоминает причудливую пещеру со сталактитами и сталагмитами зубов, дрожащую от землетрясения.
- Отец!
Ещё один крик, но вполне естественный по диапазону для этого голоса, несмотря на такой же высокий регистр и крайнее напряжение связок, вплетается в узор вечера, который только-только начинается.
Один из писарей - секретарей резко подхватывается на ноги и своей дощечкой - подставкой самоотверженно бьёт в бок обходящего короля справа второго панцирника. Чудо не происходит - пожилой секретарь безжизненной тряпкой отлетает назад, нарвавшись беззащитным телом на локтевой шип, а железная смертоубийственная машина, сделав ещё один шаг следующим замахом длинного двуручного меча легко, словно нож виноградную гроздь, смахивает с плеч голову Его Величества Элия 4 Великолепного, так и не успевшего стяжать себе славы на поле брани, дабы добавить ещё один достойный эпитет к имени, и настолько сражённый в последние мгновения жизни неожиданными вестями, что даже не изъявил воли к сопротивлению и - несмотря на повторение - был действительно сражён.
