Саймон Браун - Государь
– Ты по-прежнему говоришь о верности?
– О боже, да, – выдохнул Томар. – Я король, моя преданность должна в конечном итоге принадлежать моему народу.
– Согласен.
– Но что лучше всего поспособствует преданности, политика или правда?
Томар поймал взгляд Бариса, и тот понял, что момент настал. Именно об этом король и спорил с самим собой, начиная с… он мысленно вернулся в прошлое… С того самого дня, когда он, Варне, препроводил в Спарро Магмеда и рыцарей. Именно тогда он и получил первое письмо из Кендры. И, как стало теперь очевидным, получил также и письмо от Линана. Но Томар не мог больше откладывать решение, так как прямо к нему в дом неожиданно, без уведомления прибыла Чариона. Будь это любой другой беженец, подобной головоломки бы не возникло, но Чандра и Хьюм были соперниками в Гренде-Лир, а до того – настоящими врагами с долгой историей неисчислимых пограничных войн. В сущности, именно постоянная угроза вторжений из Хьюма и убедила деда То-мара согласиться на объединение с. королевством. Тот факт, что обе страны были теперь провинциями одного королевства, ликвидировал открытый конфликт, но никак не уменьшил древнюю вражду.
– Это вопрос, который у тебя было время обдумать, – осторожно заметил Барис. – Так для чего же тебе нужен я?
Томар передал ему письмо, и Барис дважды прочел его.
– Ты веришь в это? В то, что канцлер и Деджанус действительно убили Берейму?
– Линан ведь сын Генерала, – напомнил ему Томар.
– Написанное имеет смысл, – допустил Барис. – Оно вполне согласуется с твоими опасениями насчет растущей власти Амана при дворе, о чем сам Линан мог и не знать в то время, когда был вынужден отправиться в изгнание.
– Ашарна позаботилась о том, чтобы Линан оставался в стороне от политики и двора. Уж не ведаю, по какой причине, – наверное, для его же защиты, поскольку он наполовину простолюдин; но это сделало Линана идеальной фигурой для обвинения в убийстве Береймы. Оркид с Деджанусом убили бы его на месте и не оставили бы Ариве – которая нисколько не любила брата – никакого выбора и никаких сомнений.
– У нее и по-прежнему нет никаких сомнений, – указал Барис. – Вспомни про Великую Армию, которую она собирает на твоих землях.
– Следует ли мне тогда отправиться с этим письмом к Ариве?
– Она тебя тут же казнит! – встал на дыбы Барис, пораженный этой мыслью. – Линан возглавил вторжение на ее территорию, убил ее мужа, взял один из ее больших городов… Первоначальная причина всего этого больше не имеет значения!
Томар хлопнул ладонью по столу.
– Для меня, Барис, она имеет значение!
Он порывисто встал и заходил по кабинету, сцепив руки за спиной. Барис терпеливо наблюдал за ним, не говоря ни слова. Наконец король остановился и снова повернулся к своему другу.
– Неотложного решения требует вопрос, принять ли мне требование Аривы дозволить на моей территории штандарт Великой Армии или же принять требование Линана.
– Предоставить его армии свободный проход через Чандру к самой Кендре.
– Именно. На чьей я стороне? На стороне моей королевы, и, следовательно, на стороне Оркида и Деджануса – со всем, что из этого вытекает? Или же я на стороне Линана, мятежника и захватчика королевства Гренды-Лир, и всего, что из этого вытекает? Что будет большим предательством?
– А что лучше всего для Чандры? – спросил Барис.
Плечи Томара опустились, и он сокрушенно покачал головой.
– Не знаю, старина. Не знаю.
ГЛАВА 23
Поднявшись на холм близ границы Океанов Травы, Макон окинул взглядом большой лагерь. Занимающийся рассвет начинал расцвечивать небо, и утренний ветерок развеивал струйки серого дыма оставшихся от прошедшей ночи костров.
Макон никак не думал увидеть в жизни что-нибудь, подобное сбору армии Линана минувшей зимой в Верхнем Суаке, но теперь он наблюдал нечто похожее на территории клана Лошади. С севера, с запада, с востока кланы, которые и так уже отправили многих своих воинов воевать под знаменем Линана, теперь прислали других помочь Эйнону и его народу отомстить саранахам и аманитам. Первоначальный план предполагал от имени Линана призвать подкрепления в выбранное место недалеко от Верхнего Суака, но слух о том, что случилось на юге Океанов Травы с кланом Лошади и другими, разлетелся быстро, и вскоре кланы уже безо всяких просьб присылали отряды, готовые присоединиться к войску Эйнона.
Макон достаточно пожил на свете, и у него хватало ума понять, что именно сделал для четтов Линан: даже беря во внимание все предыдущие усилия Кориганы и ее отца, именно Линан впервые по-настоящему объединил их, совершив нечто такое, что, наверное, мог сделать только человек, находящийся вне системы кланов. Макон также сознавал, что созданное Линаном будет нелегко уничтожить, независимо от того, завоюет Белый Волк трон Гренды-Лир или нет. И сейчас, наблюдая за тем, как воины собираются вместе – сражаться ради единой цели, не придираясь друг к другу из-за вопросов о командовании или плате, Макон понял, что именно означало объединение для его народа. Четты станут силой – не только в Океанах Травы и прилегающих к ним землях, но и на всем континенте Тиир.
Менее определенным Макону представлялся вопрос, а так ли уж это хорошо. Инстинкт говорил ему «да», говорил, что быть сильным ВСЕГДА хорошо; но четты проломили стену своей изоляции таким образом, что остальному Тииру будет трудно рассматривать их иначе, чем захватчиков. За это придется расплачиваться. Может быть, не нынешнему поколению или даже следующему десятку поколений, но все равно расплата грядет – и он понимал, что поплатятся они утратой того, что сделало их четтами, растворением в общем потоке цивилизации.
Линан подарил четтам новое будущее, но он также навеки покончил с их прежним образом жизни. Вырвавшись в мир так, как они это сделали, четты в конечном итоге неизбежно должны были исчезнуть как отдельный народ.
К нему подъехала Веннема.
– Ну, разве это не устрашающее зрелище? – сказала она, обводя взглядом пробуждающееся множество собравшихся воинов. В голосе ее звучало волнение, которого он в нем раньше не слышал. Как четту, Макону следовало бы разделять его, поскольку оно шло от предвкушения военного похода на их врагов, но у него возникало невольное желание, чтобы ее расшевелило что-то иное, нежели жажда мести.
Шатры убрали, костры погасили, лошадей оседлали. Всадники присоединились к своим отрядам, затем отряды собрались в кланы. У Эйнона не было ни времени, ни желания преобразовывать их в знамена независимо от системы кланов, как это сделал со своими войсками Линан. В некоторых отношениях это лишь повредило бы – в конце концов, эта армия сошлась, чтобы отомстить за обиды, нанесенные именно кланам. К тому времени, когда солнце поднялось над горизонтом, семь тысяч воинов были готовы выступить из Океанов Травы на юг.
