Флетчер Прэтт - Колодец Единорога
Час стоял поздний, герцог уже ушел спать. Спал и Эйрар, а Плейандер, как обычно, был на стене: валькинги подобрались совсем близко и снова обстреливали одну из башен. К тому времени, когда все проснулись и собрались, мариоланец успел более или менее прийти в себя и был в состоянии говорить, сипя и то и дело чихая.
— Вся Северная Дейларна горит у них под ногами! — рассказывал он возбужденно. — Мы заняли два форта в Короше. Граф Вальк принужден выделить немало войск, чтобы удержать за собою дороги… но, клянусь Колодцем, у него мало что выйдет, если вы сумеете продержаться до снега!
— Не так это просто, — проворчал Микалегон. — Боюсь, парень, ты разговариваешь с обреченными. Съестное у нас на исходе… и море заперто, синее море, которое всегда было нашим верным союзником. В бурную ночь вроде нынешней можно было бы рискнуть отправить корабль — прорвется, коли не потонет, — но их осталось всего-то три, и я не решусь. Это ведь последняя надежда на случай, если сломают ворота… этой крысоловки…
— Я думал, в тебе больше боевого духа! — сказал Рогей. — Отчего бы не напасть на проклятых южан?
— Мы уже видели; чем это кончается, — ответил герцог и стиснул зубами палец. — Их галеры слишком вертки для нас… и их слишком много… нашим кораблям с ними не справиться…
За стенами грохотал о скалы океанский накат; пронизывающий сквозняк сочился сквозь плотно закрытые ставни…
— Тьфу, что за речи! — запальчиво возмутился Рогей. — Что ты плетешь, как какой-нибудь придворный рыцарь из Скроби! Ты за победу дерешься или в игрушки играешь? Ты что, не понял еще, что Лесная Крыса охотится днем, а ночью или в шторм — крепко спит… ап-чхи!.. Прихлопни ее в норе, поймай ее, пока вновь не прыгнула в воду!
— Что ты имеешь в виду? — насторожился Микалегон. В голосе герцога еще звучало сомнение — но вместе с тем и надежда.
— А вот наш друг Альсандер — ап-чхи! — уже понял, ответил Рогей, и точно: карренский Воевода, послюнив палец, коснулся им своей левой ладони и звучно шмякнул о ладонь кулаком. — Да неужели не ясно? — продолжал мариоланец. — Пермандосские гребные галеры по ночам вытаскивают на берег в Медвежьем фиорде — кроме тех, что вас сторожат… Вы что, правда не знали? Ах да, вы же в осаде, откуда вам… ну так я рад, что добрался до вас и могу сообщить. В общем, по ночам они лежат там на бережке, точно зернышки в колосе. Со стороны суши их огородили частоколом, потому что оттуда того и гляди нагрянут мои славные корошские рудокопы… или размалеванные миктонцы. Но с моря — с моря они угрозы не ждут. Они уверены, что море принадлежит им, и утратили бдительность. Так почему бы не наскочить на них как-нибудь в непогожую ночь вроде нынешней да не угостить факелами? Пусть бы поголодали зимой в Медвежьем фиорде… Ей же ей — стоило бы отдать на доброе дело один-два корабля!
— Государь, нынче как раз дует северо-западный ветер, — быстро заговорил Эйрар. — Он дует с моря на берег. Не знаю уж, насколько у вас тут на севере переменчива погода, но у нас в Вастманстеде сказали бы, что этот ветер точно продержится до утра. А моим рыбакам к подобному не привыкать. Государь, отчего не ударить сегодня? Прямо сейчас?
Микалегон поглядел на Альсандера — все еще с некоторым сомнением, и все-таки у него был вид человека, стряхивающего дурной сон.
— Парень прав, слышишь ты, старый мясник, — сказал карренец. — Надо бить! Бить с моря, пока они не доконали нас своими машинами и не наведи мост…
— Я согласен, — присоединился Плейандер. — Осада всегда ведет к победе или к поражению. И наша шла к поражению с тех самых пор, как Стенофон заделался союзником Валька.
— Ну добро… давайте попробуем, — медленно проговорил Микалегон. — Но только с одним условием… в эту вылазку я пойду рядовым добровольцем. Морской Орел под командованием кота-военачальника, мяу, мяу! А ты, старый Мешок Костей, ты останешься за меня. И в случае чего займешь мое место. Понятно?
— Я тоже пойду, — заявил Рогей, — если только ты, государь, одолжишь мне хоть какой-нибудь шлем на голову… ап-чхи!
— И я! — сказал Эвименес и великодушно протянул Эйрару рукоять своего меча, чтобы тот коснулся его в знак своего верховенства. Но тут Альсандер и Эвадне разом замотали головами и напомнили Эвименесу:
— Ты забыл наш закон: идти всем вместе — или никому. А Альсандер остается замещать герцога!
Выйдя на пирс, Эйрар увидел, что Эвименес, светлая голова, распорядился приготовить горшочки с зажигательной смесью. Искры летели по ветру, Эрб созывал рыбаков — те таращили спросонья глаза, не особенно понимая, что происходит. Глядя на них, долговязый малый не мог удержаться от смеха, а потом сказал Эйрару:
— Помнишь, молодой хозяин, как мы отчаливали той ночью с Вагея? Я тогда в первый раз шел за старшего… Нет, ты только посмотри на них! Кто бы мог подумать, что мы, вольные рыбаки, заберемся в этакую даль, следуя за чернокнижником? Эх, видела бы меня теперь сестренка Эрвилла!..
Эйрар ничего не успел ответить: во главе своих воинов подошел герцог, надо было их разместить.
Тяжелые волны раскачивали корабль, наваливая на каменный пирс. Корабль стонал и скрипел, они едва не разбили его, пока удалось отойти от причала. Бешеный ветер позволил поставить лишь крохотный штормовой парус. Мариоланца Рогея сбило с ног, он сильно расшибся и чуть не переломал кости, но даже и это не убавило его пыла. Эйрар невольно взглянул на него иными глазами, чем прежде. Рогей вправду бывал безрассуден и резок, но когда доходило до настоящего опасного дела — равного ему по отваге стоило поискать!
Они вышли из гавани в самый глухой ночной час. Держась за поручни, Эйрар думал о том, что им предстояло, но в голову настойчиво лезла мысль о любимой, оставшейся в крепости…
Корабль шел вполветра, с трудом удаляясь от грозных береговых скал. На борту было не более сорока воинов; Эйрар не единожды пытался припомнить и перечесть всех, но раз за разом сбивался. Тучи и дождь, что всегда приносил с собой ветер, были еще далеко, над головой мерцали яркие звезды и прятались у восточного края неба за острыми зубцами Железных Гор Короша. Герцог Микалегон, вооруженный боевым топором, стоял на полуюте, а вокруг сновали вольные рыбаки, перекликавшиеся на своем островном диалекте. Потом государь Ос Эригу обратился к Эйрару, но за ревом ветра тот разобрал лишь:
— …изменить правление, — склонился поближе и попросил повторить.
— Мой отец был неправ!.. — проорал герцог во всю мощь легких. — Он говорил, люди хранят верность только тому знамени, которое сами, по своей воле избрали! Черта с два!.. Порядок — вот что им нужно! Железный порядок! Такой, чтобы назавтра же следовало либо наказание, либо награда! И, клянусь Богом, я перевешаю трусов-капитанов, нынче мне изменивших. Они того заслужили!
