Брендон Сандерсон - Сокрушитель Войн
«Владыка Цвета! – подумала она. – Я же их так хорошо контролировала. Что со мной творится?»
– Не волнуйтесь. – Дент откинулся назад, – Золотцу ваш друг не интересен. Клянусь.
Вивенна фыркнула:
– Парлин? Почему меня это должно волновать?
– О, не знаю, – весело сказал он. – Может, потому что вы с ним практически обручены с детских лет?
– Ничего подобного! – возразила она. – Я еще до рождения была обручена с королем-богом!
– А ваш отец всегда хотел, чтобы вы вышли за сына его лучшего друга. – Дент покосился на нее с ухмылкой. – По крайней мере, так говорит Парлин.
– Он слишком много говорит.
– Строго говоря, обычно он очень молчалив, – заметил Дент. – Нужно проявить настойчивость, чтобы заставить его говорить о себе. В любом случае, у Золотца есть иные пристрастия, так что не беспокойтесь.
– Я не беспокоюсь, – заявила Вивенна. – И Парлин меня не интересует.
– Конечно же нет.
Вивенна собралась возразить, но заметила, что приближается Тонк Фа, а она не хотела, чтобы он присоединялся к спору. Так что, когда здоровяк подошел, она закрыла рот.
– Любовь, – вдруг сказал Тонк Фа.
– Чего? – переспросил Дент.
– Рифма к «кровь», – пояснил Тонк Фа. – Теперь можно творить стихи. Любовь и кровь. Отличный образ, куда лучше, чем бровь.
– А, ясно, – ровным тоном произнес Дент. – Тонк Фа?
– Да?
– Ты идиот.
– Спасибо.
Вивенна встала и побрела между статуй, изучая их, чтобы не смотреть на Парлина и Золотце. Тонк Фа и Дент держались позади на приличном расстоянии, следя за окрестностями.
Статуи были прекрасны. Они не походили на другие т’телирских виды искусств – яркие картины, пестрые здания, экстравагантную одежду. Д’Денир были массивными изваяниями и отличались солидным возрастом и величием. Конечно, халландренцы постарались уничтожить это впечатление шарфами, шляпами и другими разноцветными деталями, которые вешали на изваяния. К счастью, статуй в этом саду было слишком много, чтобы украшений хватило на всех.
Они словно стояли на страже и почему-то казались прочнее, чем остальной город. Большинство каменных воинов взирали в небо или прямо перед собой. Все отличались друг от друга позами, чертами лица.
«На создание такого количества должны были уйти десятилетия, – подумала Вивенна. – Может, вот так халландренцы приобрели пристрастие к искусству».
Халландрен был противоречивым местом. Воины, воплощающие мир. Идрисцы, которые одновременно защищали и использовали друг друга. Наемники, оказавшиеся одними из лучших людей, что она знала. Яркие цвета, создающие своего рода однообразие.
И над всем этим – биохроматическое дыхание. Его использовали, но люди вроде Золотца считали право отдать дыхание привилегией. Противоречия. Может ли Вивенна позволить себе стать еще одним противоречием? Той, кто переступила через свои убеждения, ради того, чтобы уберечь их?
Дыхание было прекрасно. И дело не только в красоте или умении слышать изменения звука и инстинктивно ощущать точные оттенки цветов. И даже не в способности ощущать жизнь вокруг, звуки ветра и тоны человеческих голосов, с легкостью двигаться вместе с толпой.
Все было взаимосвязано. Она сильнее чувствовала окружающий мир. Даже неодушевленные предметы вроде одежды или упавших ветвей стали ей ближе. Они были мертвы, но казалось, будто они жаждали снова стать живыми.
Она могла им это дать. Они помнили жизнь, и она могла пробудить эти воспоминания. Но если она потеряет себя, то какое благо это принесет ее народу?
«Дент не кажется потерянным, – подумала она. – Он и другие наемники могут отделять то, во что они верят, от того, что им приходится делать».
По ее мнению, именно поэтому у людей было такое отношение к наемникам. Отделяя веру от поступков, человек ступал на опасную тропу.
«Нет, – подумала она. – Никаких пробуждений».
Дыхание останется нетронутым. Если соблазн станет слишком велик, она отдаст весь запас тем, кто его лишен.
А сама станет тусклой.
Глава 29
«Расскажи мне о горах», – написал Сезеброн.
– О горах? – улыбнулась Сири.
«Пожалуйста», – добавил он.
Король-бог сидел в кресле у кровати. Сири лежала на самом ее краю на боку, опираясь на локоть, чтобы видеть, что Сезеброн пишет. В пышном платье этим вечером было слишком жарко, поэтому она сняла его и осталась в рубашке, накинув сверху простыню. В очаге трещал огонь.
– Я и не знаю, что рассказать, – призналась она. – Ну, то есть горы не так впечатляют, как чудеса Т’Телира. У вас тут столько красок и разнообразия.
«Думаю, что скалы, которые выходят из земли и поднимаются на тысячи футов к небу, можно считать чудом», – написал он.
– Возможно, – согласилась Сири. – Мне нравилось в Идрисе, я не хотела знать ничего другого. Но кому-то вроде тебя там было бы скучно.
«Скучнее, чем сидеть целый день во дворце, никуда не выходить, ни с кем не говорить и позволять себя одевать и холить?»
– Да. Тут не поспоришь.
«Пожалуйста, расскажи о них».
Его почерк улучшался на глазах. Вдобавок, чем больше Сезеброн писал, тем, казалось, лучше понимал. Сири искренне хотела найти ему книги для чтения – она полагала, что он проглотит их так же быстро и станет не менее сведущим, чем ее наставники.
Сири – все, что у него было. Кажется, он ценил то, что получал от нее, но, возможно, только потому, что не знал, насколько она невежественна.
«Мои наставники, – подумала Сири, – обхохотались бы, узнав, как я жалею о том, что пренебрегала их уроками».
– Горы громадны, – начала она. – Здесь, на равнинах, ты не сможешь этого осознать. Только увидев их, понимаешь, насколько люди на самом деле ничтожны. Я имею в виду, что, как бы мы не работали и не строили, мы никогда не сможем соорудить что-либо такой высоты, как горы. Это скалы, как ты и сказал, но не безжизненные. Они зеленые – такие же зеленые, как и ваши джунгли. Но это другая зелень. Я слышала, что некоторые странствующие торговцы жалуются, что горы заслоняют обзор. Но я думаю, что они позволяют увидеть нечто большее. Ты видишь, как земная твердь простирается вверх, к владениям Остре на небесах.
Он помедлил.
«Остре?»
Сири покраснела, и ее волосы тоже.
– Извини. Наверное, не стоит при тебе говорить о других богах.
«Других богах? – написал он. – Вроде тех, что при дворе?»
– Нет, – сказала Сири, – Остре – идрисский бог.
«Понимаю, – написал Сезеброн. – Он очень красив?»
Сири рассмеялась.
