Дж. Кинг - Сердце полуночи
Цыганка задумчиво нахмурила лоб и молчала. Наконец она сказала нерешительно:
– Нет. Это довольно странный край, мой юный жрец, но я, хотя и слышала о лучших землях, никогда их не видела.
– Значит, Гундарак, – подвел итог Торис. – Поедут два человека: я и мой друг.
Зеленые глаза мадам Дачии, казалось, пронзили его насквозь.
– Любовница или сестра? – спросила она сурово.
– Ни то ни другое, – раздраженно отозвался Торис. – Впрочем, ты права – это женщина. Любовница того, от кого мы вынуждены спасаться бегством.
– Гм-мм… – с сомнением хмыкнула Дания. – Это будет стоить дороже. Повышенный риск, знаешь ли.
– По десяти золотых с каждого, – твердо сказал Торис. – Этого будет достаточно.
– По двадцати, и по рукам! – предложила цыганка.
– Я мог бы взять те же сорок золотых и купить лошадь, – вздохнул Торис вставая.
– Сядь! – приказала цыганка столь резким голосом, что юноша против своей воли опустился на стул. – Если бы ты мог уехать на лошади, ты так и поступил бы давным-давно, – объяснила цыганка. – Может быть, ты даже пытался, но заснул на границе. Так что не надо угрожать тем, чего ты не в силах исполнить.
– Десять за меня и двенадцать за женщину.
– Я должна рисковать всем своим кла-
Ном за двадцать два золотых? Хорошо, пусть будет тридцать восемь с обоих.
– Каждый из нас заплатит по четырнадцати, – предложил Торис. – Всего будет двадцать восемь – это как раз посередине между нашими начальными ставками…
– Ничего подобного. Половина – это тридцатка, а за то, что ты жульничал, я прибавлю еще пять. Итого – тридцать пять с вас двоих!
– Тридцать два!
– Тридцать пять!
– Тридцать три?
– Тридцать пять!!!
– Какая дорогая это штука – свобода! – проворчал себе под нос Торис. – Тридцать четыре.
– По рукам.
– Я хотел бы выехать сегодня вечером. – заметил Торис.
– Сегодня вечером?! – с негодованием воскликнула мадам Дачия. – Сегодня мы не выступим, если ты только не удвоишь цену. Мы отправляемся завтра.
– Завтра? – растерянно проговорил Торис, не в силах скрыть своего разочарования. “Если ночью мне будет сопутствовать удача, – размышлял он, – то завтра мне вовсе не потребуется никуда бежать. Лучше, пожалуй, оставить себе некоторую свободу выбора”.
– Если едем завтра, то и оплата – завтра, – сказал он. – В полдень я буду у вас.
– В сумерках, – поправила его мадам Дания. – Или ты хочешь лишить нас половины выручки от торговли? Мы будем торговать до тех пор, пока люди будут покупать, и отправимся в путь, когда торговля прекратится.
– Значит завтра, в сумерки, на этом самом месте, – с сердитым вздохом подвел черту Торис.
Поднявшись с шаткого стульчика, он шагнул к двери и даже взялся за ручку защелки, но не нажал ее.
– Как ты узнала что я собираюсь бежать? – спросил он. – И откуда тебе известно, что вторым человеком будет женщина?
Цыганка поднялась с кровати и улыбнулась:
– У тебя на лице было предательство… предательство и страх. Но боялся ты не за себя. За кого же еще станет мужчина бояться, как не за женщину, даже если она сильнее, чем он сам? Так я узнала, что твоей спутницей будет женщина. И если за нее ты боишься, то себя чувствуешь – предателем. Ты скорее вонзишь кинжал в свою собственную спину, чем в спину того, кого предаешь…
Торис наградил цыганку мрачным взглядом и, решительно поворачивая запор на двери, сказал:
– Если ты правишь лошадьми так же умело, как и читаешь по лицам, то я не зря потрачу свои тридцать четыре золотых.
ГЛАВА 18
Стоя в коридоре словно гостиничный служка, Торис внимательно разглядывал большое плоское блюдо, которое он прижимал к груди. Блюдо слегка гудело, и посуда позвякивала, словно отзываясь на частые удары его сердца. Пытаясь успокоиться, Торис несколько раз глубоко вдохнул, а затем вставил ключ в дверь своей комнаты. Прежде чем повернуть ключ и открыть дверь, он с осторожностью посмотрел вдоль коридора, освещенного светом масляных ламп. Сквозь щели в полу поднимались из таверны внизу тонкие струйки пара и дыма, похожие на призраков. Кроме них в коридоре никого не было.
Ни постояльцев, ни служащих, ни Казимира…
Торис снова занялся круглой медной рукояткой. Стиснув ее в руке, он попытался повернуть ручку, но его влажные от пота пальцы только безрезультатно скользили по металлу.
– Торис! – донесся из дальнего конца коридора хриплый шепот.
Молодой человек поднял голову и повернулся на звук.
По темной лестнице поднимался в коридор Казимир. Он был до неузнаваемости перемазан в крови и казался каким-то бестелесным, распространяя вокруг себя запах дыма и смерти.
Торис повернулся так быстро, что чуть было не опрокинул поднос.
Призрак исчез.
Пропитанный испарениями с нижнего этажа воздух был недвижим.
Задыхаясь от пережитого ужаса, Торис прислонился спиной к двери.
– Это просто нервы… – пробормотал он и понюхал стоящую на подносе тарелку с бараниной, из-под крышки которой поднимался дразнящий парок. Затем он подумал о зловещем тумане и о длинной ночи, которая едва началась.
Где– то там, в ночи, был Казимир.
Любимый друг.
Смертельный враг.
"Сегодня я убью моего старинного друга”, – подумал Торис, снова втягивая в ноздри резкий пряный аромат мяса. Если
Люкас выполнил свое обещание и принес кинжал, то он, Торис, должен будет использовать его по назначению в ближайшие часы. Больше всего, однако, он боялся не за душу Казимира, а за то, что клинок может не попасть в цель.
"Хоть бы Люкас не принес кинжал! – подумал Торис в слабой надежде. – Тогда мы с Юлианной могли бы уехать завтра вечером, и Казимир остался бы в живых”.
Он вытер свободную ладонь об одежду, повернул рукоятку двери и толкнул ее от себя.
Дверь бесшумно раскрылась. Торис вынул ключ и, опустив его в карман, ненадолго замешкался на пороге, прежде чем войти. В его комнате было совершенно темно, и только серый прямоугольник туманного окна слегка выделялся в этом чернильном мраке. Оставив дверь в коридор открытой, Торис на ощупь нашел кровать и, оставив на ней поднос, пошарил на столике в поисках огнива и трута. Там ничего не было, и Торис решил, что оставил их в комнате Юлианны. Потом он задумался. Если лампа будет гореть, когда придет Казимир, ему не удастся застать его врасплох и ударить кинжалом. Будет гораздо лучше, если в комнате будет темно.
Торис вернулся к двери и быстро закрыл ее. Лязгнул замок, и в комнате стало темно, как подмышкой у черного енота. Торис терпеливо ждал, пока глаза его привыкнут, и постепенно стал различать неясные серые очертания предметов.
Тогда жрец выдвинул на середину комнаты небольшой стол, переставил на него блюдо с едой и приставил стул. Выпрямившись, он некоторое время любовался тусклым серебряным блеском посуды, а затем повернулся к окну. “Интересно, каким путем придет Казимир”, – подумалось ему.
